— Увы! — произнёс Теоден. — Тогда Денетор не узнал о нашей скачке и не ждёт нашего прихода.
"Нужда не терпит отлагательств, но лучше поздно, чем никогда", — сказал Эомир. — И, может быть, на сей раз старая поговорка окажется вернее, чем всё, что было произнесено с тех пор, как человек открыл рот.
Была ночь. Войско Ристании молчаливо двигалось по обеим сторонам дороги. Теперь дорога проходила у отрогов Миндоллуина, повёрнутых у югу. Вдали, почти прямо перед ними под чёрным небом виднелось красное зарево, на фоне которого темнели склоны большой горы. Они приближались к Раммас, Ответным Заградам Пеленнора, однако день не пришёл.
Герцог скакал с головным отрядом в окружении своих телохранителей. Эоред Эльфхельма следовал за ним, и Мерри заметил, что Дернхельм оставил своё место и в темноте неуклонно продвигается вперёд, пока не очутился, наконец, скачущим в арьергарде телохранителей герцога. Потом произошла небольшая остановка. Мерри слышал, как впереди тихо заговорили. Высланные вперёд всадники, которые рискнули проскакать почти под стену, вернулись и явились к герцогу.
— Там большой пожар, господин, — сказал один. — Город полностью окружён пламенем, а поля полны врагов. Но похоже, что все силы стянуты на атаку. Насколько мы могли судить, на внешней стене оставлены лишь немногие, и они беспечны, заняты лишь разрушением.
— Вы помните слова дикого человека, господин? — добавил другой. — В дни мира я жил на Нагорье под открытым небом; моё имя Видфара, и мне воздух тоже приносит вести. Ветер уже изменился. Он дует с юга: в нём привкус морской соли, хотя и слабый. Утро принесёт с собой перемену. Когда ты минуешь стену, над чадом встанет рассвет.
— Если твои слова правдивы, Видфара, да переживёшь ты этот день, дабы наслаждаться счастьем долгие годы! — сказал Теоден.
Затем он повернулся к своим рыцарям, которые стояли поблизости, и воскликнул ясным голосом так, что его услышали даже многие всадники первого эореда.
— Час настал, всадники Рохана, сыновья Эорла! Перед вами враги и огонь, далеко позади — ваши дома. Но, хотя вы сражаетесь на чужих полях, слава, которую вы пожнёте здесь, будет вашей навеки. Вы дали клятву, так исполните же её до конца, за господина, страну и старую дружбу!
Люди ударили копьями о щиты.
— Эомир, сын мой! Ты поведёшь первый эоред, — продолжил Теоден, — и он пойдёт за герцогским стягом в центре. Эльфхельм, веди свой отряд направо, когда мы минуем стену. А Гримбольд поведёт свой налево. Остальные отряды пусть следуют за тремя передовыми, как смогут. Разите всех встречных врагов. Других планов мы составить не можем, потому что не знаем пока, что творится на поле. Теперь вперёд, и не бойтесь тьмы!
Передовой отряд поскакал так быстро, как только мог, потому что, какую бы перемену не предвещал Видфара, вокруг всё ещё был глубокий мрак. Мерри ехал за спиной Дернхельма, вцепившись в него левой рукой, а правой пытался освободить меч в ножнах. Теперь он сполна чувствовал горькую правду слов герцога: "Что будешь в такой битве делать ты, Мериардок?" "Именно это, — думал он. — Мешать всаднику и надеяться хотя бы усидеть на месте, а не быть растоптанным насмерть галопирующими копытами!"
До внешних стен оставалось не более лиги. Они скоро достигли их; для Мерри, так слишком скоро. Раздались дикие крики, послышался лязг оружия, но это продолжалось недолго. Орки, занятые на стенах, были застигнуты врасплох, и их было мало, поэтому всех быстро перебили или смели прочь. Перед руинами северных ворот в Заградах герцог снова задержался. Первый эоред выстроился за ним и по обе руки от него. Дернхельм держался рядом с герцогом, хотя отряд Эльфхельма уже отправился на правый фланг. Люди Гримбольда обошли их с востока, направившись к большому пролому в стене.
Мерри выглянул из-за спины Дернхельма. Вдалеке, милях в десяти или больше, был большой пожар, но между ним и всадниками огромным полумесяцам протянулись линии огня, до которых в ближайшей точке не набралось бы и лиги. Кроме этого Мерри почти ничего не мог различить на тёмной равнине, как не видел ни малейшего намёка на утро и не чувствовал даже ветерка, изменившегося или нет.
Теперь войско Ристании молча двинулось вперёд на поля Гондора, вливаясь в них медленно, но неуклонно, словно поток, поднимающийся сквозь брешь в дамбе, которую люди считали надёжной. Но мысль и воля Чёрного Капитана была полностью сосредоточена на гибнущем городе, и пока ни одно известие не достигло его, чтобы предупредить о возможной прорехе в его планах.
Спустя немного, герцог повёл своих людей чуть к востоку, чтобы пройти между осадными огнями и внешними полями. Их всё ещё не замечали, и Теоден всё ещё не подавал сигнала. Наконец он опять остановился. Город теперь был ближе. В воздухе стоял чад пожара и висела тень самой смерти. Лошади беспокоились. Но герцог неподвижно сидел на Снегогриве и глядел остановившимся взглядом на агонию Минас Тирита, будто пронзённый внезапной мукой или трепетом. Он казался поникшим, согбенным годами. Мерри самому казалось, что он сейчас свалится под гнётом сомнения и великого ужаса. Сердце его билось медленно. Минута проходила за минутой, отравляя его неуверенностью. Они пришли слишком поздно! Слишком поздно было хуже, чем никогда! Быть может, Теоден дрогнет, уронит свою старую голову, повернёт, ускользнёт обратно, чтобы спрятаться в холмах.
И тут внезапно Мерри почувствовал, наконец, без всякого сомнения: перемена. Ветер дунул в лицо! Замерцал свет. Далеко, очень далеко, на юге стали смутно различимы в виде серых силуэтов поднимающиеся и сносимые тучи, а за ними лежало утро.
Но в тот же момент полыхнуло, словно молния ударила из земли под Городом. На миг он возник в ослепительном блеске, далёкий, бело-чёрный, увенчанный башней, похожей на сверкающую иглу; а потом, когда тьма сомкнулась снова, по полям раскатился оглушительный рокочущий гул: бум.
И с этим звуком согбенная фигура герцога внезапно резко выпрямилась. Он снова выглядел высоким и гордым и, поднявшись на стременах, прокричал громче и звонче, чем удавалось когда-либо прежде смертному человеку:
Вставайте! Встать, Теодена рать!Огонь и резня, здесь некогда спать!Щитам колоться и копьям трещатьВ день сечи, день крови, и солнцу не встать.Вперёд! Немедля к Гондору скакать!
С этими словами он выхватил у Готлафа, своего знаменосца, большой рог и так протрубил в него, что рог лопнул на части. И немедленно все рога в войске были подняты и слились в одной ноте, и рёв рогов Ристании этот час был подобен буре над равниной и грому в горах.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
