Я всегда злилась на него за то, что он нас бросил. И Жданов моё наказание за эту непроработанную злость.
Заставляю себя поднять взгляд на него и снова дергаюсь, как от удара хлыстом, когда вижу его ладонь на очевидно беременном животе сестры. Хочется громко заржать и хохотать до тех пор, пока не придут рыдания, способные хотя бы попробовать затянуть чёрную дыру в душе, которая там разверглась. Нужно присесть, понимаю, что если не присяду я нахрен рухну в обморок в холодную ноябрьскую лужу.
Это худший день рождения в моей жизни. Это в принципе худший день в моей жизни.
Я толкнула дверь кафе и официант молча принес мне стакан воды, видно, на мне совсем лица нет. Не смотрю на своё отражение, смотрю на происходящее на улице. Никита в бешенстве уходит, не слушая сестру, а Ната оглядывается в поиске меня, растерянно хмурясь.
Боже, как бы я хотела отключить к чертям совесть и бросить её здесь, сосредоточившись на своей растоптанной душе, но я по–прежнему вижу маленький округлый живот через расстёгнутое пальто. Встаю и подхожу к двери, махаю ей, и сестра тут же несётся в мою сторону, в то время как я стою и пялюсь на неё как на приведение. Она выглядит почти в точности как я, только макияж гораздо ярче и живот... Живот, в котором...
Так, Надя, дышим, медленно и уверенно. Не время помирать. Бери себя в руки.
– Вот это встреча, – улыбается сестра, проходя к свободному столику, – кто–то наверху меня любит.
А меня, судя по всему, не очень.
Я молчу. Молча снимаю пальто, вешаю на крючок и подхожу к столику.
– Вау, – присвистывает Ната, и её лицо становится менее довольным, – с каких пор ты носишь короткие платья по фигуре? Это моя фишка.
– Да, ты ведь одна во всём мире носишь платья.
– Не ворчи. Лучше расскажи, как тебя угораздило найти Жданова? Я и не надеялась, а тут такое. Ты точно будешь крёстной нашего малыша!
– Не буду, – отрезаю холодно, хотя не собиралась отвечать. Это вырвалось из недр моей души, как крик протеста, непрошенно и неуместно.
– Как хочешь, – пожимает плечами Ната, делая заказ. У неё отменный аппетит, в то время как мне кажется, что я больше никогда не смогу есть. Тошнит так, что кажется что я из нас двоих беременна.
– Крепкий чёрный кофе, пожалуйста, – на автомате заказываю любимый кофе Никиты и снова мысленно содрагаюсь как от удара.
– Ник говорил, вы были в отношениях? – буднично спрашивает моя копия, как ни в чем не бывало отламывая кусок пирожка, – я хочу знать все подробности!
– У него и спрашивай.
Я сегодня не перестану офигевать от происходящего. Мне кажется этот праздник жизни закончится в городской психиатрической больнице для меня.
– Ладно тебе хмуриться. Я тебя понимаю. Боже, как он хорош! Те выходные на море были просто крышесносными, я до сих пор дрожу лишь от воспоминаний...
– Оставь их при себе.
Я сжимаю стакан воды и борюсь с желанием выплеснуть его ей в лицо.
– Но Ник чётко обрисовал тогда свою позицию насчёт отношений, и что я слышу. Как тебя угораздило–то заманить его в отношения?
– У каждой из нас свои таланты, – отвечаю сквозь зубы.
Как прекратить этот тупой разговор? Как не сорваться и не бросить её сейчас в этом кафе? Тактична как всегда, вломилась с грацией бульдозера туда, куда не звали, и продолжает рушить мои мало–мальски какие–то вспышки сочувствия к ней.
– Значит, ты тоже знаешь, что он любит глубокий минет?
Сууууука. Шах.
– Я знаю, что он любит меня.
И мат.
И если она не заткнется, мат это будет единственное, что будет срываться с моего языка до самого её отъезда!
У меня зазвонил телефон и я ещё никогда так не радовалась трелли мобильного в своей жизни. Я схватила трубку как спасательный круг и подняла тут же. Поговорив, посмотрела на сестру.
– Мне нужно отлучиться. Я отвезу тебя к себе и отъеду к друзьям, вернусь через часик. Отдохнёшь с дороги пока, полежишь, у меня вполне комфортно.
Я заказала такси и отсчитывала секунды до его приезда. Мне нужно избавиться от Наташи и проветрить мозги. И мне нужна помощь, очевидно, что одна я не справлюсь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
43 глава
Ехала домой с тяжёлым сердцем. Катя и Рома знатно промыли мне мозги и дали пищи для размышлений. Рома неожиданно для нас с Катей обеих поддержал Жданова:
– Ты должна была ему сказать, что у тебя есть сестра–близнец. Бля, Надь, это попадос тот ещё. Ты что реально о ней не подумала, когда он тогда выцепил тебя в клубе?
Мне пришлось рассказать правду, чтоб услышать правду. Чтобы два абсолютно не заинтересованных человека увидели ситуацию и дали какие–то советы со стороны.
– Нет, я реально о ней не подумала, Ром. Сколько я её помню, она была блондинкой, я брюнеткой. Она всегда была сочнее меня в плане фигуры. Мы всегда отличались, раньше, по крайней мере, потому что сейчас всё на первый взгляд выглядит довольно скверно. И да, я правда не могла предположить, что он в другом конце страны принял меня за мою двойняшку, с которой я не общаюсь и не виделась почти два года. Просто... Ну как? Это ТАКОЕ совпадение! Какой неудачницей нужно быть, чтобы так попасть?..
Мной. Вот кем нужно быть. Такой неудачницей, как я.
Приехала домой разбитая и подавленная. Открыла дверь и сразу услышала голос Наты из ванной:
– Нет, папочка, он не хочет иметь ничего общего ни со мной, ни с ребенком. Да, я говорила ему, но он не стал слушать. Мне так обидно, папочка, – дальше донеслись рыдания, а я в который раз за день остолбенела и вросла в пол.
Какого чёрта она вытворяет? Она же знает отца, знает, что тот примчится убивать... Или это её цель? Насолить Никите так, чтоб неповадно было? Он же действительно отверг её. Но она не казалась расстроенной в кафе. Что изменилось?
– Папа, ты ещё кое–что должен знать. Отец моего малыша, он... Он кажется ухлестывает и за Надей тоже. Да, ты не ослышался, – и снова рыдания.
Я бьюсь затылком о входную дверь. Она парой предложений вырыла Никите могилу. Теперь отец прилетит, и это не будет красиво. Чёрт.
И будь я такой же беспринципной как она, я должна была бы порадоваться, что по делом ему. Отхватит своё, меня он уже растоптал, мне бы радоваться, но внутри лишь горе и желание уберечь этого дурня.
Ната заканчивает разговор и выходит из ванной, видит меня и осекается. Из–за двери я слышала рыдания, но глаза не опухшие и в них нет слёз.
– Зачем? – только и могу спросить.
– А по–твоему он не заслужил? – тут же упирает руки в бока и я вижу обтянутый майкой живот. В котором ребенок. Его ребенок.
Молчу, задохнувшись от очередного избытка пиздеца в своей жизни. А Ната беззаботно продолжает.
– Тебе цветы принесли, я поставила в вазу. Записки не было, – кивает в сторону подоконника.
Я перевожу взгляд и вижу букет бежевых роз. Внутри что–то вспыхивает и умирает. Не забыл. Он явно заказал их до нашей бесславной встречи у нашего любимого кафе.
– Чёрт, – ругаюсь вслух, – мне нужно идти.
– Ты только что пришла, – хмурит брови Ната.
– Знаю, да, но я забыла кое–что отдать знакомому по универу. Ты отдыхай, поменьше нервничай, – бубню невпопад, хватаясь за ручку двери.
Зачем я еду к нему? Не знаю. Но знаю своего отца. И просто должна его предупредить. Такси семенит по улицам города, а моё сердце сжимается от переизбытка эмоций и адреналина.
Звоню в дверь, но никто не отвечает на звонок. Странно, БМВ стоит во дворе, должен же быть дома. Тяжко вздыхаю, подтянув к себе сумку. Не хотела этого делать. Но он не оставляет выбора. Сам виноват, что тогда не забрал свои ключи.
Открываю дверь, вхожу внутрь и сразу понимаю, что всё плохо. Всё ОЧЕНЬ плохо. По квартире валяется одежда, стаканы и бутылки повсюду, стоит тот ещё запах. Совсем наплевал на всё.
Иду по следам разбросанной одежды к спальне, толкаю дверь и вижу его спящим поперек кровати. Сердце сжимается от жалости, от того, как я скучала, от всего переизбытка эмоций, который душит изнутри.
