– Как видишь, солдат. Как ты себя чувствуешь после такого, Верн? Вижу и тебе досталось, тебе нужен врач, – с весельем в душе спросил закаленный в боях солдат.
– Это неважно, щека заживет, я даже не чувствую. Только вот друг погиб, – с досадой ответил Вернер про Франсуа.
– Да, понимаю тебя, я сам потерял сегодня хорошего товарища, ему прострелили горло. Слава богу, все закончилось. Это же твой первый бой, страшно было?
– Да как-то не успел понять, Клаус, все произошло настолько быстро.
– Да, французы побежали как крысы с корабля. Ты где вообще был? Я тебя вчера весь день и всю ночь в окопе искал. Сам же умолял научить тебя в скат играть и удрал куда-то.
– Да я видимо заснул, а ты меня не заметил, народу-то много в траншее, – с улыбкой сказал Вернер.
Клаус встал и, похлопав Вернера по плечу, пошел к своему взводу. Уходя, он крикнул:
– Кстати, Верн, сегодня вечером нас сменяют. Так что тебе повезло, научу тебя играть в скат.
– Да, конечно.
В воздухе витал легкий, почти незаметный дым от пожарища. Вернер стал дышать ровно, хотя боль в голове не проходила. Он поднес руку к рассеченной щеке, из которой сочилась кровь…
Эпилог
Морщинистая рука дотронулась до шрама, который давно зарубцевался, но оставил о себе сильную память. Вернер открыл глаза и почувствовал, как вновь переродился. Грязь и боль молодости переменились светлым, ярким днем 1980 года. Будоражащий хаос войны сменился зеленью и тишиной. Городок Биаш жил мирной жизнью, радуя туристов своими вновь отстроенными улицами, будто стараясь загладить вину перед теми, кто много лет назад сложил здесь свои головы. Местность глядела на жителей и приезжих с радостной улыбкой, раны прошлых лет померкли в новых фасадах и свежей краске и уже не так резали душу. Взрослый Вернер вернулся обратно в свое счастливое настоящее. Зеленая трава источала душистый аромат утренней росы. Щебетанье птиц создавало в душе праздник, на котором надежда, взявшись за руки с долгим ожиданием, танцевали медленный танец благодарности за прекрасную жизнь. Он снова дотронулся до щеки, вспоминая тот удар в рукопашной. Вернер не мог поверить, что с того момента прошло больше полувека.
Битва на Сомме закончилась в ноябре 1916 года. Она унесла с собой огромное количество жизней. 11 ноября 1918 года завершилась Первая мировая война.
Вернер думал, что та воронка – это последний миг его страхов, но он ошибался. Через год после событий на Сомме Вернер был ранен, его отправили в госпиталь, где он лечился до окончания войны. В своей жизни он успел все обрести и потерять. Все, что он заработал своим трудом, утратилось за мгновения. Жизнь избила его дважды. Первым ударом была Сомма, когда он еще ничего не понимал и был наивным ребенком, которого просто взяли и бросили в самый ад на земле, не научив и не показав ничего. Спустя двадцать лет после спокойной жизни началась Вторая мировая война, одна из самых кровопролитных за всю историю человечества. В этих двух войнах были уничтожены целые поколения людей, с лица земли стерты целые народы. Десятки миллионов людей нашли свое пристанище в маленьком клочке земли, которое стало их домом, но каждый из них так и не понял, почему.
Через несколько лет после окончания Первой мировой войны Вернер женился, завел семью и стал отцом прекрасного мальчика. Сын Вернера был не похож на отца и являлся полной его противоположностью. Возможно, давали знать о себе разные эпохи: вместо мечтаний он занимался спортом и был вполне мужественным молодым человеком, имея цель в жизни, к которой стремился. Вернер старался его воспитывать не так, как вырастили родители его самого. В свое дитя он вложил всю мудрость, которую не успел вовремя узнать сам, самостоятельность и стремление. В одном они с сыном были похожи. Как и Вернер, его сын не смог сидеть дома, пока его страна воевала. В январе 1943 года Франц Гольц пропал в Сталинграде. Его тело так и не было найдено. Для Вернера это была катастрофа сродни концу света. Только спустя двадцать девять лет после Соммы Вернер вспомнил слова Франсуа в воронке, и лишь сейчас он смог понять его, ощутить то состояние безвозвратной потери, ставящей на твоей жизни печать смерти.
Хайнц женился на одной из студенток Йенского университета, за которой начал ухаживать после долгих отказов Агнет. В 1930-х он переехал к ее семье в Дрезден, где стал успешным дизайнером и открыл несколько магазинов одежды. Будучи бизнесменом сколотил неплохое состояние, создал собственную линию моды, был креативным и продвигал идеи, которые мечтал внести в мировую моду. В 1945 году, в ночной бомбардировке Дрездена Хайнц погиб вместе со своей семьей. Никто не видел его смерть.
Ирма и Гельмут Гольцы легли спать и не проснулись после бомбардировки Йены в 1945 году. Вернер ошибался – они все-таки не развелись, хотя частые ссоры предрекали такое расставание. Пока он был на Сомме, его родители действительно сблизились, опасаясь за жизнь сына. Они так и покинули этот бренный мир, взявшись за руки, как муж и жена. Семья Агнет также погибла при налете на Йену, а сама она выжила и связала свою жизнь с тем, кто действительно ее любил и хранил эту любовь в своем сердце долгие годы. Альберт Райнер командовал дивизией во время Второй мировой войны, и в 1941 году оказался на восточном фронте под Ржевом, где и исчез бесследно. Герхард Эбель навсегда оставался другом Вернера. Они дружат до сих пор.
Жизнь словно замерла, и спустя столько лет в полях на Сомме слышны лишь кроны деревьев, сотрясающиеся от ветра, обдувающего их. Ветер обласкал лицо Вернера, и его взору предстал солнечный горизонт, пылающий от ярких лучей. В сознание вновь начало вторгаться прошлое, воспоминания давали новую нить. Из-за горизонта медленной вереницей потянулась колонна людей.
Далекие видения стали приобретать реальные очертания. Появившиеся колонны шли походным маршем. Спустя шесть десятков лет на этом поле снова они – потерянное и забытое поколение той эпохи, триумф которой уже угас, но не умер. Эти живописные образы были всего лишь отголоском юношеских фантазий Вернера, но их ощущение было таким прекрасным. Строй бравых бойцов проходил мимо него и удалялся за холм, куда-то вдаль, где сей мираж терял свое существование. Они проходили рядом с ним и улыбались – призраки прошлого, вечно молодые парни, с душой, полной амбиций и энтузиазма. Немцы, французы, англичане – все, кто когда-то пережил здесь самые страшные мгновения своей жизни и отдал частичку себя этому месту. Он ощущал их присутствие, все они были тут, они вернулись. Они обнимали друг друга: немцы – французов, французы – немцев, англичане – немцев, все были единой болью этого поля. Где-то в строю прошел Руди Байер, улыбнувшись Вернеру, произнес: «Спасибо, что не бросил». Одинокой и оторванной от строя походкой прошел Франсуа. Он был одет в чистый и выглаженный голубой мундир. Подарив свою памятную улыбку Вернеру, он произнес: «Помни наши беседы», и, подмигнув ему, отвернулся.
– Вивьен и Жаклин. Я помню!
Лицо Вернера исказилось в плаксивой гримасе, и слезы просто текли ручьем от израненных воспоминаний. Пусть это мираж, но он помнит их лица. Помнит повадки и все, что с ними связано. Внешне пожилой, а в душе все тот же молодой Вернер стоял возле этого миража, роняя слезу по своим товарищам, осознавая, что он остается, а они снова уходят, оставляя его одного. Даже спустя столько лет он не потерял нить памяти, и он по-прежнему чувствовал их своим сердцем. Они соединены чем-то своим, у них общая душа, которая изнемогает и болит. И вот они ушли, ушли туда, где заканчивается реальность, ушли в память каждого из тех, кто будет помнить лица и улыбки, кто навсегда сохранит их молодыми и красивыми. Колонна призраков исчезла, и Вернер Гольц снова остался, остался живым. Он поднял голову в небо и тихо произнес:
– Спасибо.
Его молодость закончилась на этом поле, его внутренний мир был полностью уничтожен и построен заново в этом месте. Тогда, в 1916, он провел здесь несколько месяцев, но этот отрезок времени заложил фундамент его будущей жизни на шесть десятков лет.
Местность на реке Сомме трудно узнать сегодня, но раны прошлого не до сих пор не затягиваются. Уйдут люди, уйдут года, но память всегда будет жить. Они все живы, пока мы их помним. Пока горит огонь в сердцах будущего поколения, эти ребята всегда будут героями. И спустя столько лет поля на Сомме покоятся в тишине, которую они заслужили. Сколько будет еще войн, сколько людей отдадут свои жизни в жертву непонятных идей? И сколько в мире вырастет надгробных плит и досок памяти, но никто не задумается – почему? Никто так и не вынесет из этого никакого урока. Все эти люди, отдавшие свои жизни, так и не смогут увидеть обреченность, которую приносят войны. Они не смогут уже переосознать свои поступки и прижаться к материнской груди. Их никто не спрашивал. Их просто швырнули сюда, в эти грязные окопы, уводя из этого мира куда-то туда, в чужие для нас с вами времена.
