Улыбчивый кивнул и махнул рукой Ватсону, временно занимавшему место водителя багги. Тот пересел в «козлика». Ли и Пумба, переложив в багги вещи и оружие, которое могло понадобиться им в башне, уехали без лишних прощаний.
Дозиметр показывал приемлемый радиационный фон практически до границы крошечного кластера, на котором располагалась башня. Но стоило только эту границу пересечь, как фон вырос сразу в три с лишним раза. Для Ли с её Даром он всё ещё оставался приемлемым, но она всё равно не поленилась остановить багги и натянуть на себя защитный костюм, а противогаз положила рядом, чтоб иметь возможность в любой момент надеть и его.
В километре от башни Ли остановила багги и приникла к биноклю. Как и предполагалось, у входа в неё стоял часовой. Ну, как стоял… бессовестно дрых, опёршись на стену. На плече у него висел сильно потрёпанный автомат, рядом стоял на сошках пулемёт, тоже видавший лучшие времена.
— Этого, похоже, только выстрел из твоего ПКТ разбудит, — тихо прокомментировала блондинка часового.
— Моя готов стрелять! — подскочил давно уже заскучавший Пумба.
Багги от движения здоровяка опасно покачнулся.
— Да сядь ты! — шикнула на «могучего воина» Ли. — Лучше подъедем прямо к башне и застанем его врасплох. Дай-ка мне твой шарф и очки.
Надев очки, ли замоталась в длинный шарф так, чтоб максимально закрыть защитный костюм. При свете дня такая маскировка вряд ли бы ей помогла. Ночью тоже — атомиты, как известно, в темноте видят намного лучше иммунных. Но сумерки — слепая пора для всех, так что сойдёт на случай, если часовой проснётся до того, как они подъедут вплотную.
Предосторожность оказалась не лишней, охранявший телебашню часовой спал чутко и схватился за автомат, едва только услышав тихое урчание двигателя багги. Ли пришлось сделать небольой крюк, развернув багги так, чтоб её прикрывала мощная фигура Пумбы.
— Хто такая? — в лучших традициях атомитов выкрикнул часовой.
— Смена караула! — громко ответила Ли, останавливаясь перед башней, и несильно ткнула Пумбу в бок.
— Наша посылай ваша сменять, — сообразил тот. — Наша сторожить, ваша ехать домой.
— Ваша рано-рано, — удивлённо наморщил лоб атомит-часовой. — Ваша приехать утром.
Выглядел атомит… Ну, как обычный среднестатистический атомит. Был он лысый, с бледной, морщинистой и сильно шелушащейся кожей, с клыкастой улыбкой, делавшей его похожим на недокормленного и сильно болевшего в детстве лотерейщика.
— Глава сказать — менять сейчас, — Пумба вылез из багги, встав так, чтоб закрыть собой Ли, взял наперевес свой монструозный топор и приосанился.
— Почему? — недоверчиво уточнил часовой.
— Наша знай-не знай, — раздражённо ответил Пумба. — Глава сказать — меняй, наша поехать менять. Всё.
Часовой, хоть и напоминал манерой говорить Пумбу, был, похоже, не так уж и глуп. Он старательно хмурился, пытаясь сообразить, как так вышло, что смена приехала раньше времени.
— Моя твоя не знать, — наконец, заявил он. — Твоя чужой.
— Моя Пумба, — обиженно засопел Пумба. — Моя знать весь Цирк. Твоя глупый, и слепой, если не знать моя.
Беседа двух атомитов всё увереннее переходила в интеллектуальный спор идиотов, хотя первоначальная идея была в том, чтоб подойти как можно ближе и без затей грохнуть часового топором, чтоб он не успел ни предупредить напарника в башне, ни вызвать подмогу. Но вместо этого Пумба зачем-то ввязался в перепалку.
Ли сквозь зубы процедила ругательство и начала придумывать, как бы самой разрулить ситуацию, да побыстрее. Выходить из-за спины Пумбы и приближаться к часовому точно не стоило — на близком расстоянии тот сразу опознает в ней иммунную, и никакая маскировка не спасёт. Значит, придётся стрелять, а это лишний шум, причём громкий. Атомит, засевший внутри башни, разумеется, срисовал, как багги подъехал к телебашне. Что, если у него есть какая-нибудь связь со своим стабом? Например, рация. Услышав выстрел, именно ею он в первую очередь и воспользуется, и это будет означать крах всего плана — атомиты из Цирка успеют сложить два и два и будут готовы к нападению. Конечно, радиация на кольце окружающих Цирк кластеров наверняка помешает связи работать без помех, а может, и совсем заблокирует сигнал, но рассчитывать на это точно не стоит.
Получается, стрелять тоже нельзя. Но тогда как?
Едва ли не впервые в жизни Ли запаниковала. Бессильной что-либо изменить она чувствовала себя не раз и не два — когда на её глазах уничтожали Джокеров, когда свежаки, с которыми она попала на ферму внешников, поверили врагам и отказались бежать вместе с ней, когда умирали Витязь, Рэм и Сивач. Но паника была блондинке вообще-то не свойственна.
Пока она судорожно решала, что же ей делать, разговор атомитов свернул в неожиданное русло.
— Если твоя моя не знай, то я не далжон оправдываться! Твоя выясняй сам, кто моя такой, по рация или бегать и высняй сама! Моя нет до эта дела…
— Моя выясняй по рация! А твоя стой это время тут. Если моя узнай, что твоя чужой, моя твоя убивай больно-больно!
— Моя свой! Твоя быстрее идти, пока моя не потерять терпение и не уехать! Если моя уехать, твоя дурак дежурить снова!
— Моя идти! Твоя стоять! Твоя сам дурак!
— Твоя идти быстро, иначе моя не стоять, а уезжать! А ты остаться глупый дурак!
Похоже, атомиты готовы были стоять друг напротив друга и пререкаться бесконечно. И если Пумба просто слишком хорошо вжился в роль внепланового сменщика, то часовому просто лениво было подниматься к напарнику на верхний этаж башни.
— Это не моя дурак, а твоя! А я…
Ли не выдержала и схватилась за голову. Но Пумба, похоже, и сам понял, что заигрался. Приосанившись, он демонстративно перехватил топор и заявил:
— Или твоя идти прямо сейчас, или Пумба твоя убивай и неси в Цирк твоя голова.
Но часовой и не думал отступать.
— Если твоя хотя бы замахнуться на моя, то моя…
«Вжух» — свистнул топор, рассекая воздух. Следом послышались чавканье вгрызающейся в живую плоть стали и хруст, а спустя ещё секунду — хрип.
— Моя твоя предупреждать, — словно профессиональный актёр, доиграл свою роль здоровяк, выдёргивая топор из шеи часового, обернулся к Ли и расплылся в довольной улыбке.
— Теперь путь свободная. Можна идти.
— Молодец, — скрежетнув зубами, похвалила атомита блондинка и тихо, так, чтоб он ни в коем случае не услышал, добавила:
— Не прошло и года…
29. Прошлое. Кали
Выходить под проливной дождь категорически не хотелось. Даже просто вылезать из спального мешка не было никакого желания. Воспоминания о вчерашнем странном пире в стабе атомитов вновь посетили Кали. Больше всего удивляло то, что угощение состояло только из одних мясных блюд. Ни овощей, ни фруктов, ни сладостей. Обычный иммунный вряд ли бы стал так ограничивать свой рацион. Но у атомитов, похоже, пищеварительная система из-за радиации тоже претерпела определённые изменения.
Сама она ела исключительно тогда, когда была уверена, что вот это конкретное блюдо не из человечины, но всё равно чувствовала себя, как наполненный камнями мешок. Пожалуй, после такого стоит хотя бы на неделю перейти на диету полегче. Вегетарианскую, например.
Странным было и питьё — тритиевая вода. Вернее, живун на рад-споранах, разбавленный тяжёлой водой. Тот самый, который Графит Кали пить не рекомендовал.
Кстати, чернокожий атомит оказался довольно интересным собеседником. Он охотно рассказывал Кали, отыгрывавшей роль блондинки обыкновенной, о жизни стаба. Она же просто улыбалась, моргала ресницами и время от времени задавала наводящие вопросы. Как выяснилось, атомитские мужчины не так уж и радикально отличались от обычных рейдеров. По крайней мере белые. То есть сам-то Графит по цвету кожи был чёрным, но по принадлежности к касте — белым.
Кстати, о кастах… Ещё один штрих, дополнявший устройство атомитского общества, заключался в том, что процентов шестьдесят-семдесят атомитов, подвергшись воздействию больших доз радиации вскоре после попадания в Улей, утрачивают память и когнитивные способности. Становятся чем-то вроде агрессивных приматов.
