Смысл ответа был настолько прозрачным, что Сэм не удержался от улыбки: «Не пытайтесь искать компрометирующий материал на моего мужа — каждый в доме мог обладать этой информацией».
- Чему вы улыбаетесь, комиссар?
- Приятно беседовать с обаятельной и, главное, умной женщиной.
- Если б не мое траурное настроение, я бы с большим удовольствием оценила вашу шутку.
- Ни в коем случае не шучу, миссис! В общей цепи фактов ваше мнение весьма важно. Не можете ли вспомнить, кто провожал мистера Моррисона к машине?
- Помню, Бен.
- Вы абсолютно уверены в этом?
- Конечно, я ведь дала ему два зонтика, — был сильный дождь, а Моррисон оставил свой в машине.
Можно было не сомневаться в достоверности информации. Наверняка кто-то еще присутствовал при этом, иначе Пэм не была бы столь откровенна.
- Как долго ваш муж отсутствовал?
- Не могу сказать, поскольку находилась в комнате с Давидом, нашим внуком.
- А его родители?
- Вся молодежь была наверху, кажется в бильярдной.
У Сэма начало складываться ощущение, что для него приготовлен хорошо отредактированный сценарий. Нет, не обман, не подтасовка фактов, а именно — отрепетированная роль каждого «артиста». Да, он узнает правду, но только ту ее часть, которую подготовил «драматург».
В кабинет вернулся явно расстроенный и возбужденный Бен, подошел к бару, достал бутылку виски и два фужера.
- Комиссар, давайте выпьем по глотку.
- Не возражаю.
- И мне, — попросила Пэм.
Пили молча, не глядя друг на друга. «Не знаю, какие обычаи у евреев, и поминают ли таким образом, но если существует Бог, то пусть покойным найдется место на небе.» — думал Сэм.
Пэм вышла из кабинета, а Бен продолжал ходить из угла в угол; было видно, как дрожит его рука с фужером.
- Миссис Мерин в тяжелом положении?
Бен удивленно посмотрел на комиссара, будто не ожидая увидеть его в кабинете, затем покачал головой, как бы соглашаясь со своими мыслями, и ответил:
- Надеюсь, доктор приведет ее в порядок.
«И все-таки, сдается мне, эта проблема касается не только доктора. Уж не разыгрываются ли в доме шекспировские страсти с трагическим концом; будем надеяться на лучшее», — подумал Сэм, а вслух спросил:
- Мистер Вольский, вы считаете возможным закончить наш разговор сегодня или перенесём встречу на завтра?
- Сегодня, конечно.
- Итак, как мне сказала ваша супруга, вы провожали гостя к машине. Как долго вы там задержались, беседовали?..
- Нет, это заняло не более двух-трех минут; от меня требовалось лишь помочь Моррисону выехать на трассу.
- Зачем помочь? Он себя плохо чувствовал или, не дай Бог, сильно выпил?
При мысли о такой возможности Бен даже улыбнулся.
- Это нонсенс, комиссар! Моррисон вообще пил очень редко, а перед тем, как сесть за руль, даже не смотрел в сторону бутылки. Да и чувствовал себя как обычно. Причина в том, что на площадке перед домом были припаркованы несколько машин, и ему пришлось выезжать задом. Если вы помните, весь день шел сильный дождь, прямо ливень, и была плохая видимость, так что я корректировал направление машины.
От такого варианта Сэм даже потерял нить разговора. «Тогда становится понятным, почему машина стояла по направлению ко въезду на виллу, — первое, что пришло в голову. — Понятно, но не совсем. В таком случае получается, что Моррисон собирался ехать в обратную от Оксфорда сторону. Куда? Зачем? Возможно, после телефонного звонка сына — в Манчестер, к его бывшей жене и внуку? Не поздновато ли? Минимум четыре-пять часов езды в одну сторону. Или — что- то срочное?»
Бен уже проявлял явные признаки нетерпения.
- Комиссар, у вас имеются ко мне еще вопросы?
- Не обратили ли вы внимание, в какую сторону разворачивал машину Моррисон, выезжая из ворот?
- Дело в том, что уже в воротах он почему-то остановил машину; я вышел провожать в одной рубашке, а было холодно, и пришлось вернуться в дом.
Теперь уже не у кого спросить, по каким причинам Моррисон остановил машину, но одну из них, а, возможно, и единственную, комиссар знал наверняка: в эту минуту под переднее сидение лег пакет с шахматной доской.
- Когда вы провожали гостя, был ли у него на щеке порез или рана?
- Нет, не было.
- Вы абсолютно уверены?
- Я отвечаю за свои слова.
- Какие отношения были между нотариусом и бывшей женой сына?
- Затрудняюсь дать объективную характеристику. Думаю, вам полезно поговорить на эту тему с Беверли — они когда-то учились вместе и, по-моему, иногда созваниваются.
- Спасибо, мистер Вольский. Я понимаю, уже достаточно позднее время, да и день был тяжелый для всех, но я предпочел бы задать этот вопрос миссис Беверли сейчас.
Сэм стоял у окна, когда Беверли вошла в кабинет и сделала это так тихо, что комиссар даже вздрогнул, когда за его спиной раздалось приветствие. Женщина села на краешек стула, плотно закутавшись в плед.
- Миссис, примите мои соболезнования. Ваш отец был весьма известным и уважаемым человеком.
Беверли продолжала сидеть молча, лишь слегка наклонив голову в знак благодарности.
- Для следствия важно ваше мнение по одному вопросу, связанному с взаимоотношениями мистера Моррисона с бывшей женой его сына. Какова вероятность того, что вечером, после шести часов, он поедет в Манчестер для встречи с ней?
Казалось, Беверли не слышала вопроса; несколько секунд она массировала виски кончиками пальцев, затем, глядя в окно, ответила:
- Это был бы неординарный поступок.
- Поясните, пожалуйста.
- Хотя Роджер периодически помогал семье сына, особенно после того, как Генри перестал жить дома, встречались они редко, и, по моему мнению, не питали друг к другу родственных чувств. Для Моррисона же такая поздняя поездка была бы на грани подвига, так что выводы делайте сами.
- Это более чем убедительно. Спасибо, миссис. У меня к вам еще несколько вопросов, но это уже не сегодня.
ГЛАВА 8
В управлении сержант Гофман встретил комиссара домашними пирогами, кофе и двумя сообщениями.
- Генри Моррисон действительно вылетел из Лондонского аэропорта в Брюссель шестичасовым вечерним рейсом. Через сестру нотариуса, Мэри Кельвин, нам удалось установить, что там проживают родственники Генри по линии матери; наши бельгийские коллеги уже подтвердили этот факт. Ему сообщили о смерти отца и, вероятнее всего, ночным рейсом Моррисон вернется в Англию.
- Необходимо встретить его, чтобы уже к утру был в Скотленд-Ярде. Будем надеяться, от него не потянется ниточка к печальным событиям воскресного вечера. Передай мое поручение сержанту Уорбику. Что еще?
- Пока нет никаких новостей о желтом «Остине»; полиции района вообще неизвестна эта машина. Единственная зацепка — информация бармена из паба возле Лонг-Кемптона. В паб вошли двое молодых людей двадцати-двадцати двух лет и купили сигареты, затем один из них заказал кружку пива, а другой сказал приблизительно следующее: «Ты же слышал, что сказал босс — не задерживаться. До Стока ехать еще далеко, а времени у нас мало». Парень так торопился пить пиво, что облил куртку; Бармен видел, как эти двое бежали к желтому «Остину», в окне которого просматривался силуэт мужчины. Он также утверждает, что машина поехала не в сторону Стока, а в обратную — к Оксфорду.
- Время известно?
- Да, между семью и семью тридцатью вечера.
Сэм откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. День не из легких. От усталости ныло все тело; голова тяжелая, тупая боль в затылке. «По времени сходится, но не совсем: от Лонг- Кемптона до виллы тридцать-сорок минут пути, так что можно успеть к месту преступления, а на обратном пути встретить машину Эльвиры и Люка. Вот только как быть с расписанием Моррисона, который выехал из ворот около шести часов? Так долго ждал свидания с пассажирами «Остина»?
Или был еще кто-то, виновный в смерти нотариуса и вызвавший подмогу из Стока? С какой целью? Замести следы? Господи, как болит голова!..»
Сэм открыл глаза и увидел, что сержант усердно чертит крестики на листе бумаги.
- На ком или на чем ты ставишь крест, Гофман?
- На идее, сэр. На том, что, если мы найдем этих господ с «Остином» и совпадут улики, оставленные в машине Моррисона, то это будет их алиби — они не убивали.
- Есть в этом логика, сержант. Но прежде надо добыть факты и доказательства, а посему имеется только один выход — найти эту злосчастную машину, и как можно скорее. — Сэм даже стукнул кулаком о подлокотник кресла. — А пока отвезите меня домой, иначе завтра не с кем будет работать.
Сарра открыла дверь, и с порога Сэм понял, что сегодня в доме праздник: на жене был новый халат, а на голове безукоризненная прическа; пахло чем-то очень вкусным. С порядком дальнейших действий он был хорошо знаком: ванная или душ, празднично накрытый стол, а затем торжественный переход в кабинет, где «звуки фанфар торжественно оповестят о победе аналитического женского ума над закостенелым Скотленд-Ярдом».
