Я снова становлюсь видимой и надеюсь, что кто-нибудь меня заметит. В небе появляются небольшие облачка – первые за сегодня. Мое сердце от радости бьется сильнее, и я чувствую прилив сил – не думала, что они у меня еще остались. Я создаю грозу, совсем маленькую, прямо надо мной. Дождь получается совсем быстрый, но от этого не менее прекрасный – это единственная причина, по которой я не падаю и не сдаюсь.
Я продолжаю идти вперед, пока не оказываюсь у невысокого заграждения из колючей проволоки. За ним виднеется едва заметная дорога. Это первые признаки цивилизации, которые я видела сегодня, и на радостях я даже прибавляю шаг. Я иду по дороге около мили, прежде чем добираюсь до небольшого холма, переваливаю через него и на другой стороне чудесным образом обнаруживаю очертания нескольких небольших зданий. Я не верю своим глазам. Да нет, не может быть. Это наверняка мираж. Но нет. Чем ближе я подхожу, тем больше убеждаюсь в том, что эти дома, эти признаки жизни реальны. К сожалению, чем ближе я подхожу, тем лучше вижу дыры в стенах. Вместо домов меня ждут только ветхие деревянные остовы, брошенные на произвол жестокой пустыни. Вот что происходит с теми, кто застревает в подобных местах. Я оказалась в городе-призраке.
Пока разочарование полностью не завладело мной, я размышляю, что могло остаться здесь с тех времен, когда здесь жили не только привидения. Водопровод? Колодец? Я обхожу городок, заглядывая в каждый дом, пытаюсь найти источник воды. Я не могу думать ни о чем другом, кроме этой самой простой и самой важной составляющей жизни. Я должна найти воду. В ней нуждаются все, так что она должна быть здесь, где-нибудь здесь, верно? Нет. Во всяком случае, мне не удается ничего отыскать. Видимо, когда-то здесь был колодец, но сейчас от него ничего осталось. Может, его засыпало песком, может, унесли пришельцы – какая разница. Меня охватывает отчаяние, какого я раньше никогда не испытывала. Я одна, без воды, без еды, без нормального укрытия. Я кричу во весь голос:
– Есть здесь кто-нибудь? Пожалуйста! Кто-нибудь!
Где-то справа от меня скрипит деревянная балка – не совсем тот ответ, которого я ждала. Я заглядываю в каждый дом – заброшенные, унылые, один хуже другого. Теперь, когда мое крайнее одиночество очевидно, я устраиваюсь передохнуть в углу здания, которое, похоже, когда-то было магазином продуктов. Чтобы отвлечься я представлю себе дом, в котором полно еды и воды. Я представляю, как готовлю обед для оставшейся Гвардии. Марина сидит между Восьмым и Эллой. Во главу стола я сажаю Джона, и сама устраиваюсь напротив него. Я представляю, что Девятый и Пятый тоже с нами. Они шутят друг над другом и рассказывают о тех местах, где побывали. Все смеются и благодарят меня за пир, а я отвечаю, что просто рада собрать их всех вместе.
– Какой момент на Земле вам больше всего понравился? – спрашивает Марина в моем воображении.
– Вот этот, – говорит Джон. – Прямо сейчас, здесь. В безопасности, со всеми вами.
Мы все соглашаемся и пьем за то, что нашли друг друга. Пятый поднимается из-за стола, выходит и возвращается с огромным шоколадным тортом. Все радуются и передают тарелки. Я пробую кусочек и понимаю, что ничего вкуснее не ела. Разумеется, ничего из этого не произошло. Я просто чокнутая, которая сидит в одиночестве в заброшенном продуктовом магазине посреди пустыни. Наверное, я действительно схожу с ума, потому что когда мои мечты о пире с остальной Гвардией развеиваются, я обнаруживаю, что жую. Жую воздух и довольно улыбаюсь. Я качаю головой и усилием воли прогоняю слезы. Я сражалась с могадорцами, выжила в их застенках и смотрела, как умирает Катарина, не для того, чтобы это все закончилось посреди пустыни. Я поднимаю колени и упираюсь в них лбом. Мне нужно придумать план.
Когда я ухожу из города-призрака, все еще чудовищно жарко. Я немного отдохнула от солнца, но знаю, что мне надо продолжать двигаться, пока у меня еще есть силы. Я прохожу по раскаленному песку еще пару километров, когда у меня начинает сводить судорогой ноги и живот. При помощи остатков энергии я вырываю из земли кактусы и добываю из них несколько глотков воды.
Я концентрируюсь на своем Наследии и пытаюсь вызвать еще одну грозу из обрывков облачков надо мной, но удается только поднять песчаный вихрь, который до колен засыпает меня песком. Впервые я понимаю, что не просто нервничаю – я боюсь, что умру прямо здесь. У меня ничего не осталось. Старейшины назначили меня воином, который должен спасти наш народ, а я гибну где-то в пустыне. Я чувствую, что начинаю паниковать, что у меня нет больше сил. Я могу держаться только за понимание, что не могу сдаться – я так уязвима, что все сразу будет кончено. Я в таком отчаянии, что начинаю думать о вчерашнем вечере и о своем воображаемом обеде с остальной Гвардией. Чтобы занять голову хоть чем-то, я представляю, что хотела бы сказать им прямо сейчас.
«Эй, Марина, как дела? У меня? Я в пустыне, иду к какой-то горе. Думаю, если верить Восьмому, то сейчас я в Нью-Мексико. Я слабею, Марина. Не знаю, сколько я еще продержусь. И я не знаю, где ты, но пожалуйста, пожалуйста, попробуй выбраться оттуда, где ты оказалась, и найди меня.
Элла? Ты знаешь, как мне жаль, что Крейтон погиб? Я знаю, как тебе было больно смотреть, как он умирает, оставить его там. Я обещаю, мы отомстим за него, и тогда я пойду в атаку первой. Если я выберусь из пустыни, я отомщу за весь Лориен.
Восьмой, я не смогла найти лоралит. Тут нет никаких признаков еды, воды, укрытия и цивилизации, и я совсем одна. Можешь сказать, где лоралит? Я хочу выбраться отсюда, я хочу найти вас, ребята».
Я даже не чувствую себя глупо, болтая в своем воображении с людьми, которые почти точно сейчас на другом конце мира. Я закрываю глаза и отчаянно жду ответа. Разумеется, я его не получаю. Приходится идти дальше. Становится все труднее переставлять ноги. Меня начинает шатать, я качаюсь то направо, то налево, почти падаю, но в последний момент выпрямляюсь. Но потом у меня уже не хватает сил держаться, и я падаю вперед. Приходится смириться и ползти дальше, закрыв глаза, чтобы их не обжигало слепящее солнце. Через некоторое время я открываю их, чтобы проверить положение солнца, и я сначала думаю, что опять вижу мираж, когда в нескольких сотнях метров от меня оказываются металлические ворота. Они около десяти метров в высоту, и по их верхнему краю идет спираль из колючей проволоки. Даже на расстоянии я слышу гул электричества. Забор под напряжением. Вряд ли это мираж.
У меня нет ни малейшего понятия, что может быть за этими воротами, но мне нужна помощь, и сейчас мне все равно, от кого она будет исходить. Я подползаю к воротам и заставляю себя сесть. Я машу руками над головой, надеясь, что здесь есть камера.
– Пожалуйста, помогите мне, – хриплю я. Горло пересохшее, губы как наждак.
Ворота остаются закрытыми, никто не выходит. Я пытаюсь собраться с остатками сил и попробовать еще раз. Перекатываюсь на живот и медленно заставляю себя подняться на ноги. Я решаю проверить забор. Немного электричества – можно и потерпеть, если тебя мучают голод и смертельная жажда. Я осматриваюсь и нахожу небольшой кактус, поднимаю его в воздух и роняю на забор. Он шипит и взрывается. Обуглившиеся куски, дымясь, падают на землю.
Я падаю на колени, на бок, перекатываюсь на спину. Закрываю глаза. Чувствую, как на воспаленных губах вздуваются пузыри. Сзади меня раздается какой-то шум, но у меня нет сил поднять голову и посмотреть, что это. Я знаю, что теряю сознание. В ушах раздается какой-то гул, потом стук. Через несколько секунд, готова поклясться, я слышу голос Эллы.
«Где бы ты ни была, Шестая, надеюсь, что с тобой все в порядке», – говорит она.
Я издаю короткий смешок и начинаю всхлипывать. Уверена, останься у меня в теле хоть немного влаги, я бы заплакала.
«Я умираю в пустыне, Элла, – отвечаю я. – В пустыне с горами. Увидимся на Лориене».
Я опять слышу ее голос, но на этот раз не могу понять, что она говорит.
Ее голос заглушает какой-то громкий стук. Потом я это чувствую – сильный ветер, бросающий волосы мне в лицо. Я медленно открываю глаза и вижу над собой три черных вертолета. Оттуда кричат, чтобы я подняла руки, но я могу только закрыть глаза.
Глава двадцатая
Элла плавает надо мной. Она в панике, смотрит широко распахнутыми глазами, изо рта у нее вырываются пузыри. Я пытаюсь понять, что происходит, как она туда попала, откуда здесь столько воды. Я пытаюсь потянуться к ней, но мои руки меня не слушаются. Что случилось со мной, когда мы телепортировались? Я чувствую, что лицо у меня онемело, а глаза нестерпимо болят. Ноги отказывают, и я не могу оттолкнуться от земли, как бы ни старалась. Только и могу, что смотреть, как Элла уплывает все дальше и дальше от меня. Откуда тут вся эта вода? Мое левое плечо начинает бешено дергаться, и я понимаю, что кто-то трясет мою руку. Я вижу Восьмого, черные кудри плывут вокруг его головы как нимб. Он продевает руку у меня подмышками, и я изо всех сил стараюсь не обращать внимания на его обеспокоенное лицо и не пугаться сильнее, чем уже испугалась. Он пытается всплыть на поверхность, но Ларец у меня в руках тянет нас на дно. Я впускаю ледяную воду в легкие. Это все, что я сейчас могу сделать. Восьмой выбивает Ларец из моих парализованных рук и тащит меня наверх. Мы начинаем подниматься. Я лихорадочно оглядываюсь в поисках Шестой, но ее нет.
