То ли лупили с совершенно невообразимого расстояния, на которое «Истинное» попросту не добивало!
— Нужно уходить отсюда. — Рагнар осторожно высунулся из-за края щита. — Или они просто перебьют нас всех… Какие же луки нужны, чтобы отправить в полет эти стрелы?
— И какие руки смогут их натянуть, — отозвался кто-то из хирдманнов. — Мы сражаемся с великанами!
Логично… Йотуновы кости, да где же прячутся эти переростки?!
Я снова попытался как следует рассмотреть скалы на той стороне ущелья, но увидел только стремительно тянущиеся ко мне через дымку мира духов яркие желтоватые нити. Четыре сразу — похоже, враги успели сообразить, кто сшибает их стрелы на подлете, и принялись целиться тщательнее. Я выбросил вперед руку, выстреливая «Плетью богов» из кончика посоха.
— Ярл…
Я не сразу отвлекся на зов Айны, воюя со стрелами — только когда она снова позвала меня и потянула за рукав мантии.
— Чего тебе нужно, Айна Рауддоттир? — Я повернулся, стараясь хотя бы одним глазом поглядывать туда, откуда летели стрелы. — Сейчас не время для разговоров.
— Другого уже не будет. — Айна выплюнула изо рта струйку густой темной крови. — Скажи, ярл…
Огромная стрела миновала щит, который все еще закрывал и меня, и вонзилась в живот справа — прямо под ребра. Попади йотунов великан-лучник чуть выше — и Айна тут же отправилась бы к Хель. Не спасла даже броня: наконечник прошел между пластинами и погрузился в плоть, разрывая все на своем пути.
Удивительно, как Айна вообще удержалась на ногах.
— Скажи, ярл… — снова простонала она, цепляясь за меня свободной рукой.
— Молчи! — Я подхватил ее, осторожно опустил на камни, и развернулся к остальным. — Сомкнуть щиты! Закройте ее, йотуново отродье!
Вокруг тут же загрохотало окованное железом дерево — хирдманны перестраивались, загораживая нас от стрел, а я уже лихорадочно перебирал в голове весь свой небогатый медицинский арсенал.
Беркана тут явно не поможет… Кольцо Эйр! Вигдис до сих пор носит его на пальце!
Я подскочил было, отыскивая глазами рыжую шевелюру, но Айна с неожиданной силой схватила меня за мантию.
— Скажи, ярл… — Окровавленные губы едва двигались. — Куда вы… такие, как ты — куда вы уходите после смерти?
На респ — если повезет не лишиться головы. На суд к Хель. Или обратно в скучный и серый реальный мир.
— Ты вернулся… — прошептала Айна, пытаясь хотя бы немного приподняться на локтях. — Почему он… почему он не вернулся… ко мне?
Сигурд? Давным-давно погибший на берегах Империи возлюбленный? Или?..
— Кто? — Я осторожно взял ее за плечи. — Кто — он?
Над моей головой слышались крики, гремели пробитые стрелами щиты — но время будто остановилось. Айна спрашивала у меня что-то важное — важнее даже ее собственной жизни — а я… я не мог заставить себя подняться и броситься к Вигдис за волшебным кольцом.
Норны уже спели свою песню. И в отличие от меня Айна слышала, кого они звали.
— Если увидишь его, ярл… Если увидишь, — Голос Айны звучал все тише. — Скажи ему… скажи…
— Что? — Я провел ладонью по холодной щеке. — Что мне сказать?
В ее застывших глазах Айны отражалось небо. Синее, далекое и неподвижное.
— Да вашу ж… — Я осторожно опустил ее на камни. — Уроды…
На этот раз перевоплощение далось без предварительной подготовки. Мое тело комкало в пернатый клубок так быстро, что боль прорвалась даже сквозь встроенные в игру фильтры. Я закричал, но из сжимающихся легких вырвался пронзительный клекот — и меня будто швырнуло с края пропасти.
Чтобы через мгновение я уже летел, что есть сил работая отросшими крыльями. Просто вперед — прямо навстречу огромным стрелам. Одна из них легонько коснулась угловатым наконечником кончиков перьев, но остальные прошли мимо. Слишком медленные и неуклюжие, чтобы выцелить и сбить мчащегося над ущельем сокола.
Я взмывал все выше и выше, но враги показались вдалеке, только когда меня подхватил гулявший над верхушками скал ветер. «Истинное зрение» соколу не подчинялось, но ему вполне хватило и собственного, чтобы разглядеть на другой стороне гигантской расселины копошащиеся фигуры.
Слишком странные и вытянутые, чтобы принадлежать людям. Они прятались за камнями на плоской, будто срезанной гигантским топором вершине скалы и посылали свои стрелы с расстояния, которые показалось бы непосильными самым могучим лучникам — даже Славке. Убивали, сами оставаясь незримыми.
Но не сейчас. Я сложил крылья, бросая соколиное тело в почти отвесное пике, и помчался на врагов. Словно камень, брошенный рукой самого громовержца-Тора прямо с небес. Так быстро, что сам не успел толком рассмотреть тех, с кем собирался схватиться насмерть.
Тощие фигуры в полтора моих роста, покрытой синюшной бледной кожей и облаченные то ли в темный мех, то ли в какие-то грязные тряпки. Конечности, сжимавшие огромной длины луки, наверняка достали бы уродцам до колен, а заросшие длинными белесыми волосами головы, напротив, казались непропорционально маленькими. Лиц я так и не разглядел, но что-то подсказывало — они едва ли сильно походят на человеческие.
Переростков было около десятка, но я летел на них не для того, чтобы считать. Скользнув между двумя выпущенными чуть ли не в упор стрелами, я перекинулся обратно — снова с болью и летящими во все стороны перьями — и тут же обрушился на врагов. Они мельтешили, хватаясь за какие-то уродливые дубинки и кинжалы, но мое разогнанное до предела магией тело все равно оказывалось быстрее. Я не видел людей, великанов, троллей или каких-то еще порождений гор — только контуры целей для клинка, очерченные на фоне скал и голубого неба.
Сабля Дува-Сохора пела, с одинаковой легкостью рассекая и одежду, и плоть, и нелепое доисторическое оружие, которым уродцы пытались себя защитить. Они посылали свои громадные стрелы на недостижимое для человека расстояние, но в ближнем бою уступили тому, кто едва достал бы макушкой до середины груди любому из них. Их было вдесятеро больше, но они боялись меня и моего гнева, хлеставшего во все стороны больнее и ярче пламени Сварога. Только пятились, бестолково подставляясь под непобедимый клинок, подаренный Есугеем.
И умирали. Я вертелся волчком, стремительно опустошая синюю шкалу, и кромсал. Подрубал неуклюжие длинные ноги, вспарывал животы, поднимая над камнями розовый кровавый туман, ломал луки и раскалывал на части угловатые ножи, сделанные из того же материала, что и наконечники стрел.
Уцелевшие трехметровые троглодиты уже не пытались сражаться, падали на колени, отползали в стороны, закрывая руками головы и только верещали. Голоса у них оказались совсем не под стать габаритам. Тоненькими, мягкими и какими-то певучими — даже в предсмертных воплях слышалось что-то почти музыкальное. Я одним ударом выбил оружие у самого крупного из противников и опрокинул его на камни, собираясь прикончить. Но вместо того, чтобы защищаться, он вдруг вытянул ко мне огромные ручищи с тонкими пальцами и закричал.
Странно, протяжно и непривычно — но все же не настолько, чтобы я не смог разобрать некоторые слова.
— Стой! — верещал переросток. — Прошу,
рифел грвах
… Пощади!
ГЛАВА 25
Я бы с искренним удовольствием вогнал саблю прямо в раскрытый в крике рот, но что-то будто остановило мою руку. То ли здравый смысл, то ли самая обыкновенная жалость. Несмотря на гигантский рост, таинственные горные стрелки, лупившие из луков на тысячу шагов, вблизи оказались беспомощными. Я без труда прикончил бы и того, что лежал у моих ног, и остальных…
Но хлеставшая наружу злоба ушла. Просто закончилась, перегорела, оставив на залитых кровью подмерзших камнях шесть огромных тел. Уродцы затихли навеки, а их уцелевшие товарищи только негромко скулили, расползаясь по сторонам.
— Пощади,
рифел грвах
, — повторил поверженный мной переросток, осторожно касаясь полы моей мантии длинными пальцами. — Я не желаю сражаться… Я в твоей власти.
