Люди обзываю нас зверьми, но мы живем с людьми, а они уничтожают нас… кто же на самом деле звери…жалкие, трусливые, не способные выжить, но способные уничтожать…
Люди… не могут мне простить, что я ввел право первой ночи и при этом любой Лорд спокойно насилует своих крестьянок, считает своей бездушной собственность. Ни один волк не способен так обходится со своей женой, как благородные люди, которые селят жен и любовниц под одной крышей и осеменяют их по очереди. Половина из благородных рыцарей забывают про своих детей или отбирают их у беззащитных женщин, отказываются содержать, обрекая на жалкое существование. И эти …жалкие уроды смеют мне указывать как управлять своей страной и стаей, считаю себя благороднее меня…
В войне всегда побеждает тот кто готов пойти до конца, и поэтому победа будет за мной ибо я воюю за свой мир, а они за амбиции и когда придет время умирать, то все об этом вспомнят.
Вспоминая следующие несколько месяцев, понимаю, что ничего не помню кроме крови, грязи и остекленевших глаз своих друзей и врагов. Поля, усеянные трупами, мародерствующие крестьяне, отравленная вода и жуткие стаи ворон, жрущих человеческую плоть. Постоянное движение вперед, постоянная усталость и смерть…везде только смерть… Я забыл, что такое есть, спасть… не забыл только ее. Каждый раз, когда хотел остановится, прекратить… приказать отступать я вспоминал ее.
Я волк и вид крови не пугает меня, но даже мне тошно от вони разлагающихся трупов и криков моих соратников. Мы убивали и нас убивали, жгли, резали. Мы рвали зубами врагов на части, но и наши враги, понимая близость смерти были неумолимы. Казалось, мир сошел с ума и больше в нем не осталось ни чести, ни благородства, ничего кроме жажды крови и смерти, ничего кроме желания победить…
Страшные слова — война ради мира…
Даже самая страшная война, когда ни будь заканчивается… и эта закончилась.
Я клялся, что выжгу земли своих врагов, но теперь мне было все равно. Стоя на границе своих земель и смотря на поле, залитое кровью своих врагов, я больше не хотел мести… Осталось последнее дело, и я смогу вернуться домой…
Я победил…но какой ценой… рядом с мной не осталось практически никого, а озверевшие о крови волки больше не знали дисциплины, они рвали на части всех, не жалея никого. Для них больше не существовало ни женщин, ни детей, лишь враги… и я не мог их осуждать, мы потеряли большую часть волков и много людей. Начиная свое шествие по нашей земле люди насиловали волчих жен и убивали их детей пытаясь самоутвердиться, доказать свою свирепость и безнаказанность, и теперь пожинали плоды — волки не умеют прощать…
И я … прощать не умею…
Глава 30
Огромные белые мраморные колонны, хрустальные подвесные люстры, ковры…сквозь широкие окна льется мягкий солнечный свет, поют птицы.
В одном из залов несколько человек играло странную игру — накидывали кружок на палки, они беззаботно смеялись, их мир лучился светом, играл красками…казалось ничто не может потревожить идиллию их жизни. В углу в глубоком кресле сидел очень симпатичный мужчина средних лет, он ласково щурился и с улыбкой наблюдал за игрищами молодого поколения. В этом мире не был слышен звук канонад, не было видно крови, не чувствовалась страха. Затерянный в горах, он был оторван от мира, казалось, живущие здесь никогда не познают жестокости.
Но любая иллюзия …всего лишь иллюзия…ни высокие горы, ни глубокие моря не способны спасти от ненависти. Ненависть сильнее чем дружба, слаще чем любовь и дольше чем память — и только смерти подвластная ненависть.
Не было ни ударов грома, ни криков…просто в распахнутые окна ворвалась стая волков, мгновение и все находящие в комнате погрузились в кровавый ад. Волки, не разбирая рвали людей на части, не щадя никого, лишь один человек не сдвинулся с кресла. Мужчина с ужасом наблюдал кровавое действо не имея сил вырвать их хватки — жуткий оборотень невероятных размеров держал его за горло не давая сдвинуться, заставляя смотреть как убивают его семью.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Через несколько минут все было кончено, пол больше не был белый, не слышалось пение птиц, лишь стойкий запах человеческой крови и ужаса.
— Ты пришел ко мне, чтобы убивать, а потом решил, что, потеряв половину своих людей я позволю тебе жить. Думал, что сможешь со мной договориться… предложишь мне торговлю, золото, откуп…
- Ты забыл я не человек и не договариваюсь с врагами и не важно люди они или волки. Думал я пощажу твоих детей…
- В моем мире нет полутонов…кровь за кровь… смерть за смерть… Я отвезу тебя в твой любимый город, где тебя закуют на площади и разрешат твоим людям поить и кормить тебя, пусть твой народ решает сколько ты проживешь, но только я буду решать, как ты будешь жить. Каждый, проходя мимо будет видеть, что будет с тем, кто пойдет волной на волков. Я убью всю его семью, поставлю на колени и заставлю жить, жить столько сколько угодно мне. И проклинать каждый день своей жизни… смерть — это избавление и тебе такая роскошь больше недоступна. Заодно выясним готовы ли люди отблагодарить тебя за год кровавой войны с волками во имя твоих амбиций.
Глава 31
Опустевший замок казался еще более мрачным. Выложенный из черного камня, мало освещённый без привычного шума и снующих слуг, он будто вымер. Не было ни склок среди прислуги, не перекрикивания среди охраны. Большинство слуг распустили или забрали с собой, ворота были подняты, все дополнительные двери изолированы, Черная цитадель готовила отражать атаку, хотя здесь больше нечего было защищать. Живя среди волков, я поняла, что им в отличии от людей чуждо стремление владеть вещами, они скорее делали это для людей. Волки покупали украшения, дома и дорогую одежду для женщин, для поднятия статуса среди людей, среди волков их статус всегда определялся силой и выносливостью. Они легко бросали все и шли за Альфой в волчьем обличье. В этом волки были сильны… их невозможно было купить за деньги или имущество, зов Альфы перебивал любые меркантильные мысли. Единственное, что могло остановить волка это зов крови — это семья — самка и детеныши.
Я не знала, что мне делать с вновь обретенной свободой. Раньше, мне казалось, я бы уехала, сейчас понимала, даже если бы я не полюбила его, то куда бежать в стране охваченной войной, что есть, где спать, как заработать денег и настолько ли лучше тот новый мир на островах. Вполне возможно, что по меркам земли я живу в Секторе газа, а острова — это США и тогда действительно уровень жизни разный, но и в США были черные кварталы, в которых жизнь ад.
Я бродила как тень по замку и ждал…ждала любых новостей. Полная тишина, осенний пейзаж и книги все что было у меня. Наверно я даже не заметила бы как прошел месяц, дни в тоске сливаются в один, если бы не появление утреней тошноты. Если первый день я еще не совсем понимала, что происходит, то на второй день я уже четко поняла, что беременна. В какой-то момент на меня снизошло полное спокойствие, теперь я точно знала, что никуда и никогда не побегу — здесь мой новый дом и я буду бороться до конца, за своего мужа и счастье своего сына. Наверно это и есть счастье — покой и уверенность в своих целях, первый раз я поняла, чего хочу и как буду жить. Теперь главное дождаться…При мысли насколько он будет рад, мне становилось тепло. Я поняла, что не смотря на недопонимание я ни на секунду не сомневаюсь, что он будет рад известию, что что бы не случилось теперь он никогда нас не оставит. Наверно я в первый раз по-настоящему осознала, что такое быть вместе с волком и была этому рада. С человеком у меня были бы сомнения, с волком никогда. Осталось только дождаться…война закончится и он вернется и у нас все будет хорошо, наконец-то я буду по настоящему счастлива и смогу сделать счастливым его, ведь только счастливая женщина может кого то осчастливить…поделится, с несчастно женщиной можно разделить только горе…жаль многие мужчины этого не понимают.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
