богини строго фронтальны и статичны, что сближает ее со статуями из Нимруд-Дага. Правда, И.И. Саверкина видит в этих рельефах сильное античное влияние[525]. Такое же влияние чувствуется и в иконографии Тюхе Коммагенской. Оно проявляется в одежде, в наличии покрывала, закрывающего голову со всех сторон и спускающегося до плеч. Имеются и другие аналогии образа Тюхе-Коммагены – это фрески с Тюхе в Дура-Эвропос и Пальмире из храмов Бела (III в. н. э.), где богиня покровительствует отдельным людям – военному трибуну Теренцию и его жене[526]. В самом Дура-Эвропос был выстроен храм Тюхе – покровительнице города[527]. Еще одной аналогией, правда, более отдаленной, являются терракотовые статуэтки Тюхе, найденные в так называемой «резиденции Хрисалиска» на Боспоре. Тюхе из «дома Хрисалиска» имеет ряд черт, сближающих ее с Тюхе Коммагенской, например, в одежде. Присутствует у нее и рог изобилия, непременный атрибут Тюхе-Коммагены[528]. Но она выполняла несколько иные функции, принося удачу и благосостояние Хрисалиску. В отличие от нее, Тюхе Коммагенская способствовала плодородию и процветанию страны – Коммагены.
Наиболее же близкой аналогией Тюхе-Коммагены с барельефа Западной террасы Нимруд-Дага следует назвать некоторые изображения на парфянских монетах I в. до н. э. – I в. н. э. чекана царей Орода I, Фраата III и IV, Готарза II, Артабана III, Вардана I. На реверсе их драхм и тетрадрахм изображены: справа – стоящая богиня Тюхе с рогом изобилия, держащая в левой руке пальмовую ветвь, слева – царь, сидящий на троне[529]. Это сцены божественной инвеституры богини и царя, как было справедливо определено Э.Э. Херцфельдом[530]. По сути, это – персонифицированные счастье и удача царя. Именно в позднеэллинистическую и раннеримскую эпохи сцены божественной инвеституры появляются на парфянских серебряных монетах[531], которые чеканились в крупнейшем эллинистическом полисе Селевкии на Тигре[532]. В этих сценах выражается покровительство Тюхе отдельному конкретному царю, который наделяется божественными функциями в своем царстве и в некоторой степени воплощает их перед богиней. Что касается пальмовой ветви, которую богиня держит в левой руке, то можно предположить, что она олицетворяла плодородие, процветание, благополучие[533]. Наличие пальмы в левой руке у Тюхе Коммагенской подчеркивает характер ее культа как культа материального процветания страны. Не менее важной аналогией ее образа на барельефе Западной террасы Нимруд-Дага можно считать некоторые изображения, отчеканенные на позднеселевкидских монетах II–I в. до н. э.: Деметрия I Сотера, Деметрия II Никатора, Клеопатры Теи, Антиохов VIII и IX и др. На них также представлена эта богиня[534]. Это позволяет говорить о значительном влиянии эллинских традиций изображения означенного божества на образ богини Коммагены в Нимруд-Даге. В то же время между ними есть различия: на селевкидских монетах богиня Тюхе изображается с веслом, а не с ветвью, как в Коммагене. Это вызвано расхождением в функциях обеих богинь. Селевкидская Тюхе, по сути, являлась личным гением – покровителем царя[535], его личной царской удачей, фортуны (не путать с иранским хварэно – царской благодатью). А Тюхе Коммагенская представляла страну в целом, являя собой синкретическое божество с чертами других аналогичных женских богинь[536].
В иконографии богини Коммагены мог войти и образ ирано-малоазийской богини Арэдви-Суры-Анахиты, соотносимый с культом богини Тюхе Коммагены. Иконография богини Коммагены весьма близка изображению богини на перстне из Амударьинского клада, который относят к V–IV вв. до н. э. Считается, что на нем представлена восседающая на троне богиня Анахита[537]. Вообще, длинное платье богини Коммагены имеет явное сходство с одеждой персидских аристократок ахеменидского времени[538] и, в целом, несходно с женским костюм античной Греции. Иконографический образ Анахиты, известный по памятникам материальной культуры, сформировался к середине – концу V в. до н. э. в среде западных иранцев.
М. Бойс в свое время резонно считала, что первоначально у древних иранцев существовал культ богини мифической реки Харахвати, отвечающий за материальное благополучие занятой ими территории[539]. В дальнейшем Харахвати слилась с культом Иштар – великой вавилонской богиней любви (плодородия) и войны. Западные иранцы называли ее Anahitiš («незапятнанная»). К началу IV в. до н. э., в позднеахеменидский период истории Ирана, культ Арэдви-Суры-Анахиты уже сложился (букв. перевод: Арэдви – «влажная», Сура от авест. suryå – «сильный», surā – «сильная», Анахита – Anāhitā – «незапятнанная»)[540]. С некоторой долей вероятности можно полагать, что одним из основных прототипов, послуживших основой для создания культа Анахиты, стала также Аши – иранская богиня «воздания», аналог греческой Тюхе[541].
В целом, нельзя, как это делали в свое время С. Рейнак и Х. Веллер, считать культ Анахиты чисто иноземным (месопотамским), не иранским[542]. В восточной Малой Азии и Армении Арэдви-Сура-Анахита выступала под именем Анаит, что не меняло ее сущности[543]. В западносемитской мифологии ей соответствовала богиня Анат (Нанайя)[544]. В восточной Малой Азии и Армении Анахита пользовалась широким почитанием особенно в позднеэллинистический и римский периоды. В некоторых ее храмах процветала священная проституция (Strabo. XI. 14. 16). В Каппадокии Понтийской, в городе Зела, имелось ее святилище, которое очень почитало местное население (Strabo. XII. 3. 37). В парфянскую эпоху Анахита была популярна и в Иране, в особенности в западной его части, что подтверждается находками ее алтарей[545]. Как сообщает Аппиан, храм Анахиты существовал и в Элимаиде (App. XI. 66). В Средней Азии – в Согде – в позднеантичное и раннесредневековое время Анахита-Нана считалась покровительницей г. Панча-Пенджикента, судя по ее изображениям на стенах храмов города и надписям на монетах[546]. Двойником Наны в кушанском пантеоне была Ардохшо – богиня растительного царства, чей культ образовался путем разделения некогда единого божества Анахиты на богинь Нано и Ардохшо[547]. По своей иконографии кушанская Ардохшо была весьма близка к Тюхе Коммагенской и, в частности, также изображалась стоящей с венцом на голове и с рогом изобилия[548], либо восседающей на троне, судя по некоторым памятникам из Гандхары (Северо-Западная Индия)[549].
Анахиту достаточно активно отождествляли с Артемидой[550] – эллинской богиней охоты, животного мира и покровительницей деторождения[551]. Ведь сама Анахита также считалась покровительницей животного мира, о чем известно из «Авесты»[552]. Так, знаменитая бронзовая голова Артемиды из Саталы (в Малой Армении) является наглядным примером такого синкретизма[553]. В Древней Армении, в Армавире – священной столице царства – имелся храм, посвященный Артемиде-Анахите и Аполлону-Митре[554]. В другой столице Древней Армении – Арташате – найдена статуя Анаит-Артемиды, сохранившаяся, правда, только частично[555]. О том, что в Армении Анаит-Анахита активно отождествлялась с Артемидой,
