Но сегодня она обращалась не только к гражданам Америки. Сегодня ее обращение, синхронно переводимое Аристотелем и Фалесом на все устные и письменные языки человечества, даже на языки жестов, должно было транслироваться по телевидению, радио и Интернету на три планеты. Потом ее слова и их значение будут анализировать и пережевывать, восхвалять и критиковать, и в конце концов вытянут из них последнюю толику смысла. Такому разбору прежде никогда не подвергалось ни одно из ее выступлений – и, конечно же, почти мгновенно расплодится дикое количество конспирологических теорий, которые будут основаны, в большинстве своем, как раз на том, о чем она не сказала.
Этого следовало ожидать. Трудно было представить, что хоть у какого-то президента, даже из числа великих лидеров во времена мировых войн, когда-либо имелось более важное послание народам мира. И если бы Альварес что-то сказала не так, сами ее слова, вызвав панику, беспорядки и экономическую нестабильность, могли бы принести больше вреда, чем несколько локальных войн.
Но если она и нервничала, это проявлялось только в том, что она немного неуверенно шевелила руками.
Телевизионщик загибал последние пальцы. Три секунды, две, одна.
– Мои американские сограждане. Мои сограждане на планете Земля и за ее пределами. Благодарю вас, что сегодня вы слушаете меня. Я думаю, многих из вас не удивит то, что я должна вам сказать. Вероятно, здоровая демократия проявляет себя и в том, что даже из Овального кабинета может произойти утечка информации.
Она едва заметно, умело улыбнулась.
– Я должна сообщить вам о том, что нам предстоит столкнуться с серьезнейшей опасностью. И все же, если мы будем работать с мужеством и благородством, уверяю вас, у нас будет надежда.
Шиобэн сидела с дочерью Пердитой в маленькой квартире своей матери в Хаммерсмите.
Мария слышала все хуже, и от громкости звука ее настенного софт-скрина порой просто-таки болели уши. А вот двадцатилетнюю Пердиту этот грохот, похоже, совсем не смущал. Мало того, она еще включила маленький софт-скрин, имплантированный в запястье, и смотрела шоу по другому каналу.
«Приятно осознавать, – устало подумала Шиобэн, – что даже в такие времена мировые медийные средства предлагают людям выбор».
Мария торопливо вышла из кухни и принесла на подносе три стаканчика со сливочным ликером. Шиобэн с некоторым неудовольствием отметила, что стаканчики совсем маленькие и что бутылку с ликером мать не принесла.
– Ну как же хорошо! – сказала Мария, подавая дочери и внучке ликер.
Она улыбнулась, и стали более заметны небольшие рубцы от хирургических швов у нее на лице.
– Как давно мы не собирались втроем – разве что только иногда на Рождество. Просто стыд, что понадобился конец света для того, чтобы мы встретились.
Пердита, жевавшая подсоленный крекер, рассмеялась.
– Бабуля, вот ты всегда так! Знаешь же, что у нас своя жизнь.
Шиобэн выразительно зыркнула на дочку. С тех пор как Пердите исполнилось двенадцать, Шиобэн стала сочувствовать ей из-за того, что Мария порой их обеих излишне попрекала.
– Давайте не будем спорить, – предложила Шиобэн. – И это вовсе не конец света, мама. Не надо об этом говорить на каждом углу. Особенно если кто-то может подумать, что так сказала я. Ты можешь поднять панику.
Мария фыркнула. Она всегда жутко обижалась, если ее отчитывали.
– Уж конечно, большая часть из того, что наплетет Альварес, – это полная лабуда, – пренебрежительно протянула Пердита.
– Как ты сказала? Лабуда?
– А ты думаешь, хоть кто-то ей поверит? Спасение мира – ну прямо совсем как в каком-нибудь ужастике девяностых годов! Я слышала, как один мужик на днях по телевизору говорил, что все это – форма отрицания, отвлекающая деятельность. И уж конечно, просто фашистская мечта!
«А тут она, пожалуй, отчасти права», – горько подумала Шиобэн.
В самом деле, культы поклонения Солнцу на протяжении истории человечества возникали очень редко, а если возникали, то в организованных, жестко централизованных государствах – у древних римлян, египтян, ацтеков. Централизованное могущество Солнца служило источником единовластия. Возможно, в сложившейся ситуации внезапная немилость светила могла быть соответствующим образом использована теми, кто искал власти на Земле. Подобные подозрения подогревали зарождение конспирологических теорий среди тех, кто, невзирая на воспоминания о девятом июня, был готов объявить, что вся история с солнечной бурей не что иное, как шарлатанство, попытка захвата власти шайкой бизнесменов или теневым правительством, государственный переворот, организованный неким таинственным центром. Страх и невежество только сильнее разжигали подобные разговоры.
– Никто в это не верит, – буркнула Пердита. – Никто больше не верит в героев, мам, – в смысле, таких, как астронавты с квадратными подбородками и политики-популисты. В жизни все по-другому.
– Что ж, может быть, все так и есть, – раздраженно проговорила Шиобэн. – Но что еще делать, как не пытаться хоть что-то предпринять? И если так или иначе мы не сможем спасти планету, что ты тогда скажешь?
Пердита пожала плечами.
– Буду жить, как обычно, пока не… – Она изобразила жестом взрыв. – Бу-у-у-ум! Наверное, так. А что еще остается?
Мария положила руку на плечо Шиобэн.
– Пердита еще совсем ребенок. В двадцать лет все считают себя бессмертными. То, что может случиться, она не в состоянии даже представить.
– Я тоже не могу, – призналась Шиобэн и рассеянно посмотрела на дочь. – Вернее, я о будущем не задумывалась до тех пор, пока не родила ребенка. Пока будущее не стало для меня личным делом… Знаете, я рада, что все стало явным. Я чувствовала себя виноватой, ходя по Лондону среди людей, живущих своей обычной жизнью, и зная, что я храню ужасную тайну, что она лежит у меня в голове, как неразорвавшаяся бомба. Мне казалось, что это неправильно. Кто я такая, чтобы вот так скрывать от других правду, пусть даже если бы и возникла какая-то паника?
– Думаю, большинство людей будут вести себя как надо, – сказала Мария. – Ты же знаешь, обычно с людьми именно так и бывает.
И они стали слушать обращение президента США.
– То, что произойдет в апреле две тысячи сорок второго года, беспрецедентно, – говорила президент Альварес. – Насколько могут судить наши эксперты, ничего подобного в истории человечества не происходило – да и в истории планеты тоже. За одни сутки Солнце выльет за Землю столько энергии, сколько обычно оно отдает нам за год. Ученые называют это солнечной бурей, а мне кажется, что это слишком мягко сказано.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
