от которых очень трудно избавиться.
Скиннер, по сути, создал игровой автомат для крыс[116]. Крысы напоминали отчаянных азартных игроков в Лас-Вегасе, продолжающих дергать за рычаг в надежде, что уж на этот раз они сорвут джекпот (только в данном случае без сигаретного дыма и выпивки). Когда крысы или азартные игроки «выигрывали», их нейроны выделяли вещество под названием дофамин, являющееся частью системы вознаграждения нашего мозга[117]. Дофамин вырабатывается, когда мы едим и занимаемся сексом, – по сути, он способствует тому, чтобы мы продолжали этим заниматься. Другими словами, дофамин формирует привычки. Кроме того, он может приводить к формированию зависимости – так, главное действие кокаина заключается в повышении уровня дофамина в мозге[118].
Из-за дофамина люди, страдающие от игровой зависимости, продолжают играть в азартные игры, однако это не все, что происходит в их мозге. У таких людей повышен уровень и другого гормона стресса, упомянутого мной ранее, – кортизола[119]. Что вполне логично, так как азартные игры вызывают стресс! Выигрывать, конечно, приятно, но проигрывать никому не нравится, и в обоих случаях у вас повышается тревожность. К слову, если у вас хронические боли, то азартные игры не самое лучшее для вас занятие.
Проблема в том, что из-за смартфонов наш мозг тоже вырабатывает дофамин с кортизолом[120]. В каком-то смысле они мало чем отличаются от азартных игр. Каждый раз, когда вы слышите уведомление или чувствуете у себя в кармане вибрацию, это сродни броску кубика. Что же там пришло? Приятное сообщение от друга? Или надоедливое письмо с работы? Может, вас отметила ваша вторая половинка в приложении для знакомств? Или же ваш вуз просит вас сделать пожертвование?
Ученые выяснили, что уровень кортизола повышается каждый раз, когда мы слышим свой телефон или нам даже просто кажется, что мы его услышали[121]. (В одном исследовании 89 процентов людей испытывали «фантомные вибрации»: им казалось, что телефон вибрирует, хотя это было не так. Это говорит о явном тревожном состоянии[122].) Когда телефон завибрировал, чтобы уведомить меня о завтраке Бретта, мой мозг получил мощную смесь дофамина и кортизола. Это подстегнуло меня, повысив мою тревожность. А все, что я в результате получил, – фотография французского тоста, который я даже не мог отведать. Стоило ли это того?
Из-за дофамина мы снова и снова тянемся за телефоном, а кортизол поддерживает в нас тревожность. Одно исследование, проведенное в Великобритании, показало, что человек в среднем проверяет свой смартфон 221 раз за день[123].
Причем это касается не только телефонов. Если вы как одержимый проверяете электронную почту, днями напролет смотрите новости или часто вступаете в споры в интернете, вы переводите свой мозг в тревожное состояние, и это неминуемо отражается на вашей боли.
Я не прошу вас отказываться от современных технологий. Я лишь предлагаю вам обратить внимание на то, как вы эти технологии используете. Довольны ли вы тем, как часто ими пользуетесь? Хорошо ли вам от этого бо́льшую часть времени? Или плохо? Каково было бы пользоваться ими меньше? Удалите какие-то приложения, ну или хотя бы отключите в них уведомления. Возможно, это даст вашему мозгу и телу немного отдыха. Завтрак Бретта может подождать.
Перед лицом неопределенности
В книге Bossypants[124] Тина Фей рассказывает, как сложно ей было принять жизненно важное решение, когда приближалось ее 40-летие. Заводить ли второго ребенка или продолжать заниматься карьерой? Она чувствовала, что нужно выбрать один из двух вариантов, потому что, как она выразилась, «наука показывает, что после сорока женщинам сложнее забеременеть и получить роль в кино».
После нескольких месяцев нерешительных переживаний она оказалась в кабинете врача на ежегодном обследовании. Когда врач вошел, Тина разразилась слезами.
Врач выслушал, как она взволнованно взвешивает все «за» и «против» каждого варианта, а затем спокойно сказал: «В любом случае все будет хорошо». Это все, что ей было нужно. Беспокойство Тины как рукой сняло.
С чувством неопределенности бывает очень тяжело справиться. Зачастую мы начинаем давить на себя, когда не знаем, что выбрать.
«Поступать ли мне в Калифорнийский университет или в Университет Южной Каролины?»
«Устроиться ли мне на работу или попробовать поступить?»
«Заказать ли мне пиццу или салат?»
Порой мы так напрягаемся, пытаясь принять решение, что нам кажется, будто один вариант будет отличным, а другой – провальным. Когда мы мыслим такими крайностями, мозг неизбежно получает сигналы опасности. Я наблюдал это у многих пациентов. Они мучились над выбором. Они убедили себя, что от их решения слишком многое зависит, из-за чего их мозг пребывал в тревожном состоянии, а их боль усиливалась.
В такие моменты лучшее, что вы можете сказать, чтобы себя успокоить, – это: «В любом случае все будет хорошо». Означает ли это, что ни один исход не предпочтительнее другого? Конечно, нет. Часто бывает так, что один вариант предпочтительнее.
Одно дело – говорить себе: «Один вариант отличный, а другой ужасный», а другое: «Оба варианта хороши, но один может быть лучше». Первая фраза приводит в ужас, в то время как вторая обнадеживает.
Помните о переоценке безопасности? Это часть практики наблюдения за симптомом, в рамках которой вы посылаете себе сигналы о безопасности. «В любом случае все будет хорошо» – такая переоценка безопасности может быть по-настоящему эффективна, когда вы столкнетесь с неопределенностью[125]. Эта фраза успокаивает мозг на фундаментальном уровне, давая ему знать, что вам ничего не угрожает.
Разумеется, в одном проценте ситуаций все будет хорошо не в любом случае. Например, если вам сказали, что у вас опухоль, и вы только через три дня узнаете, злокачественная она или доброкачественная, один из исходов никак не может быть хорошим. В таких ситуациях все, что вы можете делать, – это использовать любые доступные вам механизмы преодоления, чтобы справиться с ожиданием, надеясь, что все будет хорошо.
Однако в 99 процентах случаев все действительно будет хорошо при любом исходе. И, если вы поймаете
