К этому моменту у Павла появилась новая привязанность — мадемуазель Нелидова.
Екатерина Ивановна тоже была выпускница Смольного института и также отличалась веселым нравом и артистическим талантом — блистала на любительских спектаклях. Красивой назвать ее нельзя было, зато умной — можно. И она тоже нравилась Екатерине, которая ее звала Катенькой, и определила во фрейлины к жене наследника, и пожаловала даже бриллиантовый перстень. Понравилась она и Павлу. Поползли упорные слухи об их близости. Но скорее всего дело ограничилось лишь искренней дружбой. В чем, впрочем, признался и сам Павел в письме к матери: «Клянусь торжественно и свидетельствую, что нас соединяла дружба священная и нежная, но невинная и чистая».
С этого момента у Павла, казалось, осталась одна любовь — армия. Если не считать страстного увлечения Анной Петровной Лопухиной. Впервые он увидел эту девушку с огненными черными глазами на одном из балов в Москве в дни коронации, в 1797 году. И был сразу же очарован. Любимец Павла, его «брадобрей» и советчик И. П. Кутайсов, поспешил исполнить роль, как тогда говорили, «негоциатора». Ловкий царедворец, он повел переговоры с родителями девицы и вскоре вся семья переселилась в Петербург, была осыпана царскими милостями. Анна Лопухина пожалована фрейлиною и приглашена жить в Павловск. Для нее было устроено особое помещение, нечто вроде дачи, в которую Павел мог незаметно пройти из «Розового павильона». А во дворце была потайная дверь, за которой скрывалась винтовая лестница: она вела в покои Анны Петровны. Император являлся туда, каждый вечер, как он вначале сам воображал, с чисто платоническими чувствами восхищения. Но со временем чувства Павла переросли в страстное желание обладать Анной. Этому способствовало и ее сопротивление. К его досаде, настойчивые ухаживания не приносили плодов. Тогда он подарил ей жемчужное ожерелье стоимостью в несколько десятков тысяч. Но крепость и после этого держалась.
Не разделяя чувств императора, она однажды решилась сказать ему, что давно уже любит князя Павла Гавриловича Гагарина. Это признание она сделала как-то вечером, когда Павел оказался более навязчивым, чем обыкновенно. После чего разрыдалась и умоляла государя оставить ее. Павел был поражен, но решил быть рыцарем, великодушно уступил и дал согласие на ее брак с князем. И даже почтил присутствием свадебное торжество. До самой смерти Павел оставался верен своей страсти, считал Анну единственным своим другом и часто проводил время у нее в доме, отдыхая от государственных дел. Ее именем был назван корабль, оно красовалось на знаменах гвардии. Павел считал, что Анна была послана ему свыше, но злой рок не дал им соединиться.
Вообще говоря, император с молодых лет верил во все таинственное и чудесное, в предзнаменования и сны. Возможно, это началось еще в раннем детстве с рассказов нянек, которые своей болтовней о домовых и привидениях расстроили нервы и без того впечатлительного ребенка. Случалось, что при звуке хлопнувшей двери он прятался под стол и в страхе трясся. Павел рос мечтательным и самолюбивым. К тому же недоверчиво относился к окружавшим его людям. Его очень интересовало, почему убили его отца и отдали матери престол. Он говорил, что когда вырастет, то потребует отчет обо всем этом.
Все эти черты характера с годами развились и сделали его крайне подозрительным и непостоянным в симпатиях. Жил он до самого вступления на престол в Гатчинском дворце, подаренном матерью. Затем выстроил себе Михайловский замок, где, ему казалось, он будет в безопасности и никакие заговоры и покушения ему не страшны, ибо хорошо помнил, как кончил его отец. Он и сам многими чертами напоминал родителя — любовью к войску, организованному на прусский манер, к муштре, упрямством и вспыльчивостью, непродуманностью решений, но главное — трагическим совпадением судеб.
Верный памяти родителя, Павел приказал произвести одновременно с погребением усопшей своей матери Екатерины II перезахоронение останков Петра III, похороненного на кладбище Благовещенской церкви Александро-Невской лавры. И вот 34 года спустя после цареубийства гроб с останками Петра III поставили открытым около гроба его покойной супруги и началось отпевание обоих. Рядом с гробом Петра III, по воле Павла, стоял его убийца Алексей Орлов, в прошлом фаворит Екатерины II. Однако этот «устрашающий» пример не испугал его недругов. Составился заговор. Павел предчувствовал недоброе и, возможно, догадывался, что его собираются низвергнуть.
Накануне рокового дня 11 марта 1801 года он был в скверном настроении. Причин было две: печальное известие из Вены, где скончалась его любимая дочь Александра, супруга эрцгерцога, и случай во время верховой прогулки. Обернувшись к сопровождавшему его полковнику Муханову, царь сказал, сильно взволнованный: «Мне показалось, что я задыхаюсь и у меня еле хватает воздуха, чтобы дышать. Я чувствую, что умираю… Разве они хотят задушить меня?» Муханов ответил: «Государь, это, вероятно, действие оттепели». Павел ничего не ответил и до самого Михайловского замка не проронил ни слова.
Как-то за день-два до этой самой верховой прогулки Павел I встретил графа Палена, главного зачинщика, явившегося с утренним рапортом, и грозно спросил:
— Вы были в Петербурге в 1762 году? (Год дворцового переворота, совершенного Екатериной, и убийства ее супруга Петра III, отца Павла.)
— Да, государь, был, — хладнокровно отвечал Пален.
— Что вы тогда делали и какое участие имели в том, что происходило в то время? — продолжал расспрашивать Павел.
— Был в рядах полка, в котором служил, и являлся только свидетелем, а не действовал, — отвечал Пален.
Император взглянул на него грозно и недоверчиво продолжал:
— И теперь замышляют то же самое, что было в 1762 году.
— Знаю, государь, — возразил Пален, нисколько не смутившись. — Я сам в числе заговорщиков!
— Как, и ты в заговоре против меня?!
— Да, чтобы следить за всеми и, зная все, иметь возможность предупредить замыслы ваших врагов и охранять вас, — спокойно сказал Пален.
Такое присутствие духа и невозмутимый вид графа не вызвали против него у императора ни малейшего подозрения. Но в отношении остальных участников заговора он приказал:
— Сейчас схватить их всех! Заковать в цепи, посадить в крепость, в казематы, сослать в Сибирь на каторгу! — возопил Павел, расхаживая скорыми шагами по комнате.
— Ваше величество, — возразил Пален, — извольте прочесть этот список: тут ваша супруга, оба сына, обе невестки — как можно взять их без особого повеления Вашего Величества?.. Взять всех под стражу и в заточение без явных улик и доказательств — это столь опасно, что можно взволновать всю Россию и не иметь еще чрез то верного средства спасти особу вашу.
Далее Пален лицемерно предложил императору довериться ему и написать собственной рукой указ, по которому он мог бы исполнить повеление государя, когда сочтет удобным. Тогда-то и будут схвачены все заговорщики.
Павел поддался на обман и написал такой указ о заключении злоумышленников в крепость.
Но и сам он не собирался сидеть сложа руки и ждать, когда с ним расправятся. Вызвал в столицу преданных людей, прежде всего начальника верных ему войск А. А. Аракчеева и генерал-лейтенанта Ф. И. Линденера. Оба они, однако, не успели приехать.
Когда Пален после разговора с царем собрался было откланяться, тот, оглядев его всего, вдруг спросил:
— Что это у вас вечно оттопыриваются карманы? Что в них такое? Позвольте мне проверить, ну хоть вот этот.
Пален похолодел. Ему показалось, что под ним разверзлась земля и он летит в пропасть. Как назло, в этом кармане у него был полный список всех заговорщиков.
— Ваше величество, — смущенно промолвил он, — там у меня просыпан табак.
Зная особое отвращение царя к нюхательному табаку, Пален рассчитал точно.
— Какая гадость, — брезгливо поморщился царь. — Ступайте скорее прочь.
В течение всего дня 11 марта царь то и дело подходил к зеркалу и, удивляясь, произносил: «Посмотрите, какое смешное зеркало. Я вижу себя в нем с шеей на сторону». И еще за полтора часа до рокового события он, стоя перед зеркалом, заметил: «Мне кажется, будто у меня сегодня лицо кривое».
Уже поздним вечером у царя была беседа с М. И. Кутузовым, тогда временно исполняющим должность столичного военного губернатора. Зашел разговор о смерти. «На тот свет идтить — не котомки шить», — сказал на прощанье Павел и направился в спальню. Но прежде чем лечь, долго молился на коленях перед образом. Впрочем, похоже было, он и не собирался ложиться, иначе почему не снял одежду…
Около полуночи войска, принимавшие участие в заговоре, двинулись к Михайловскому замку и заняли в нем внутренние коридоры и проходы.
Согласно плану, сигнал к вторжению во внутренние апартаменты должен был подать адъютант из числа заговорщиков, Аргамаков, криком: «Пожар!» В тот же миг заговорщики числом до 180 человек ворвались внутрь и, взломав дверь, бросились в комнату, где должен был быть император. Однако его там не оказалось. Начались поиски, но закончились они ничем. И лишь когда один из заговорщиков подошел к камину и прислонился к нему, он увидел Павла, спрятавшегося за экраном. Тут же его вытащили, и в завязавшейся борьбе кто-то ударил золотой табакеркой Павла в висок, отчего он упал. Потом на шею ему набросили шарф и задушили.
