Конечно, непохоже, что он способен на это, но ведь может. И этого достаточно, чтобы заставить ее нервничать.
Нужно придумать способ привлечь его на свою сторону, так, чтобы, узнав правду, он их не бросил. Но как?
— Изабель? — прервал ее размышления громкий оклик.
Подняв глаза, она встретила пытливый взгляд Гвен.
— Все будет хорошо, Изабель.
Изабель не смогла сдержать короткий нервный смешок.
— Он обязательно все узнает. И что тогда с нами будет? При моем отце здесь было по крайней мере безопасно. Никому не было дела до Таунсенд-Парка, до Минерва-Хауса. Никто сюда не совался. Да, у нас не было денег, не было защиты, но тем не менее находились в безопасности. — Она принялась нервно расхаживать по конюшне, не в силах оставаться на месте. — И словно отцу мало было нас бросить и довести до разорения, он еще и умер. И не оставил нам ничего: ни денег, ни защиты, ни кого-либо, кому мы могли бы доверять.
Гвен подошла к ней ближе:
— Изабель… все будет хорошо.
Эти слова вывели девушку из терпения. Она в отчаянии закрыла лицо ладонями.
— Я пыталась, Гвен. Я искала пути. С тех пор как получила известие о смерти отца, я пыталась отыскать способ все наладить. — Она покачала головой. — Но ничего не получилось. Дом разваливается на части. Джеймс — мальчишка. Какой из него граф? У нас нет денег, чтобы заплатить по счетам. И я привела лису в курятник.
Изабель в полном отчаянии тяжело опустилась на тюк сена.
— Достаточно сказать, что мне ничего не приходит в голову. И по-видимому, из-за этого дождя наше время истекло.
Она больше не могла обеспечить им безопасность.
Она больше не могла держать их всех вместе.
Она всегда знала, что этот день когда-нибудь придет. Хватит одной маленькой ошибки, одного поворота судьбы. У нее никогда не было достаточно сил, чтобы защитить их всех.
Настало время признать это.
Слезы подступили к ее глазам.
— Я не могу спасти нас, Гвен.
Эти произнесенные шепотом слова странным образом успокоили ее. Она и до этого мысленно говорила их себе десятки, сотни раз, но никогда не произносила вслух.
Теперь ей стало немного легче.
Наступило продолжительное молчание. Гвен обдумывала признание хозяйки. Затем сказала:
— Может, он не так уж опасен для нас. Я не встречалась с лордом Николасом, но его друг, похоже, совсем неплохой человек.
— Ты не можешь знать этого наверняка.
— Вы забываете, что я повидала достаточно много дурных мужчин и могу считаться знатоком в этом вопросе.
Это и вправду было так. Гвен выросла в доме сельского викария, имевшего склонность, насколько могла судить Изабель, причинять ей адские мучения. Хотя молодая женщина не часто рассказывала о своем детстве, она поведала в самом начале, когда только прибыла в Таунсенд-Парк, что ее отец всегда полагал, будто она более склонна к греху, чем ее братья, которые всегда поступали в согласии с родителем. Гвен бежала из родительского дома при первой же возможности — выскочив замуж за местного фермера. Но он оказался еще хуже, чем отец и братья. Она терпела его побои почти целый год, прежде чем нарушила закон и нашла путь к Изабель.
На третий день пребывания в поместье Гвен, проснувшись утром, отправилась на кухню. Синяки ее к этому времени уже начали бледнеть. С широкой улыбкой, которая стала с тех пор ее отличительной чертой, Гвен провозгласила обитательниц дома батальоном Минервы… богинями войны и мудрости.
Так Минерва-Хаус получил свое имя.
И вот теперь Изабель грозила опасность его потерять.
— Он незнакомец. Мы не можем ему доверять.
— Я первая всегда сомневаюсь в добропорядочности мужчин, Изабель. Но не думаю, что все они плохие. И мне кажется, вы тоже так не думаете. — Она помолчала, прежде чем добавить: — Возможно, Рок и не собирается нас разоблачать.
Ох! Как бы ей хотелось, чтобы это оказалось правдой.
— Он приводит меня в замешательство, — призналась Изабель.
— С красивыми мужчинами всегда так, — ответила Гвен. — Я читала, что у него глаза невероятной голубизны…
— Так и есть.
— Ага, вы заметили, — слегка улыбнулась Гвен.
— Я не заметила, — покраснев, возразила Изабель. — Я просто…
— Он ведь поцеловал вас на крыше, разве нет?
Изабель широко раскрыла глаза:
— Как ты узнала?
По лицу Гвен расплылась широкая торжествующая улыбка.
— Я узнала об этом сейчас.
— Гвен! Ты не должна никому об этом говорить!
Кухарка укоризненно покачала головой:
— Боюсь, я не могу с этим согласиться. Вам понравилось.
Румянец на щеках Изабель стал еще гуще.
— Нет.
Гвен звонко рассмеялась:
— Вы ужасная лгунья, Изабель.
— Ну хорошо. Да. Мне понравилось. Похоже, он очень опытный соблазнитель.
— Вам следовало быть осторожнее. Если вы влюбитесь в этого лорда, то даже не представляете, что может случиться.
Эти слова заставили Изабель задуматься. Она снова и снова перебирала их в уме. Ситуация выходила из-под контроля. Она рисковала потерять все, ради чего жила… все, чем дорожила.
А она целовалась с незнакомцем на крыше.
Гвен была права.
Изабель понятия не имела, что на нее нашло.
Глава 8
— Все ее слуги — женщины.
Ник оперся о длинный низкий стол в библиотеке Таунсенд-Парка, на котором разложил свои заметки по коллекции мраморных скульптур, теперь совершенно забытые. Он пытался заставить себя после ужина заняться описанием коллекции — единственной вещи в доме, которая была ему понятна, — но бросил работу через считанные минуты, не в состоянии отвлечься от мыслей о загадках поместья. И его хозяйки.
Рок невозмутимо поднял взгляд от книги, которую читал.
— Да.
— Ты уже заметил.
— Да.
Ник удивленно поднял брови:
— И ничего мне не сказал?
— Я ждал, сколько тебе потребуется времени, чтобы самому все узнать, — сказал Рок, пожав плечами.
— Не так уж много.
— Они, похоже, не слишком умело это скрывают.
— Да. Ты обратил внимание на лакея за обедом?
— Ты имеешь в виду, обратил ли я внимание на груди лакея за обедом?
Ник обменялся с другом понимающей улыбкой.
— Тебе не следует поглядывать на слуг подобным образом, Рок. — Ник подошел к окну и бросил взгляд в темноту, где по-прежнему шел проливной дождь. — Зачем кому-то может понадобиться держать полный дом женщин?
Рок отложил книгу в сторону, откинулся назад в кресле и уставился в потолок.
— Не вижу никакого разумного ответа на этот вопрос.
— Я знаю леди Изабель всего два дня, но могу тебе определенно сказать, что понятие «разумность» совершенно не применимо к ее действиям. — Он вновь обернулся к своему другу. — Школа своего рода? Пансион для девиц?
