Одинцов помотал головой, выругался и поднялся.
Через минуту, меняя отстрелянный магазин, он с невероятным удивлением поймал себе на том, что не прячется, а меняет магазин на ощупь, как и учили, не спуская при этом глаз с атакующих.
А «зеленые береты» все приближались. Не совсем эффективное огневое прикрытие снайпера позволило им совершать более длительные перебежки.
— Не дать им подойти на бросок гранаты! — прохрипел Бугай и высунул голову из ямы, осматривая поле боя. — Тогда всем хана! По моей команде бросаем гранаты и идем в «рукопашку»!
Сергей опустил руку вниз и провел ладонью по поясу. Да, вот рукоять ножа, а вот кармашек для гранат. Да, все на месте. Две «лимонки» и две «эргедешки». Хватит.
Бежать и спрятаться в траве даже не пришло ему в голову. Впрочем, как и всем остальным.
— Все ясно, Витя, — негромко ответил он, даже не сержанту, а самому себе.
«Ну что ж… Сейчас они еще пару бросков сделают и навалятся с флангов. Грамотно работают. Надо бы только спину не подставлять, а всей группой на них выскочить. Ну, Бугай разберется, что к чему… Надо бы магазин для «рукопашки» оставить. Ох, и весело будет!»
Сергей сцепил зубы и перехватил автомат, ожидая удобного момента.
Внезапный грохот выстрелов совсем рядом заставил его вздрогнуть. Бугай все-таки привел свое оружие в боевую готовность. Он точно уловил момент, когда «зеленые береты» приготовились разделиться для атаки с обоих флангов, и открыл ужасающий огонь.
От пулемета калибра семь, шестьдесят два нет спасения ни в лесу, ни в поле. Винтовочная пуля образца 1943 года пробивает практически любое дерево и легко крошит кирпич в пыль.
От длинных очередей Бугая затряслась земля. Горячие пули со стальным сердечником с громадной силой вонзались в грунт, в траву, оставляя после себя длинные черные полосы.
Сразу же зашипела и винтовка Воробья. Он отбросил СВД в сторону и схватил свою любимую «бесшумку», которая очень эффективна на дистанции до сотни метров.
И «зеленые береты» дрогнули. Не выдержав столь беспощадного «избиения», они сначала остановились, а затем, не поднимая головы, поползли обратно.
Глава 10
Во время обстрела из базук Бронсон, сидя спиной к пещере и спрятавшись за дерево, задумчиво курил сигарету. Он размышлял о том, как будет докладывать о неудаче. Представил, как берет трубку телефона и, стараясь говорить уверенным голосом, рассказывает о диверсионной группе противника, которая, использовав местных проводников и хорошее знание местности, первой сумела выйти к исходной точке. И которая после подрыва тоннеля была полностью уничтожена. Так, что ли? Нет, не так. О ликвидации группы следует доложить сразу. Желательно, с предъявлением вещественных доказательств. Как отнесутся к этому в Центре? Этого полковник не знал. Естественно, там будут очень недовольны задержкой, но ведь не все в жизни получается так, как хочется. Особенно в военной жизни. Но он крепко надеялся, что сегодняшний удачный бой пригасит волну недовольства. Шутка ли, полное уничтожение группы русского спецназа!
Бронсон хмыкнул. Ну, хорошо. Пусть пока так и будет. А потом они с Макферсоном что-нибудь придумают.
Он отбросил сигарету, развернулся, поднял к глазам бинокль и стал наблюдать за начавшейся атакой своих парней.
Сначала все шло просто отлично. «Зеленые береты», словно на учениях, слаженно бросились вперед. Бронсону даже немного жалко стало того слегка самоуверенного паренька, с которым он разговаривал перед боем. Интересно, сколько он проживет? Полковник на секунду призадумался и решил про себя: пусть русский спецназовец проживет ровно столько времени, сколько потребуется ему для понимания того, что «зеленые береты» — это самый лучший спецназ в мире. Пусть осознает это, прежде чем поднимет руки вверх или поймает в лоб горячую пулю. Но лучше, конечно, взять его живым. Пусть полностью поймет свое ничтожество.
В этом месте логично следовавших друг за другом цепочек собственных умозаключений полковник крякнул. Несмотря на его разыгравшееся воображение, он как-то не мог представить себе русских, покорно поднявших руки и стоящих на коленях. Это не вязалось с той информацией, которую он успел собрать и которая появилась у него в результате недавнего личного общения. Та неприятная встреча в распадке… К сожалению, нет. Неприятное чувство подсказывало опытному бойцу, что «эти» на колени не встанут. Ну, что же… тогда будут полностью ликвидированы.
Длинные очереди из пулемета заставили его нахмуриться.
— Что за дьявольщина? — раздраженно пробормотал Бронсон и плотнее прижал окуляры к глазам.
Разумеется, он ожидал сопротивления, но чтобы такого… Он сразу же понял, какую огромную опасность представляет для атакующих умело работавшая пара снайпер — пулеметчик.
Затаив дыхание, полковник считал метры, преодолевавшиеся с таким трудом его парнями, и считал секунды, через которые, по его мнению, русские должны были сломаться и дрогнуть.
Уже скоро… да, скоро… тем более что у русских внезапно замолчал пулемет. Это просто великолепно… Одиночный автомат, трещавший над поляной, вряд ли остановит атакующих. Но снайпер! Он отлично подготовлен и совсем не паникует… Как хладнокровно стреляет, словно в тире!
Бронсон стукнул кулаком по дереву и перевел дыхание. Он сознательно не хотел смотреть туда, где уже лежали и не поднимались безжизненные фигуры в камуфляжах, плохо различимые в траве.
Какая жалость, что он не может поддержать огнем своих ребят! Это невозможно… слишком маленькое расстояние для навесной стрельбы из подствольника, есть риск задеть своих.
Ну же, Микки! Давай, черт бы тебя побрал! Заворачивай фланги! Уже немного осталось… а потом гранаты, и дело с концом!
С первых же выстрелов внезапно ожившего пулемета, который превратил в горячий ад расстояние последнего броска для «зеленых беретов», кромсая землю перед ними, к полковнику пришло внезапное и ясное осознание неудачи.
— Отбой, Микки! — закричал он в переговорное устройство. — Всем назад! Всем ползком! Я прикрою!
Глава 11
Ухтыблин, отправив своих ребят на задание, с тремя оставшимися бойцами поспешил обратно. Еще в джунглях он услышал идущий сверху, из-за облаков, гул вертолетного двигателя. Майор вышел на полянку и остановился, задрав голову. Вместе с ним остановились и спецназовцы.
Хищный силуэт «Ми-24» выплыл из-за деревьев и, хорошо видимый на фоне громадного белого облака, быстро начал снижаться.
— Прилетел, значит, — удовлетворенно буркнул под нос Ухтыблин. — Еще бы не прилетел… Я бы на его месте пешком пришел.
— Вы мне, товарищ майор? — обернулся к нему боец, шедший впереди.
— Иди, иди, — махнул рукой майор, — не задерживай движение.
Возле барака, спрятавшись под навесом, сидел Разумовский со своей неизменной синей спортивной сумкой.
— Иваныч! — заорал он, вскакивая и разводя руками. — Родной ты мой! Где тебя черти носят?! В гости позвал, а самого дома нет! Я уже невесть что начал думать.
— Служба, Палыч, служба, — деловито проговорил майор, здороваясь с Разумовским. — Ну, пойдем ко мне. Поговорим за жизнь нашу грешную.
— Пойдем, Иваныч! — подхватил свою сумку летчик.
— Проходи, располагайся, — открыл ключом дверь Ухтыблин. — Сейчас я тебе замечательный фильм по «видаку» поставлю. Самый свежий, двухгодичной давности! Свежее в этом поселке не бывает. Там еще этот актер играет… как его… который сигает.
— Стивен Сигал, что ли?
— О! — поднял вверх указательный палец Ухтыблин. — Он самый. Между прочим, неплохое пособие по бою в ограниченном пространстве. Я его специально для ребят взял. Фильмец натянутый, конечно, но кое-что почерпнуть можно.
— Погоди, Иваныч, — растерянно выпрямился Разумовский, — ты что, на фильм меня звал?! А как же?..
— Картошка в постном масле и селедочка с лучком?
— Ну да. — Разумовский не смог сдержать глотательного движения, которое совершает человек, на долгое время оторванный от привычной пищи. — Тьфу, ты, черт! Видишь, у меня уже кадык дергается, а ты меня какое-то дурацкое кино усаживаешь смотреть!
— Да не смотри ты на меня так тревожно, словно собака на уходящего хозяина! — уже открыто улыбнулся майор. — Не обманул я тебя. Все есть, все вчера привез. У тебя сколько времени имеется?
— Ну, до вечера, — пожал плечами Разумовский. — Я в полетном задании написал: «отработка навыков пилотирования над горным районом. Тренировочный полет». Курсант на месте штурмана сидит. А что?
— Нужен ты мне, Сережа. Очень нужен. Присядь-ка на табуретку.
Летчик взглянул на сразу ставшее серьезным лицо майора и сел, не отводя от него взгляда.
Рассказ майора занял сорок пять секунд.
— Ты сошел с ума, конечно, — совершенно спокойно заключил Разумовский. — Спрашивать у тебя, понимаешь ли ты, в какую историю меня втягиваешь, я не буду. Ты военный человек и понимаешь, что приглашаешь меня участвовать в военном преступлении.
