что вы меня убедили. Утверждаю. И внеочередное звание тоже. Смотрим дальше… Ну, по мастер-лейтенанту вопросов нет, заслужил. Здесь тоже все ясно… Э…Что?!! А это что, Кэлви?!!
— Представление к ордену за особые заслуги перед Империей, господин генерал.
— Но… Вы надо мной издеваетесь?! Да это и не ваш человек, в конце концов. Я думаю, его есть кому наградить.
— Господин генерал… это действительно не мой подчиненный. Но он спас в бою офицера имперского флота, офицера моей эскадрильи. С риском для жизни. С риском, практически несовместимым с жизнью. В него кронс в упор стрелял. И сбил! А он вынес лид-лейтенанта с поля боя, и потом доставил к нам с помощью своих соотечественников. И главное, он совершенно не обязан был это делать. Он не давал присягу императору, он, вообще, не гражданин Империи. Простой пилот земной армии, который даже от своего командования такого приказа не получал. Он сделал это сам. САМ, понимаете. По собственной инициативе, хотя мог бы просто улететь. Танк этот уже никакой опасности для прикрываемой им колонны не представлял. Я проверил по статуту ордена. Все подходит идеально.
Генерал задумчиво сделал глоток своего любимого фруктового напитка, посмотрел на командира пилотов и усмехнулся уголком губ.
— Ну что ж, мастер-майор. Награждение этим орденом я не могу утвердить своей властью. Нужна виза адмирала Трия. Сегодня я буду у него на флагмане, и список офицеров, представленных к высшим наградам Империи за эту операцию, как раз одна из тем нашей встречи. Не только вам, Кэлви, интересно посмотреть, как начальство роняет челюсть в пол от неожиданности.
9 мая 2028 года
Окрестности города Выборг в сорока километрах от российско-финской границы.
Авиабаза ВКС России.
Девятое мая. День Победы. Победы в той далекой войне, живых свидетелей которой практически уже не осталось. Но память жива, и торжественное построение на летном поле с речью командира базы, с флагом и торжественным маршем личного состава должно состояться независимо от того, висят ли на орбите инопланетные линкоры и авианосцы, или нет. Это в разрушенной орбитальными ударами Москве можно перенести парад на 24 июня, как это было в победном 1945 году, а здесь, на авиабазе под Выборгом, все состоится сейчас.
Виктор стоял в офицерском строю на фоне немногих оставшихся целыми вертолетов и слушал необычную для таких мероприятий речь полковника Крымского. Слишком свежи еще были воспоминания, и не мог полковник не провести параллели между той войной и той Победой и последними событиями. Но закончить речь полковнику не дали.
Над летным полем базы неспешно прошли два истребителя союзников. Обдав стоящих в строю людей легкой волной теплого воздуха, они не торопясь совершили поворот и опустились на ВПП метрах в пятидесяти от молча смотрящих на них землян. Из раскрывшихся кабин выбрались пилоты. Шлемы они оставили в своих машинах и быстрым шагом, но без лишней спешки направились к людям. Высокого светловолосого пилота, идущего чуть впереди, Виктор видел впервые, а вот второго, вернее вторую, он узнал сразу. Забыть огромные зеленые глаза, глянувшие на него из-под забрала летного шлема в горящем финском лесу, Виктор даже и не пытался, понимая, что все равно бесполезно. Метров за десять до офицерского строя пилоты перешли на непривычный русскому глазу строевой шаг. В четырех шагах от небольшой переносной трибуны, в которой так и стоял полковник Крымский, они остановились и синхронно бросили руки к головам в воинском приветствии, практически не отличимом от российского. Вот только «к пустой голове»…, но им это точно простительно. Поприветствовав старшего начальника, не растерявшегося и тоже козырнувшего в ответ, они потеряли к нему интерес и развернулись к строю офицеров.
Все так же строевым шагом оба пилота приблизились и замерли точно напротив Виктора. Мужчина выглядел лет на тридцать пять и сохранял на лице серьезность и торжественность, а девушка улыбалась. Просто улыбалась, не пытаясь играть в торжественность момента. Виктору казалось, что он слышит, как напряженно скрипят шеи товарищей, изо всех сил пытающихся заставить себя не пялиться на союзников, и особенно на союзницу, сохраняя приличествующую офицерскому строю невозмутимость.
Высокий пилот достал из пристегнутого к скафандру небольшого контейнера футляр размером с ладонь и лист чуть больше стандартного А4. Бумага это, или пластик, или еще что, Виктор не понял, но выглядел лист до неприличия официально и солидно. Нет, гербовых печатей или каких-то еще земных канцеляризмов Виктор не увидел, но от документа прямо-таки исходила аура причастности к высшим кругам власти.
И тут впервые люди услышали голос чужака. Обычный мужской голос, зачитывающий по-русски, с едва уловимым акцентом, текст с листа, разделенного, как международный контракт, на два столбца, один из которых оказался набранным на русском языке, а второй пестрел совершенно неудобоваримыми кракозябрами. В верхнем левом углу документа размещалось небольшое изображение, рассмотреть которое у Виктора толком не получилось.
— Волей Императора, выраженной через командующего группой флотов «Ц» адмирала Трия, житель планеты Земля Виктор Вершинин за спасение офицера Империи в боевых условиях с высоким риском для жизни, а также за уничтожение танка противника награждается орденом «За особые заслуги перед Империей»…
Пилот замялся. Видимо в этом месте ритуал награждения требовал чего-то несовместимого со сложившейся ситуацией. Наконец, видимо плюнув мысленно на возникшие неувязочки, он произнес:
— Прошу выйти из строя.
«Во как! „Прошу“. Ну да, с чего бы он мог мне приказывать», — подумал Виктор, делая шаг вперед.
Пилот открыл футляр и вынул из него небольшой плоский предмет неопределенной формы. Футляр и лист он передал девушке, а сам сделал шаг к Виктору и прикрепил орден на правую (правую!) сторону его кителя, просто приложив его к ткани. Орден выглядел необычно. Он напоминал языки пламени. Реального живого пламени, сквозь которое слегка проглядывало незнакомое, почти черное, звездное небо, иногда проявляющееся почти ясно, а временами скрывающееся за огненными сполохами. Впечатляюще и немного зловеще. Но, возможно, боевая награда и должна быть такой.
Союзник отступил на два шага, очевидно ожидая от Виктора какой-то реакции.
Говорить «Служу России!», и уж тем более какую-нибудь чушь вроде «Служу Империи!» Виктор не счел возможным и ограничился отданием чести и щелчком каблуками. Пилота это вполне устроило. Тогда вперед выступила девушка. Он двумя мягкими шагами подошла к Виктору,
