— Разве мы больше не увидимся? Не говори так... Подойди поцелуй меня.
Разговаривая с Фанекой, она потихоньку клала в рот один орешек за другим и с наслаждением жевала их. Он наклонился к ней, чтобы поцеловать на прощание, и поглядел на нее в последний раз. Действительно, она потеряла несколько килограммов, хотя не столько, сколько выходило по ее словам, — может, четыре или пять. Но при этом оставалась такой же кроткой на вид, нежной, никем не любимой толстухой, с ее уютным довольством собой и своим маленьким кусочком заурядного счастья.
— Прощай, дорогой мой, — сказала сеньора Гризельда, закрывая дверь. — Будь счастлив, и пусть сбудутся все твои мечты.
— Пока, Гризи.
16
От прежнего Мареса в его изменившемся сознании не осталось и следа — одинокий несчастный неврастеник с улицы Вальден отступил в небытие. Однажды поздно вечером, пятнадцатого июня, в четверг, Фанека как обычно уселся рассказывать Кармен какой-то фильм, который в тот вечер шел по телевизору: запутанная история о нацистах-отравителях и неразделенной любви. Часы показывали около часа ночи. Он сидел рядом с Кармен и держал ее руку в своих ладонях. Было жарко. Возле них сеньор Томас в пижамной куртке покуривал свои неизменные самокрутки. Сеньора Лола, закончив убирать кухню, тоже присела перед телевизором, но сон одолевал ее, и она ушла к себе. Едва фильм начался, с улицы прибежал мальчишка, заглянул в гостиную и сказал, что какая-то сеньора в баре «Эль-Фароль» спрашивает сеньора Фанеку.
— Она сидит у стойки, — добавил он, — и ждет вас.
— Одна?
— С каким-то сеньором.
Это немного смутило его. Но, так или иначе, настал долгожданный момент. Он поднялся, выпуская руку Кармен. Вопреки всем ожиданиям, им овладели лень и скука. Ничего похожего на волнение или нетерпение он не испытывал. Извинившись перед Кармен, которая не могла скрыть своей досады, и попросив сеньора Томаса рассказать ей, что происходит на экране, он направился к выходу. Прежде чем выйти на улицу, он внимательно осмотрел себя в зеркале вестибюля: из зеркала, насмешливо улыбаясь и коварно поблескивая изумрудным глазом, на него нагло взглянул молодцеватый чарнего, уверенный в своем обаянии.
Он шел не торопясь, засунув руки в карманы пиджака и горделиво откинув назад голову. Он был неотразим, знал это и всячески подчеркивал — ни дать ни взять тореадор, которого приветствует возбужденная публика. Он уже пересек улицу и остановился у дверей бара, как вдруг услышал за спиной шаги.
На углу пансиона болезненно мигал сломанный фонарь, его тусклый свет отражался в обшивках автомобилей, и в этом бледном мерцании он увидел незнакомца с неопрятной бородой, в серых полосатых фланелевых брюках, с засунутыми глубоко в карман руками и понурой головой. Человек выглядел таким несчастным и одиноким, что казалось, он вот-вот заплачет. Когда бедняга повернул голову и жидкий электрический свет на мгновение осветил его лицо, Фанеке почудилось, что он узнает его, и по его спине пробежал холодок. «Только аккордеона не хватает», — подумал он, мрачнея.
— Что ты здесь делаешь? — сказал он незнакомцу, и голос его дрогнул. — Давай уходи отсюда. Оставь меня в покое.
Кивнув головой замершим вокруг него теням, незнакомец заплетающимся языком пробормотал проклятия, бросил на Фанеку взгляд откуда-то из глубины своего тяжелого похмелья или, быть может, безысходного одиночества, повернулся к нему спиной и, сгорбившись, поплелся восвояси, растворяясь во мраке.
17
Фанека вошел в бар. Народу было немного: четверо стариков за картами и молодая парочка в углу. Попивая за стойкой виски, его ожидала Норма Валенти. Рядом с ней нетерпеливо расхаживал Валльс-Верду с накинутым на плечи пиджаком и рюмкой коньяка в руке. Почти не повышая голоса, они о чем-то спорили, и в этом споре явно чувствовалась напряженность. Валльс-Верду пришел сюда не по своей воле и теперь чуть слышно чертыхался. Норма, которая показалась Фанеке немного захмелевшей, была в темных очках, голову она повязала зеленой косынкой. Она представила их друг другу.
— Фанека — Валльс-Верду.
— Очень приятно, — проворчал Валльс-Верду по-каталонски, подчеркивая тем самым свое недовольство.
— Привет.
Руки никто из них не протянул. Валльс-Верду сосредоточенно рассматривал донышко своей рюмки, раздраженно прохаживаясь вдоль стойки. Норма открыла сумочку и улыбнулась:
— Я пришла, чтобы вернуть эту исповедь.
Она достала из сумки три тетрадки и протянула их Фанеке.
— Вам понравилось? — спросил он.
— Романтичный мальчик-акробат, уплывшая золотая рыбка... Очень милые истории, — ответила Норма, — хотя вряд ли это происходило на самом деле.
— Это чистая правда, сеньора. Просто вы никогда ему не верили. Вы никогда не знали своего мужа.
— Пожалуй, вы правы, — сказала Норма.
— Да она сама себя не знает, — проворчал Валльс-Верду по-каталонски, враждебно поглядывая на Фанеку. — Послушайте только, что эта дама сказала мне сегодня: идем, говорит, я познакомлю тебя с одним чарнего, это, мол, сплошная умора. Да уж, умора, нечего сказать. — Он фальшиво рассмеялся. — Это вы-то? Слегка преувеличено, знаете ли...
Норма перебила его ледяным тоном:
— Замолчи сию же секунду.
Валльс-Верду внезапно сник, и на его физиономии отразились смирение домашнего животного, стыд и такая собачья покорность, что захотелось дать ему печенье или кусочек сахару. Фанека не обратил на этот спектакль никакого внимания и заговорил, обращаясь к Норме:
— Марес всегда был бедным мечтателем, сеньора. — Он задумчиво покачал головой. — И с этим ничего не поделаешь.
— Не стоит его особенно жалеть, — вмешался Валльс-Верду, не глядя на Фанеку. — Он очень даже неплохо жил на содержании у этой дурочки. — Расплатившись с барменом, он добавил, обращаясь к Норме по-каталонски: — Пойдем-ка отсюда. Меня тошнит от этого вонючего чарнего. Давай шевелись!
Норма резко повернулась на табурете, взглянула на него с вызовом и прошипела сквозь зубы:
— Не смей мной командовать. Я остаюсь.
— Шлюха!
— А ты — болван.
— Знаешь что, прелесть моя? Можешь катиться ко всем чертям.
— Иди ты в задницу.
Валльс-Верду был вне себя. Привычный апломб слетел с него окончательно. Бледный от волнения, он сгреб со стойки сдачу, повернулся к ним спиной и вышел из бара.
— Ну и ну! Мне очень жаль, сеньора, — произнес Фанека.
— А мне нисколько, — ответила Норма. — Славный вечерок устроил мне этот сеньор!
Он осушил содержимое стакана одним глотком и задумался, пытаясь сообразить, что же произошло у Нормы с этим жалким каталошкой скорее всего, они вместе поужинали, о чем-то поспорили, выпили где-нибудь в центре или у друзей, а когда все закончилось и они оказались на улице, ей все еще хотелось развлечений, и тогда ей в голову пришла мысль: «Что, если навестить того чарнего с зеленым глазом?.» А этот тип, видно, что-то учуял, захотел повернуть по-своему и получил по заслугам.
— Знаете, я так и не нашла этот альбом Фу-Манчу. Его нигде нет, — сказала Норма. Она мягко улыбнулась и добавила другим тоном: — Забудем об этой сцене, это пустяк. Вся моя жизнь состоит из таких моментов... А пришла я просто затем, чтобы вы меня угостили рюмочкой, как обещали, — сказала она, беря пустой стакан. — А обещания надо выполнять.
— Сказано — сделано.
Все происходило именно так, как задумали Марес с Фанекой, но события развивались гораздо быстрее и целиком по ее инициативе. Не долго думая, она взяла Фанеку под руку, а когда он сказал, что Марес поджидает ее на улице, прячась в каком-нибудь подъезде, не выдержала и расхохоталась.
— Так вы думаете, он выследил меня, когда я сюда шла? — спросила Норма.
— Я уверен, сеньора.
— Но это невозможно, ведь я на машине. По-вашему, это действительно был он?
— Клянусь вам, — ответил Марес.
— Пусть даже и так, в чем я сильно сомневаюсь, мне не хотелось бы, чтобы кто-нибудь поругал нам этот вечер... Как идет вам эта повязка на глазу!
— Ему, бедняге, наверное, очень тяжело, — задумчиво проговорил он.
Норма встряхнула лед в стакане и сделала глоток, не отрывая глаз от Фанеки.
— Мы ничем не можем ему помочь, — сказала она спокойно, и в ее глубоком голосе послышались чувственные проникновенные нотки. — В конце концов, не наша вина в том, что с ним происходит, правда?
Фанека неподвижно смотрел на ее губы.
— Точно. Наверное, он думает, что мы хотим наставить ему рога.
— Кто его знает. — Норма широко улыбнулась и вдруг перешла на каталонский: — А вы что думаете на этот счет?
— Я весь к вашим услугам, сеньора, — ответил он по-испански.
— Все это очень забавно. У вас в пансионе есть что-нибудь выпить?
