– Наташа, я понимаю, что ты устала, но я должен работать, я еще не всех опросил. Я не могу выполнить твою просьбу, извини. – В его голосе появились прохладные нотки, и если еще утром он казался ей почти родным и очень близким, то сейчас она видела перед собой чужого человека. Она покраснела, стыдясь своих чувств по отношению к нему.
– Ты же сам не веришь в то, что говоришь и что делаешь… Разве не понятно, что он отравился? Вернее, вы же теперь все думаете, будто он сам… И еще появление этой Ларисы, это кого угодно может смутить…
– Лариса? Да при чем здесь Лариса? Наташа, подумай, куда же подевались деньги, которые Буровцев оставил у него? А вещи? Не думаю, чтобы Лариса унесла с собой телевизор, видеомагнитофон… Хоть бы скорее начали допрос…
Она обиделась, что он не согласился остаться в кафе вместо нее. Села за стол и принялась есть кутью. Мысли перескакивали с одной проблемы на другую. И денег, тех, что она заплатила агентству, было жалко, и непонятно было: Юлий ушел из жизни по своей воле или же его все-таки отравили… Но если к его смерти причастна Лариса, то непонятно, чем она думала, когда решила показаться на кладбище… Причастна… Она разлюбила Юлия и ушла от него…
Наташа ела кутью, подбирая ложкой рассыпчатый и прозрачный от сахара рис, перемешанный с крупными темными изюминами, но перед глазами стояла другая картинка: хрупкая женская фигурка, одетая во все черное, с бледным лицом… И хотя пол-лица ее скрывали очки, ей казалось, что она уже видела где-то этот гладкий высокий лоб, аккуратный нос и полные розовые губы.
Встретившись случайно взглядом с Василием, она позвала его и рассказала о своих подозрениях.
– Мне кажется, я уже где-то встречала эту женщину…
– Я тоже, – удивил он ее. – И даже начинаю вспоминать, где именно…
– Ты видел ее прежде? Где?
– Только шарфа красного не хватает… Хотя, может, я и ошибаюсь… Ты же видела всех, кто был на кладбище. Тебе не показалось, что одного человека там не хватало?
– Кого? Я же никого не знаю… Соседи были, коллеги с работы, еще двое из института… Говори, не томи… Хотя, подожди… Ну, как же! Буровцева не было! Не было… Его и сейчас нет. Постой, ты хочешь сказать, что эта Лариса… та самая девушка, которую мы видели с тобой в ресторане? Ничего себе… Выходит, она ушла от Юлия к его другу?
– Вот и я думаю об этом постоянно. Тогда понятно, откуда она могла знать про деньги… Она сказала Юлию, что уходит от него к Буровцеву, в тот самый день, когда Буровцев приходил к нему с деньгами…
– Но зачем же тогда Буровцеву было отдавать ему деньги… Хотя, стой… Он же не мог знать, да и никто не мог знать, что дядя покончит с собой. Он принес деньги просто как его приятель, а не соперник, возможно, что и Юлий не знал о том, к кому именно уходит его возлюбленная… Дядя мог отравиться в ее присутствии, то есть пока она еще оставалась дома… Она видит: он мертв. Вещи ее уже собраны, деньги, которые принес Юлию ее новый любовник, лежат, к примеру, на столе… Она забирает их. И мы не знаем, вернула она деньги Буровцеву или же скрыла от него их… А может, они договорились сказать, что она не видела денег. Таким образом легче представить себе его смерть от руки убийцы и грабителя. Тогда и Лариса, пусть даже и косвенно, ни при чем… Во всяком случае, никто не будет копаться в их совместной жизни, задавать вопросы, что заставило Юлия уйти из жизни… Вот только непонятно, куда же делись телевизор и видеомагнитофон… Хотя почему бы Юлию не отдать их ей, на самом деле? Он мог даже сам помогать выносить их из дома…
– Все станет ясно, как только она начнет говорить… Мы с тобой строим версии, рассуждаем, что да как, а на самом деле все могло быть совершенно по-другому, – вдруг сказал Китаев, обнимая ее за плечи, но глядя мимо нее, куда-то в пространство, в одну точку…
У Василия зазвонил телефон. Услышав голос брата, он заметно повеселел.
– Игорь? Привет! Как дела? Нормально. Похоронили вот Маркова, следствие продолжается… Да, она была, была… Скоро все узнаем. Когда? Завтра днем? Хорошо, жду. Перловку вам сварю, устроит? – улыбнулся он под конец разговора, и Наташа поняла, что стоящий рядом с ней мужчина – на самом деле ей никто, а так, частный сыщик, который переспал с ней, выполняя свою работу. И что все они такие, мужчины, живут своей жизнью, нисколько не заботясь о том, какой след они оставляют своими словами в душе женщины. Или она такая, не уверенная в себе и постоянно мечтающая заполучить в мужья человека, который, быть может, о женитьбе-то и не помышляет… Она сделала над собой усилие и произнесла как можно спокойнее:
– Придешь сегодня ко мне? Я поняла из разговора, что твои друзья завтра прибывают из Питера, так? Приходите все вместе, я буду только рада, независимо от того, что скажет в прокуратуре Лариса… Но сегодня вечером мне будет одной очень тоскливо, приходи…
Сказала и замерла, даже закрыла глаза, сжала плечи, боясь отказа.
– Посмотрим, может, и приду. Ну все, пока, я все-таки поеду в прокуратуру, возможно, уже что-то известно…
Он склонился над ней, поцеловал в щеку и, улыбнувшись ободряющей улыбкой, ушел.
Наташа, отодвинув от себя тарелку с кутьей, тяжело вздохнула. Она вдруг пожалела, что наняла этих людей расследовать преступление, которого, может, и не было… Эмоции… Лучше бы отправилась на эти деньги куда-нибудь в теплые страны… Юлика-то все равно не вернешь. Дурочка впечатлительная.
И все-таки эту Ларису, в момент ее появления на кладбище находящуюся явно не в себе и потому добровольно отдавшуюся в руки прокуратуры, она видела не в ресторане… Разве что в компьютере? Женщина с фотографии. Лариса. Это все понятно. Но где еще? Где?!
Глава 13
Ночью Юля позвонила в Москву, маме.
– Привет, это я. Тсс… не шуми. Игорь же тебе сказал, что я жива и здорова. Ты не удивляйся, мама, но от Патрика я ушла. У него есть другая женщина. Я же встретила мужчину, с которым собираюсь прожить до конца своих дней. Нет, не русский… Он – француз, его зовут Ги. Когда ты увидишь его, он тебе понравится. И дело даже не во внешности, просто он такой… такой… Он любит меня, понимаешь? А я – его. Сегодня вечером я собрала своих мужей: Крымова, Патрика, был еще Игорь Шубин. Сказала, что развожусь и что они, как мои бывшие мужья, должны позаботиться о моем будущем. Тем более что виновниками всех разводов были именно они, мои мужья… Завтра утром они скажут мне о своем решении. Я же тебе сообщаю свое: я перебираюсь в Москву. Окрою там агентство. Думаю, что Шубин поедет со мной. Так что, мамочка, теперь мы будем видеться чаще. Понятное дело, что придется жить на два города, потому что у Ги в Париже дела, он бизнесмен, знаком, кстати, и с Патриком, как оказалось, и, что самое удивительное, с Крымовым! Мама, как тесен мир! Как там Машенька? Здорова? Скажи ей, что я скоро приеду. Все, мама, пока, потом еще позвоню…
Она отключила телефон и замерла с трубкой в руках. Не таким представляла она себе разговор с матерью. Но когда начала говорить, поняла, что не хочет больше ничего рассказывать про Ги. Не хочет расплескать все те чувства, которыми жила вот уже сутки. Ей было так хорошо, что она испугалась той полноты чувств, которые кружили голову и заставляли сердце биться сильнее.
Она сидела на кухне в толстом мужском халате и смотрела в темное окно. Там, за стеклом, тихо дышал во сне холодный Петербург. А здесь, в квартире, было тепло. Она чувствовала себя так, словно уже давно жила в этой квартире и знала тут каждую вещь, принимала все запахи и звуки. Она хотела вернуться в спальню и спрятаться, успокоиться, уснуть на плече Ги, но оттягивала этот оглушительный по своей силе момент, сдерживалась до дрожи в теле…
Они долго говорили после того, как он увез ее после разговора с Патриком и Крымовым. Говорили о том, как станут жить вдвоем, как будут доверять друг другу. Так, Юля сказала, что намерена открыть агентство в Москве, в Париже рановато, потому что она там чужая, плохо знает язык… Ги сказал, что не может бросить свой бизнес, что это тоже часть его жизни. Но он купит дом в Париже, который станет их домом. Она сказала, что у них родятся дети… У них будет семья. Он обещал не ревновать ее к бывшим мужьям, которые наверняка будут время от времени возникать где-то рядом с ней, звонить, писать, Крымов так вообще будет теперь стараться как можно чаще появляться ей на глаза под предлогом того, что он хочет и имеет право навещать свою дочь.
Еще недавно они не знали друг друга, были совершенно чужими, и единственное, что их связывало, – это сначала самолет, потом постель. Откуда такая уверенность в том, что они предназначены друг другу? Что это, помешательство двух вполне взрослых людей? Интуиция? Или более глубокое чувство – любовь? Они беспрестанно повторяли это слово, вкладывая его в каждый поцелуй, каждый вздох, каждый стон…
Захотелось есть. Юля достала из холодильника колбасу и сделала себе бутерброд, сварила кофе. На цыпочках вошла в спальню, не зная, спит ли Ги, чтобы пригласить его перекусить с ней, но он крепко спал, и она вернулась на кухню. Тело ее, она чувствовала это, стало словно теплее, мягче, здоровее, легче… И голова работала как никогда ясно. И бутерброд показался необыкновенно вкусным. Она улыбнулась своим мыслям. Вспомнила о человеке, который тоже горел и жил любовью, который был счастлив до безумия… Юлий. Что там с расследованием? Как там этот мальчишка, Китаев? Жарит отбивные или расследует убийство? То, что это убийство, она не сомневалась.
