В этот миг в голове Мерри невольно мелькнула мысль: "Где же Гэндальф? Его нет здесь? Разве не мог бы он спасти герцога и Эовин?" Но тем временем поспешно подскакал Эомир и с ним уцелевшие рыцари Дома, которые теперь справились с лошадьми. Они в изумлении смотрели на лежавшую здесь тушу павшей твари, и их кони не желали приблизиться к ней. Но Эомир соскочил с седла, и горе и ужас овладели им, когда он подошёл к герцогу и остановился в молчании.
Потом один из рыцарей взял стяг герцога из руки его знаменосца Готлафа, который лежал тут мёртвый, и поднял его вверх. Теоден медленно открыл глаза. Увидев стяг, он показал знаком, что его нужно передать Эомиру.
— Славься, герцог Ристании! — сказал он. — Скачи ныне к победе! Передай Эовин прощальный привет!
И так он умер и не узнал, что Эовин лежит рядом с ним. И те, кто стояли рядом, заплакали, восклицая: "Герцог Теоден! Герцог Теоден!"
Но Эомир сказал им:
Умерьте горе! Пусть сильный пал, конец свой встретив,Дело женщин оплакивать мёртвых. Нас зовёт сеча![12]
Однако он сам плакал, произнося это.
— Пусть его рыцари останутся здесь, — распорядился он, — и с честью вынесут его тело с поля, чтобы битва не промчалась по нему. Да, и по всем прочим людям герцога, которые лежат здесь.
И он посмотрел на убитых, вспоминая их имена, и вдруг неожиданно заметил свою сестру, Эовин, лежавшую тут, и узнал её. На мгновение он застыл, словно человек, сердце которого пронзила стрела во время крика, а потом лицо его смертельно побелело, и холодная ярость поднялась в нём, так что на время исчез дар речи. Как обреченный стал он.
— Эовин, Эовин! — воскликнул он наконец. — Эовин, как ты очутилась здесь?! Безумие это, или колдовство? Смерть, смерть, смерть! Смерть, возьми нас всех!
Потом, не раздумывая и не дожидаясь подхода воинов Города, он погнал коня назад к фронту большого войска, и затрубил в рог, и громко скомандовал атаку. Его чистый голос прозвенел над полем, взывая: "Смерть! Скачите! Скачите к гибели и к концу мира!"
И с этим войско двинулось вперёд. Но ристанийцы больше не пели. "Смерть!" — вскричали они в один голос, громко и устрашающе, и, набрав скорость, словно огромная волна, их фронт пронёсся мимо павшего герцога и с рёвом помчался к югу.
А хоббит Мериардок так и стоял здесь, ослеплённый слезами, и никто не говорил с ним, никто, казалось, даже не замечал его. Он смахнул слёзы прочь, нагнулся, чтобы подобрать зелёный щит, который дала ему Эовин, и повесил его за спину. Затем он отыскал взглядом оброненный меч, потому что в момент удара рука его онемела, и теперь он мог пользоваться только левой рукой. И смотрите! — его оружие лежало тут, но клинок курился, словно сухой сук, брошенный в огонь, и, пока хоббит рассматривал его, он съёживался, съёживался и истаял.
Так исчез меч из Могильника, изделие мастеров с Заокраинного Запада. Но тот, кто неторопливо выковывал его давным-давно в Северном королевстве, когда народ дунедаин был молод и основным их врагом было страшное королевство Ангмар с его королём-чародеем, рад был бы узнать о его судьбе. Никакой другой клинок, даже в более мощных руках, не мог бы нанести этому врагу столь жгучей раны и рассечь бесплотное тело, разбив чары, что связывали невидимые сухожилия с его волей.
Теперь люди подняли герцога и, положив плащи на древки копий, сделали носилки, чтобы отнести его в город; другие подняли Эовин и понесли её следом. Но рыцарей герцогского дома пока нельзя было вынести с поля, потому что семеро пало их здесь, и среди них их предводитель Деорвин. Так что павших положили поотдаль от их врагов и убитой твари, воткнув вокруг них копья. А потом, когда всё кончилось, люди вернулись, и устроили здесь костёр, и сожгли тушу твари; однако для Снегогрива они выкопали могилу и поставили сверху камень с надписью на языках Гондора и Герцогства:
Верный слуга, но смерть господина,Снегогрив быстроногий, конь властелина.
Зелёной и высокой росла трава на могильном холме Снегогрива, но там, где была сожжена тварь, земля навсегда осталась чёрной и голой.
Сейчас Мерри медленно и печально брёл рядом с носильщиками и не обращал более внимания на битву. Он устал, и ему было больно, и он дрожал, как от холода. С Моря пришёл сильный дождь, и казалось, что всё оплакивает Теодена и Эовин, гася серыми слезами пожары в Городе. Словно сквозь туман Мерри увидел приближающийся авангард гондорцев. Подскакал Имрагил, принц Дол Амрота, и остановил перед ними коня.
— Какую ношу несёте вы, ристанийцы? — воскликнул он.
— Герцога Теодена, — ответили они. — Он мёртв. Но в битве сейчас мчится герцог Эомир: он с белым султаном, развевающимся по ветру.
Тогда принц сошёл с коня и преклонил у носилок колени в честь герцога и его великого натиска, и он плакал. Потом, поднявшись, он взглянул на Эовин и поразился.
— Ведь тут, без сомнения, женщина? — произнёс он. — Неужели даже женщины Ристании пошли на войну, чтобы помочь в нашей нужде?
— Нет, только одна! — ответили ему. — Это госпожа Эовин, сестра Эомира, и до этого часа мы не знали, что она поехала с нами, и сильно сожалеем об этом.
Тогда принц, увидев её красоту, хоть лицо Эовин было бледным и застывшим, наклонился ближе, чтобы лучше разглядеть его, и коснулся её руки.
— Ристанийцы! — воскликнул он. — Разве среди вас нет лекарей? Она ранена, быть может, смертельно, но мне кажется, что она пока ещё жива.
И принц поднёс отполированный до блеска доспех, покрывавший его руку, к холодным губам Эовин — и смотрите! — металл слабо, еле заметно, запотел.
— Теперь нельзя медлить, — сказал Имрагил и послал в Город человека за помощью.
А сам он низко поклонился павшим, простился с ними и, вскочив в седло, поскакал в битву.
И опять яростное сражение бушевало на полях Пеленнора, и грохот битвы усиливали крики людей и конское ржание. Ревели рога, и гремели трубы, и бешено трубили гонимые в бой мумакили. Под южными стенами города пехотинцы Гондора теснили теперь моргульские легионы, которые всё ещё были собраны здесь. Но всадники поскакали к востоку, на подмогу Эомиру: Хурин Высокий, Хранитель Ключей, и Владыка Лоссарнаха, и Хирлуин с зелёных Холмов, и принц Имрагил Светлый в окружении всех своих рыцарей.
Не слишком рано подоспела помощь ристанийцам, потому что счастье отвернулось от Эомира, и его ярость чуть не погубила его. Он совершенно смял неистовым натиском передние ряды врагов, и его Всадники промчались сквозь ряды южан, рассеяв верховых и топча пеших. Но лошади отказывались идти туда, где появлялись мумакили и кидались в сторону, и громадные чудовища стояли, словно защитные башни, не подвергаясь нападению, и харадримцы вновь собрались вокруг них. И если сначала атакующие ристанийцы в три раза уступали по численности одним только харадримцам, то вскоре их дела пошли ещё хуже, ибо новые силы устремились теперь на поле из Осгилиата. Они собрались там, ожидая призыва полководца, чтобы разграбить Город и распять Гондор. Теперь полководец был убит, но Готмог, лейтенант Моргула, бросил их в схватку: вастаков с топорами, варягов из Кханда, южан в алых одеждах и чёрных людей из Дальнего Харада, похожих на троллей, с белыми глазами и красными языками. Одни сейчас быстро заходили в тыл к ристанийцам, другие двигались западнее, чтобы отрезать силы Гондора и помешать им соединиться с Роханом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
