Росс выглядит сногсшибательно. Его не портят ни щетина, ни темные круги под глазами. Я вспоминаю, как сердито он назвал себя безутешным вдовцом. Интересно, знает ли он, что стал звездой «Ютьюба»?
– Лос-Анджелес мне вполне подходит, – отвечаю я, лишь бы не молчать. – Там не парятся по мелочам. По правде сказать, люди там вообще не парятся.
Отпиваю большой глоток, чтобы не проговориться. Порой я бываю так несчастна, что не могу дышать. У Эл есть яхта, дом, призвание – даже талант. Друзья, муж. У меня – ненавистная работа, дурацкие статьи про латте со шпинатом, неверных супругов и чертов ментальный вайфай. Я встречаюсь с мужчинами, на которых мне наплевать, а им – на меня. Слишком много вечеринок, слишком много алкоголя. Часами просиживаю на балконе в съемном кондоминиуме, глядя на безбрежный синий океан и бескрайнее небо, и знаю, что здесь мне не место. Я не живу – я жду, когда случится хоть что-нибудь. Хуже всего, что я начинаю подозревать: сейчас происходит именно то, чего я так долго ждала.
Отставляю стакан.
– Извини, мне нужно в туалет.
В ванной я включаю холодную воду, брызгаю на лицо. Смотрю в зеркало и, как ни странно, выгляжу поразительно живой. Вылитая Эл…
«Что ты делаешь? Какого черта ты творишь?»
Я пьяна, причем настолько, что вокруг все расплывается, но я прекрасно осознаю, что делаю. Точнее, что собираюсь сделать.
Мы несколько месяцев продолжали встречаться у Эл за спиной. При этом оба делали вид, что ей плевать. Наверное, нам просто хотелось наказать ее за то, что она нас отвергла. Теперь-то я понимаю: сестра была нездорова – в депрессии или что похуже, – однако этого все равно недостаточно, чтобы притупить боль и обиду. Мои предлоги становились все менее убедительными, отлучки – более частыми. Ее чувства меня ничуть не заботили. Я хотела удержать все то, в чем она больше не нуждалась.
– Ты там что, провалилась? – окликает Росс, стоя у подножия лестницы.
– Скоро приду! – кричу я в ответ.
Оглядываю платье, думаю про внезапную ревность к Шоне. Широкая насмешливая улыбка: «Эл не умерла. Так что даже не надейтесь!» Я начинаю вытаскивать из волос шпильки, трясу головой. Мне не нужно становиться Эл, чтобы перестать быть собой.
– Ты в порядке? – спрашивает Росс, когда я возвращаюсь в гостиную.
– Конечно. – Мне трудно смотреть ему в глаза, невыносимо видеть его нахмуренное лицо в трепетном свете камина. До чего же это нелепо после стольких лет!
Он встает.
– Уверена? У тебя…
– Ты скучаешь по Зеркальной стране, Росс?
Вопрос не вызывает у него ни удивления, ни злости. Он расплывается в улыбке.
– Я провел там лучшие дни своей жизни. И очень жалел, когда все кончилось.
– Ты спускался туда после покупки дома?
Он кивает.
– Грустное зрелище. Похоже, Макдональды нашли дверь в кладовке и расчистили проход до палисадника, а прачечную совсем забросили. – Росс умолкает. – Я заклеил вход бумагой, потому что Эл было слишком тяжело туда спускаться.
Меняю тактику, чтобы разгладить залегшую между его бровями складку и не проболтаться, что бумагу с двери я сорвала.
– Помнишь наши набеги на Испанский доминион?
– Да, знатно мы помародерствовали. – Росс улыбается знакомой до боли улыбкой. – Виноват, признаюсь… Я был тем еще клептоманом.
– Твои трофейные сокровища!
– Кэт, даже не напоминай! Я был таким балбесом… Знаешь, уже после вашего исчезновения мама вдруг обнаружила в моем шкафу целую кучу хлама из трофейного сундука с сокровищами, включая полный набор столового серебра Викторианской эпохи. Ни слова мне не сказала, молча отдала на благотворительность.
Я подхожу к нему, и он перестает улыбаться. Глаза Росса расширяются, я делаю глубокий вдох, чтобы набраться храбрости.
– Я так скучаю по нам, – шепчу я.
– Кэт…
Кладу ладони ему на грудь, сокращая последнее расстояние между нами.
– Больше всего я скучаю по нам в Зеркальной стране.
– Что ты делаешь?
– Хватит разговоров! – и я недрогнувшей рукой провожу пальцами по его шее и по лицу.
Росс замирает, берет меня за руку, отводит ее в сторону.
– Нет! Мы не должны…
Нас окружает темнота; я чувствую, как она смыкается. Трещит огонь в камине, громко тикают дедушкины часы в коридоре. Дом стонет, дышит и хохочет.
Я крепко прижимаюсь к Россу, и мои глаза говорят без слов: она не мертва, она просто тебя бросила, как и меня в свое время. Целую его в щеку, в подбородок, в губы, провожу языком по соленой коже горла. Я хочу, чтобы он дрогнул. Хочу, чтобы он умолял. Мне всегда хотелось заставить его умолять.
Вместо этого Росс снова отталкивает меня и закрывает глаза.
Вспоминаю его полный ужаса взгляд и как быстро он отшатнулся от меня в этой самой комнате три ночи назад. Слышу лязганье замка и тяжелую поступь – что-то приближается. Оно уже близко! И тогда меня охватывает дрожь. Я трогаю лицо Росса, провожу руками по его груди, глажу ключицы, запускаю пальцы в волосы.
– Кэт, прекрати! – восклицает Росс, а сам уже обнимает меня, притягивает к себе. – Прошу!
Я опускаю руку все ниже и ниже. Чувствую быстрое горячее дыхание, легкое касание зубов по шее. Смыкаю пальцы в его паху.
– О боже! Прошу, Кэт, перестань!
Я снова его целую, и он сдается. Ощущения настолько острые, что даже больно. Мы вцепляемся друг в друга точно сумасшедшие, как происходило и много лет назад. Знакомая спешка, знакомое безумие. Росс издает громкий гортанный возглас, и я думаю: «Да! Да!»
Полагаю, мы снова наказываем Эл единственным известным нам способом. Боже, до чего приятно! Росс целует меня так, словно ему не нужно дышать, я целую его в ответ. Шум, который мы производим, лихорадочная смятенная возня – мы царапаемся, щиплем, тискаем, кусаем друг друга – воспринимается так, словно это хорошо и правильно, словно до нас в целом свете этим вообще никто не занимался. Я и девственности лишилась примерно таким же образом – слишком быстро, слишком отчаянно, слишком жадно, подгоняемая остро-сладкой болью, вынуждавшей меня и брать все, и отдавать всю себя без остатка, прижавшись к комоду в спальне Росса. Впрочем, насытиться я не могла никогда.
Росс опускает меня на комодик с львиными лапами, и полированное дерево холодит кожу. Мы путаемся в одежде, никак не в силах раздеть друг друга. Он притягивает меня к себе, прижимается всем телом, прикусывает между левым плечом и шеей, и я, вскрикнув, вцепляюсь в него еще крепче. Я хочу его каждой клеточкой тела, во мне нет ни тени сомнения, ни грана вины. Вспоминаю фразу Эл: «Иногда я мечтаю о том, чтобы она исчезла», – и понимаю, что не просто рада ее исчезновению; я прямо-таки уверена, что уйти из нашей жизни должна была она, а не я.
Наконец мы оба сбрасываем одежду, Росс входит в меня, мы одновременно вскрикиваем, и я напрочь забываю про Эл.
* * *
Зеркальная страна всегда казалась нам
