самим больницу! – кричит Оксана. – Лечить всех! Твари! Ненавижу!
Яна с Лешей с интересом смотрят на Оксану из-под стола, у них там домик.
– Оксаночка, – говорит стоящая у входа в комнату Лея. – Выбирай: таблетки или ремень?
– А-а-а-а-а-а! – вопит Оксана.
– Мне кажется, соседи вызовут полицию, – хмуро говорит Рома. – Даже странно, почему они ее до сих пор не вызвали.
– А-а-а-а-а-а-а! – возмущенно вопит Оксана, пытаясь вырваться. Рома ее удерживает.
Лея приближается к Оксане, покачивая ремнем.
Оксана перестает вопить, широко улыбается и говорит:
– Таблетки!
Послушно открывает рот.
Мама кладет ей на язык таблетку, дает стакан с водой.
– Пошутила! – торжествующе кричит Оксана.
Выплевывает таблетку и хохочет. Лея вздыхает, возвращается в свою комнату.
Сцена 26
Лея заново шьет голубое платье с белыми облачками. Марк стучится в комнату девочек, заходит.
– Лея, ты вечером никуда не собираешься? – спрашивает Марк.
– Нет. А можно я просто спокойно займусь платьем? Мне нужно его до послезавтра сделать.
– И что будет послезавтра?
– Неважно.
– Понятно. Слушай, я хотел со всеми вами поговорить. Встретимся в «Willy Блинском» в десять вечера. Даня присмотрит за детьми. Я ему позвоню.
– Надеюсь, там все еще продают мои любимые блины с вареньем из крыжовника, – говорит Лея.
Сцена 27
Даня лежит на диване, смотрит ютуб на ноутбуке.
На видео прыщавый подросток, включив веб-камеру, играет в «Гусеницу Максима». Комментирует и шутит. Гусеницу давит кроссовка. Видеоблогер матерится.
Даня смеется и, не досмотрев видео, кликает на следующее. Почесывает бороду.
Видеоблогер постарше, включив веб-камеру, смотрит, как прыщавый подросток играет в «Гусеницу Максима». Громко недоумевает, кто вообще смотрит этого подростка. Просит подписаться на свой канал.
Даня смеется. Тянется за бутылкой с пивом, опрокидывает ее, пиво льется на диван, Даня раздосадован.
Вадимыч стучится к Дане.
– Данёк, тут у тебя телефон звонит! – говорит Вадимыч.
– Кто? – спрашивает Даня.
– Написано: «Марк».
– Подойдите сами.
– Как это «сами»?
Вадимыч открывает Данину дверь. Все заставлено бутылками пива. С полки свисает черный носок. Книга «Жизнь и приключения Сергея Сельянова», облитая пивом, валяется на ковре.
– Ба-а-а, Данёк, да у тебя тут шоу «Холостяк».
Телефон продолжает звонить. Вадимыч берет трубку.
– Алло!.. Да, здравствуйте, это Александр Вадимович… Даня сейчас занят… Пишет свои романы.
У Дани на ноутбуке автоматически включается следующий ролик: кто-то делает из видео с предыдущими двумя видеоблогерами пуп: монтирует их речь так, что получается полный бред, добавляет мемы и матерные песни. Даня громко смеется.
Вадимыч выходит из комнаты.
– Смеется? Да веселый роман, вот и смеется…
За детьми последить? Да давайте я послежу, чего мне.
Они у вас добрые, хорошие.
Сцена 28
Марк, мама, Рома, Лея и Шура сидят за столиком в «Willy Блинском». Лея заказала себе блин с вареньем из крыжовника, Рома – ничего, Шура – блин с семгой, Марк – блин-круассан, мама – блин с творогом. Шура взяла себе безлимитный стаканчик, снова и снова наливает себе колу. Марк смотрит на Шуру с осуждением, морщится.
– Пап, так чего, какая повестка? – спрашивает Лея.
– А. Точно. Послушайте, вам не кажется, что так не может продолжаться? – говорит Марк. – Кать, ты хотела взять ребенка, чтобы сделать его жизнь лучше. И что, Оксанина жизнь стала лучше?
– Ну, мы же не знаем, как она раньше жила, – отвечает мама. – Может, и лучше. Мы хотя бы пытаемся ей помочь.
– Помочь? То есть ты видишь какой-то эффект от таблеток, которые ты даешь ей в лошадиных дозах? По-моему, стало только хуже.
– По-моему, тоже, – соглашается Шура.
– Так зачем же тогда их давать?
– Но я же не доктор. Доктор назначил – вот я и даю, – отвечает мама.
– А своя голова тебе зачем? – говорит Марк. – Я почитал про здешнюю психиатрию – тут всем подряд ставят тяжелые диагнозы и назначают таблетки. Кошмар тебе приснится – как вот Яне – и сразу назначат. В больницу попадешь – тебе тоже назначат. И что, ты будешь их пить?
– Но она же не случайно туда попала, – отвечает мама. – У нее есть реальные проблемы с психикой.
– Тебе не кажется, что все ее проблемы связаны с тем, что она выросла в детском доме и сформирована тамошней средой? – говорит Марк. – И просто не надо было ее оттуда забирать? Это как рыбу из пруда вытащить и ставить ей диагнозы, раз она странно себя ведет – прыгает, задыхается и закатывает глаза.
– Ну а что ты предлагаешь? – спрашивает мама.
– Вернуть ее обратно! – говорит Шура. – В детдоме же ее все обожали.
– Да что ты говоришь, Шурочка! – возмущенно отвечает мама. – А если бы мы так с тобой поступили? Поводов было достаточно.
– Вообще-то, я согласен с Шурой, – говорит Марк.
– Ты серьезно?
– Да.
– Но понятно же, по ее поведению, что с ней там ужасно обращались, – говорит мама.
Лея внимательно слушает. Рома смотрит на стол. Юра, стоя у кассы, поглядывает на Фрайманов.
– Зато когда вы насильно впихиваете ей таблетки, держите ее за руки и грозите ей ремнем – это прекрасно, – отвечает Марк. – Ребенок попал в спокойную доброжелательную обстановку, теперь у него все хорошо.
– Ну, вообще-то, изначально у нас вполне нормальная была обстановка, – говорит мама, – и ремень мы никогда раньше не использовали.
– Но сейчас обстановка ненормальная, – отвечает Марк. – И другим детям стало опасно находиться в собственном доме. Что должны думать Яна с Лешей, когда они все это видят? Тебе не кажется, что их это травмирует? Что это плохой, вредный опыт, без которого им лучше было бы обойтись?
– Конечно! – говорит мама. – Если бы у меня была возможность отмотать время назад и просто не брать эту девочку из детдома – я бы так и сделала. Но такой возможности ведь нет.
– Зато есть возможность вернуть ее обратно.
– Ну как?! Может… – мама задумывается, – может, нам снять какую-то квартиру, поселить там Оксану с няней… или найти няню со своей квартирой, чтобы она брала к себе Оксану на будние дни… или мы могли бы найти какой-то интернат, где бы она жила, а мы бы ее навещали…
– Не понял, чем интернат будет отличаться от детдома, – говорит Марк. – Кроме цены, конечно. Что до няни с квартирой – это уже совсем сложный расклад, а в чем смысл? В том, чтобы избавиться от ребенка?
Мама вздыхает.
– Может, дело вообще не в Оксане, а во мне? – грустно спрашивает она. – В том, что я не могу ее полюбить? Раньше мне было ее жалко, но я так от нее устала… Теперь, когда она начинает орать, я ей вообще не сочувствую, просто хочу, чтобы она наконец заткнулась. Может, проблема в этом? Она видит, что мы ее не принимаем, и поэтому ведет себя все хуже?
– Да какая разница? – отвечает Марк. – Так больше не может продолжаться. А почему так вышло – вроде все понятно. Слишком сложный ребенок, слишком много других сложных детей, слишком много самых разных проблем. Все это слишком.
– Короче, я за то, чтобы Оксану вернуть, – говорит Шура. – Кто со мной, поднимите руки.
Лея поднимает руку. Марк тоже осторожно приподнимает. Мама сидит в нерешительности.
– Рома, ты за? – спрашивает Шура.
Рома молчит.
– Ладно, три против двух, – говорит Лея. – В любом случае большинство за детдом.
– Ага, – говорит Шура. – Хотя бы финансовое положение улучшим, некому будет воровать.
Шура улыбается.
Рома резко встает из-за стола, берет Шурин стакан с колой и выплескивает его Шуре в лицо.
– Ты чего?! – вопит Шура.
Юра выходит из-за кассы и с решительным видом направляется к Роме.
– Ты злая и лицемерная, – мрачно говорит Рома.
– Рома, успокойся… – испуганно говорит Лея.
– Вы все злые и лицемерные! – кричит Рома. – Вам всем плевать! На меня плевать! И на других плевать! Понабрали детей, а любить
