- Я ответила тебе, чтобы сопроводить монаха.
Ее крик пронесся эхом по всему замку.
Глава девятая
Роланд был внезапно разбужен криком.
Граф и не подумал предоставить им постели. Замок был наводнен людьми, ожидающими выступления к Буржу, и они спали где придется.
Многие все еще пили в большом зале, а другие легли спать во дворе, там же находились и лошади, которым не нашлось места на конюшне, но сообразительный оруженосец Роланда Мишель отыскал сундук, наполненный знаменами, и разложил их на каменной скамье в прихожей часовни.
Роланд только что заснул на этой импровизированной постели, как крик прокатился эхом по коридорам. Он проснулся и был сбит с толку, подумав, что снова дома, с матерью.
- Что это? - спросил он.
Мишель всматривался в длинный коридор и ничего не ответил. Затем по коридору прокатилось эхо гневного рева, которое полностью пробудило Роланда.
Он скатился со скамьи и схватил меч.
- Сапоги, сир? - спросил Мишель, протянув их ему, но Роланд уже бежал.
Человек в конце коридора выглядел встревоженным, но вроде бы никто больше не был обеспокоен воплями и криком. Роланд толкнул дверь винного склада и застыл.
Комната была почти полностью погружена в темноту, потому что свечи упали, но в тусклом свете Роланд разглядел Женевьеву, сидящую на столе, прижимая руку к глазу.
Ее разорванное платье упало к талии. Отец Маршан с окровавленными губами распростерся на спине, обезглавленный сокол валялся на полу, а Скалли ухмылялся.
Робби Дуглас стоял, держа меч над священником и, как только на месте происшествия появился Роланд, шотландец еще раз стукнул Маршана рукояткой меча.
- Ублюдок!
Хью ревел, но увидев Роланда, подбежал к нему. Роланд рассказывал ему истории и нравился Хью, мальчик приник к Роланду, вздрогнувшему, когда Робби нанес священнику удар в третий раз, стукнув его головой о бочку.
- Ты собирался ослепить ее, ублюдок? - прокричал Робби.
- Что..., - начал Роланд.
- Нужно уходить! - крикнула Женевьева.
Скалли, казалось, нравилось то, что он видел.
- Милые титьки, - сказал он, не обращаясь ни к кому конкретно, и эти слова, казалось, заставили Робби осознать, что он натворил.
- Куда уходить? - спросил Робби.
- Найди какую-нибудь нору и заройся в нее, - посоветовал Скалли, а потом снова перевел взгляд на Женевьеву. - Немного маловаты, но милые.
- Что случилось? - наконец-то смог спросить Роланд.
- Ублюдок хотел ее ослепить, - объяснил Робби.
- Мне нравятся титьки, - сказал Скалли.
- Заткнись, - рявкнул ему Робби. Он считал, что нашел цель жизни и духовное утешение в ордене Рыбака, но зрелище сокола, целящегося своим клювом в глаз Женевьевы, открыло его собственные глаза.
Он понял, что бежал от старых клятв, что предал сделанные обещания, и теперь должен поступить правильно. Он вытащил меч из ножен и одним махом снес соколу голову, а потом повернулся к отцу Маршану и врезал ему рукоятью меча, сломав зубы и разбив губы, и теперь не представлял, что делать дальше.
- Нам нужно уходить прямо сейчас, - сказала Женевьева.
- Куда? - снова спросил Робби.
- В очень глубокую нору, - произнес Скалли, развеселившись, а потом нахмурился, повернувшись к Робби. - Нам нужно с кем-нибудь драться?
- Нет, - ответил Робби.
- Принеси мой плащ, - приказал Роланд Мишелю, и когда оруженосец принес его, рыцарь-девственник накинул плащ на голые плечи Женевьевы. - Прости меня, - сказал он.
- Простить тебя?
- Ты была под моей защитой, - сказал он, - и я не смог тебя уберечь.
Робби взглянул на Роланда.
- Нам нужно идти, - сказал он испуганным голосом.
Роланд кивнул. Как и Робби, он обнаружил, что его мир вывернут наизнанку. Он отчаянно пытался подумать о том, что следует предпринять, что будет правильным.
Девушка была еретичкой, а как раз в тот вечер он поклялся перед Господом присоединиться к ордену Рыбака, но капеллан ордена лежал здесь и стонал, истекая кровью, а еретичка смотрела на него одним глазом, по-прежнему прикрывая другой глаз рукой, и Роланд знал, что должен спасти ее.
Он обещал ей защиту.
- Нам нужно идти, - повторил он за Робби.
Оба сознавали, что находятся в глубине замка, который внезапно превратился во враждебное место, но когда Роланд выглянул в коридор, там никого не оказалось, а шум из большого зала, где до сих пор пили воины, был достаточно громким, чтобы заглушить крики Женевьевы.
Роланд подтянул перевязь.
- Нам нужно идти, - произнес он с удивлением.
- Ваши сапоги, сир, - сказал Мишель.
- Нет времени, - ответил Роланд. Он почувствовал приступ паники. Как им теперь выбраться?
Отец Маршан попытался встать, и Робби повернулся и пнул его по голове.
- Врежь ему посильнее, Скалли, если он еще раз шевельнется.
- Я дерусь за него или за тебя? - спросил Скалли.
- Кому ты служишь? - потребовал ответа Робби.
- Лорду Дугласу, конечно же!
- А кто я?
- Дуглас.
- Тогда не задавай глупых вопросов.
Скалли был удовлетворен этим ответом.
- Так ты хочешь, чтобы я прикончил ублюдка? - спросил он, поглядев на священника.
- Нет! - воскликнул Робби. Убийство священника могло привести к отлучению от церкви, а у него и так уже было достаточно неприятностей.
- Я бы с удовольствием, - предложил Скалли. - Уже неделю никого не убивал. Нет, даже дольше. Должно быть, по меньшей мере месяц! Ты уверен, что нам не нужно ни с кем драться?
Роланд посмотрел на Робби.
- Мы просто выйдем отсюда?
- У нас нет особого выбора, - признался Робби, его голос снова звучал нервно.
- Тогда пошли! - взмолилась Женевьева. Одной рукой она прижимала тряпицу к глазу, а другой придерживала плащ на шее.
- Возьми мальчика, - приказал Роланд Мишелю и отступил в коридор. - Убери меч в ножны, - сказал он Робби.
- В ножны? - казалось, Робби находился в замешательстве.
Роланд взглянул на меч, на котором остались окровавленные перья.
- Мы здесь гости.
- Пока.
- Что, во имя Христа, мы делаем? - поинтересовался Скалли.
- Сражаемся за честь лорда Дугласа, - отрезал Робби.
- Так мы сражаемся?
- За Дугласа! - прорычал Робби.
- Нет нужды кричать, - сказал Скалли и, когда Робби засунул меч в ножны, вытащил свой короткий клинок. - Просто скажи мне, ты хочешь устроить резню, да?
- Пока нет, - сказал Робби.
- И веди себя тихо, - добавил Робби. Роланд бросил взгляд на Робби, как будто в поиске поддержки, но юный шотландец нервничал не меньше француза. - Нужно двигаться, - предложил Робби.
- Мы покидаем замок?
- Думаю, нам придется, - он помедлил, оглядываясь, - если сможем.
Роланд повел их через двор. Несколько догорающих костров, на которых воины поджаривали овсяные лепешки, дымились в большом дворе, но лунный свет был ярким, а тени черны.
Никто не обратил на них особого внимания. Женевьева завернулась в плащ, а Хью прижался к ее подолу, пока они прокладывали себе путь между спящих мужчин и лошадей.
Некоторые передавали друг другу бурдюки с вином и тихо разговаривали. Кто-то пел. Кто-то негромко хихикал. В надвратной башне мерцал свет фонаря.
- Поищи мою лошадь, - приказал Роланд Мишелю.
- Думаешь, они просто позволят нам выехать? - прошептал Робби.
- Не ищи мою лошадь, - сказал Роланд, размышляя о том, как они смогут сбежать на своих двоих.
- Сапоги, сир? - предложил Мишель.
- Нет времени, - отозвался Роланд. Его мир рассыпался на части, он больше не знал, где лежало спасение, разве что это была его честь, и это означало, что он должен спасти еретичку, даже если придется нарушить клятву, принесенную церкви.
- Я прикажу им опустить мост, - сказал он Робби и зашагал к надвратной башне.
- Остановите их! - раздался крик из двери позади них. Отец Маршан, держась за дверной косяк, указывал на них. - Остановите их! Во имя Господа!
Люди во дворе были тяжелы на подъем. Некоторые спали, другие пытались заснуть, а многие были одурманены вином, но теперь они зашевелились, по мере того, как все больше людей подхватывало этот призыв. Скалли выругался и толкнул Робби локтем.
- Так мы деремся наконец?
- Да! - прокричал Робби.
- С кем?
- Со всеми!
- Как раз вовремя, черт дери! - буркнул Скалли и обрушил свой меч косым ударом на человека, пытающегося вылезти из-под плаща.
Тот упал с залитым кровью лбом, и Скалли разрезал мечом веревки, которыми три лошади были привязаны к кольцу в стене.
Он кольнул одну из лошадей острием меча, и животное рвануло вперед, вызвав хаос в рядах спящих людей. Он стукнул двух оставшихся, и все лошади во дворе заржали и встали на дыбы.
