— Если ты так предпочитаешь, не буду. — Он поцеловал ее в кончик носа. — Вот тебе. Не думай больше об этом. Но не забывай — мы с тобой партнеры, которым предстоит выполнить некую миссию, и ты назначила меня своим повелителем и наставником.
— Да. — Она подняла руки и начала укладывать волосы в узел на макушке.
Джеймс обнаружил при этом, что не способен противиться соблазну запечатлеть еще один поцелуй там, где тело ее притягивало взгляд сквозь вырез сорочки. Селина затихла, но потом решительно сказала:
— Джеймс, так мы не успеем опомниться и прийти в себя, прежде чем доберемся домой.
— Хорошо, мое сокровище. — Он нежно прикрыл ее груди, завязал ленту на сорочке, подал и помог надеть платье.
— Джеймс! — Ее голос был полон отчаяния.
— Что случилось?
— Моя шляпка совершенно вышла из строя.
— Боюсь, ты права. — Он взял у нее капор. — Но не огорчайся. Я куплю тебе…
Он понял свою ошибку прежде, чем закончил фразу. Губы Селины сжались:
— Ты ничего мне не купишь! Нашей сделкой это не предусмотрено.
Джеймс вздохнул:
— Ладно. Но когда мы приедем к вам на Керзон-стрит — а она уже за углом, — будь добра, разреши мне самому дать разъяснения мисс Фишер.
Селина не возражала. Ее глаза взволнованно блестели. Держа в руках останки своей безнадежно испорченной шляпки, она нетерпеливо пристроилась на самом краю сиденья. Наконец экипаж остановился. В мгновение ока Вон Тель распахнул дверцу и спустил ступеньки кареты. Лицо его ничего не выражало, как и тогда, когда хозяин вызвал его из укрытия вместе с лошадьми условным сигналом.
Джеймс спрыгнул на тротуар и подал руку Селине. Следовало признать, она была слишком взлохмачена, чтобы надеяться избежать расспросов.
— Мистер Иглтон, какие будут приказания? — полюбопытствовал Вон Тель, будучи, как всегда, наготове помочь своему хозяину.
— Подожди здесь.
Джеймс, как полагается, поддерживал руку Селины, лежавшую у него на локте, и вел ее по ступенькам со всем достоинством, какое только было возможно. Дверь открылась, лишь только он потянулся к звонку.
— А, вот и вы, — напряженные складки пролегли вниз от уголков рта мисс Фишер. Она переводила взгляд с Джеймса на Селину и обратно. — Входите.
— Я не могу найти слов, чтобы выразить вам, мисс Фишер, свое огорчение, — начал Джеймс. — У нас было происшествие, совершенно выбившее нас из колеи.
По пути в гостиную Летти хранила все то же выражение глаз.
— Судя по виду Селины, вы выразились слишком мягко.
— Ответственность за эту ужасную неприятность лежит полностью на мне, — продолжил Джеймс. — Мы решили, то есть я решил, что, поскольку солнце скрылось, прокатиться за город будет приятнее.
— И было приятнее? — Летти не спускала глаз со шляпки Селины. — Вы, вероятно, не откажетесь от стаканчика бренди, мистер Иглтон?
— Благодарю вас, нет. Я спешу домой. И Селина, должно быть, совсем выбилась из сил вследствие нашего приключения.
Джеймс отнюдь не был уверен, что ему нравилось, как брови Летти поползли вверх.
— Да, мы нашли прелестный уголок за городом и решили прогуляться.
— Это я захотела, Летти, — внезапно вмешалась Селина. — И все было прекрасно, пока не налетела гроза.
— И не полил дождь, — добавил Джеймс. — Настоящий ливень.
— Мы побежали назад к экипажу, — вновь взяла слово Селина. — Но ты никогда не догадаешься, что произошло.
— Наверняка не догадаюсь.
Селина всплеснула руками:
— Лошади ускакали! Мистер Вон Тель пустил их пастись, и они исчезли.
С чувством огромного облегчения Джеймс заметил, что зловещий холодный огонь в глазах мисс Фишер слегка приугас.
— Неужели исчезли?
— Да. И целую вечность не возвращались назад.
— Ужасная досада, — вставил Джеймс.
Летти распахнула перед ними дверь в гостиную и отступила в сторону:
— Вы оба выглядите совершенно замерзшими. Я настаиваю, чтобы вы выпили бренди, мистер Иглтон. Селине я устрою горячую ванну и немедленно уложу ее в постель.
— Вы мудрая женщина, — с поклоном сказал Джеймс. Он стоял на пороге комнаты. — Я в самом деле не могу остаться. Но завтра непременно заеду узнать о здоровье Селины.
— Что ж, если вы так настаиваете.
Неожиданно Селина слегка вскрикнула.
— Что случилось? — Джеймс тщетно пытался взять ее за руку.
— Дейвид! О, Дейвид!
Джеймс поднял глаза, чтобы встретиться взглядом с высоким, очень красивым, белокурым молодым человеком, который выступил из тени у камина.
Девушка бросилась к нему.
— Дейвид. Милый, милый Дейвид. Почему ты не прислал мне весточку о том, что приезжаешь?
— Не было времени, — сказал молодой человек глубоким звучным голосом.
— Джеймс, — сказала Селина, обернувшись к нему с раскрасневшимися от радости щеками. — Это мой самый дорогой друг Дейвид Талбот, достопочтенный Дейвид Тал-бот. По каким-то причинам он решил, что должен заглянуть ко мне без предупреждения. И напугать меня до смерти.
Она смотрела на своего старинного приятеля, и взгляд у нее был озорной. А тот через голову Селины вперил глаза в Джеймса, холодные глаза цвета прозрачного зеленого стекла. Взгляд их был тверд и настойчив. На поверхности его четко обрисованных щек не появилось ни румянца радости от встречи, ни улыбки от того, что он был представлен таким образом.
— Да, — произнес он тихим, едва слышным голосом. — Мне представляется, что удивилась не только одна Селина.
Глава пятнадцатая
— Мужчины склонны так все осложнять!
— Ты что-то сказала, Селина? — Дейвид не торопясь поставил чашку на блюдечко и опустил газету, в которую уткнулся, едва Селина появилась в гостиной к утреннему чаю.
— Вот об этом я и толкую! Именно о такой манере вести себя. Мужчинам присуще нести околесицу намеренно — с целью все осложнить!
Он с шумом перевернул газетный лист:
— Если ты собираешься скандалить, то, может, лучше беседу отложить немного?
— Я поднялась с постели в десять утра, тогда как мне полагалось бы поспать по крайней мере до полудня. Я это сделала, чтобы иметь удовольствие поболтать с тобой за завтраком.
— До полудня?
Она отвела глаза в сторону:
— Мы ведь в Лондоне, Дейвид. И в самый разгар светского сезона. Нужно придерживаться определенных общепринятых условностей.
У нее в голове мелькнуло: уж это совсем глупо! В общении с Дейвидом никогда не было нужды прибегать к притворству или напускать на себя важность.
Складывая газету, он внимательно посмотрел на Селину; в его зеленых глазах засверкали холодные искры.
— Селина! Все, что ты сейчас говоришь, — настоящий вздор. Ты всегда обожала вставать спозаранку. И тебе всегда было наплевать на условности.
— Дейвид, в твоих словах нет ни доброты, ни справедливости. А я-то считала тебя своим рыцарем и защитником.
— Я такой и есть на самом деле. — Он отложил газету на стол и начал вертеть в пальцах чайную ложечку. — У меня впечатление, что это ты переменилась. — Он внезапно поднялся с места и подошел к серванту. — Яйца уже остыли, почки — тоже. Булочки вроде еще теплые. Что тебе подать? — Он явно старался сгладить шероховатости в их взаимоотношениях.
— Мне булочку и немного джема из крыжовника, пожалуйста. — Она не смогла сдержаться и добавила: — Я чувствую, что ты предал нашу дружбу!
Дейвид круто обернулся и едва удержал булочку, чуть не улетевшую с тарелки, которую он держал в руках.
— Предал? Каким образом?
— Потому… — Она с трудом проглотила слюну. — Потому, что папа и мама говорят, что я не считаюсь с условностями, называют меня своевольной, а это, как тебе отлично известно, неверно… не совсем верно. И ты сам именно так утверждал до недавнего времени.
Опустив глаза, он снова подошел к серванту и ложечкой набрал джема из серебряной вазочки. Девушка смотрела на него с еще теплившимся раздражением, но также с трепетной нежностью. Она хорошо знала своего друга, но до сих пор не подвергала его оценке как мужчину. Выпрямляясь в кресле, она вдруг заявила:
— Тебе ведь уже двадцать девять!
— Что? — Ему снова пришлось спасать булочку от падения на пол.
— Двадцать девять лет, столько ты прожил на свете. — Он бросил на нее взгляд, полный недоумения. — И ты необыкновенно красив, Дейвид.
Густой румянец смущения покрыл широкие скулы священника, и Он потянул за узел своего льняного шейного платка строгого стиля.
— Ты высок ростом, формы тела прекрасно развиты. — Она испытывала большое удовольствие от того, что ей удалось привести его в полное замешательство. — Тебе нет никакой необходимости прибегать к накладкам с опилками внутри, чтобы ноги казались более мускулистыми. И не нужно подкладывать вату на грудь или плечи. И…
