Эта точка равновесия называется первой точкой Лагранжа, в честь французского математика восемнадцатого века, который первым обнаружил ее*[12]. На самом деле существует пять таких точек Лагранжа: три на линии Земля – Солнце, и еще две на собственной орбите Земли, в шестидесяти градусах от радиуса Земля – Солнце.
– Ага, – понимающе кивнул Тоби. – Земля и спутник осуществляют совместное вращение. Так, как будто и Земля, и спутник приклеены к огромной негнущейся стрелке часов, торчащей из Солнца.
– А я считала, что «эль один» – это точка неустойчивого равновесия, – протянула Шиобэн.
Заметив озадаченный взгляд Тоби, она добавила:
– Как будто футбольный мяч лежит не на равнине, а на вершине горы. Положение мяча стационарно, но он может покатиться и упасть в любую сторону.
– Верно, – отозвался Михаил. – Но мы уже размещали спутники в таких положениях. На самом деле точка Лагранжа может стать точкой орбиты – нужно только использовать небольшое количество топлива для того, чтобы удерживать стационарное положение. В этом деле накоплен приличный опыт. С точки зрения астронавтики нет никаких проблем.
Тоби поднял руку к потолочному светильнику, на пробу заслонил лицо ладонью.
– Простите за глупый вопрос, – сказал он, – но насколько велик будет этот щит?
Михаил вздохнул.
– Для простоты представим, что лучи Солнца, достигая Земли, параллельны. Тогда становится ясно, что нужна ширма такой же величины, как объект, который хочешь заслонить.
Тоби проговорил:
– Следовательно, щит должен быть диском с диаметром, по меньшей мере равным диаметру Земли. А это…
– Около тринадцати тысяч километров.
У Тоби от изумления раскрылся рот. И все же он упорно продолжал:
– Значит, мы говорим о диске с поперечником в тринадцать тысяч километров. Который будет построен в космосе. Где на сегодняшний день самой крупной конструкцией, построенной нами, является…
– Я так думаю, ею является Международная космическая станция, – подсказал Михаил. – Длина которой менее километра.
Тоби заметил:
– Неудивительно, что я ничего подобного нигде не обнаружил. Когда я проводил собственный поиск возможных решений, то исключил явно невозможные. А это и есть явно невозможное.
Он посмотрел на Шиобэн.
– Не так ли?
Безусловно, все так и было. Но все трое принялись барабанить по своим софт-скринам, чтобы выудить как можно больше информации.
Через некоторое время Тоби сообщил:
– Похожие исследования прежде проводились. Судя по всему, первым сходную идею высказал Герман Оберт*[13].
– Естественно, предполагается использование сверхтонких материалов, – высказался Михаил.
– Бытовая пластиковая упаковочная пленка, – заметила Шиобэн, – имеет толщину десять микрометров.
– И можно изготовить алюминиевую фольгу такой же толщины, – подхватил Михаил. – Но конечно, мы сможем сделать кое-что получше.
Тоби проговорил:
– Следовательно, при плотности на единицу поверхности, скажем, менее одного грамма на квадратный метр, и даже добавив кое-что на структурные компоненты, мы получим вес всей конструкции – всего-то несколько миллионов тонн.
Он запрокинул голову и вперил взор в потолок.
– Я сказал: «всего-то»?
Шиобэн вздохнула.
– У нас нет подъемного оборудования, которое могло бы даже за несколько лет поднять такое количество материала с Земли.
– Но нам не нужно поднимать его с Земли, – возразил Михаил. – Почему бы не построить всю конструкцию на Луне?
Тоби уставился на него.
– А вот это уж чистой воды безумие.
– Почему же? Мы на Луне уже производим стекло и обрабатываем металлы. И у нас тут небольшая сила притяжения, не забывайте. Один и тот же груз отправить в космос с Луны в двадцать два раза легче, чем с Земли. И в данное время мы уже строим масс-драйвер! Не вижу причин, почему не ускорить осуществление проекта «Праща». Мощность запуска у этой установки будет очень велика.
Они ввели оценочную мощность запуска «Пращи» в черновые расчеты, и сразу стало ясно, что если бы удалось выводить материалы для строительства щита в космос с Луны, экономия энергии стала бы колоссальной.
Пока никаких очевидных препятствий заметно не было. Шиобэн даже дышать боялась, чтобы не развеять чары. Они продолжали работать.
Но вот теперь, сидя рядом с матерью и дочерью и слушая, как президент Альварес рассказывает об этой абсурдной идее всему миру, Шиобэн испытывала иные чувства. Ею вдруг овладело беспокойство, она встала и подошла к окну.
Шел две тысячи тридцать седьмой год, близилось Рождество. На улице дети в рубашках с короткими рукавами играли в футбол. На рождественских открытках по-прежнему изображали Санта-Клауса, но снег и мороз остались ностальгическими мечтами из детства Шиобэн. В Англии уже больше десяти лет температура не опускалась ниже нуля нигде к югу от Северна до Трента. Шиобэн помнила последнее Рождество с отцом до его смерти, когда он ворчал насчет того, что пришлось стричь лужайку в канун Боксингдей*[14]. На памяти Шиобэн мир очень сильно изменился, им стали овладевать силы, которыми люди не в состоянии были управлять. И как только ей хватило дерзости даже допустить мысль о том, что она сумеет произвести еще более грандиозные перемены всего за несколько лет?
– Я боюсь, – пробормотала она.
Пердита бросила на нее взволнованный взгляд.
– Боишься этой бури? – уточнила Мария.
– Да, конечно. Но мне пришлось изрядно потрудиться, чтобы заставить политиков принять идею создания щита.
– А теперь…
– Теперь Альварес выкладывает всему миру мой блеф. Неожиданно я должна выполнять свои обещания. Вот это меня и пугает: что я могу провалиться.
Мария и Пердита подошли к ней. Мария обняла ее, Пердита положила голову ей на плечо.
– Ты не провалишься, мам, – заверила Пердита. – Как бы там ни было, у тебя есть мы, помни об этом.
Шиобэн погладила дочь по голове. С настенного софт-скрина лился голос президента Альварес.
– Я предлагаю вам надежду, но не ложную надежду, – говорила Альварес. – Даже щит не сможет нас спасти. Но благодаря ему из катастрофы, после которой не выжил бы никто, солнечная буря превратится в катастрофу, после которой кому-то все же удастся уцелеть.
Вот почему мы должны построить этот щит. Вот почему мы не имеем права упустить тот шанс, который он дает.
Вне всякого сомнения, это будет самый дерзкий космический проект за всю историю человечества. В сравнении с ним меркнет колонизация Луны и наши первые шаги на Марсе. Такой колоссальный проект не осуществить одной стране – это не под силу даже Америке.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
