Правда, Паук пока лишь догадывался, что Рональд роет носом землю не ради паучьего блага. Признаваться в «измене» учителю Рональд не собирался, его не убудет раз в полгода облизать паучью задницу и выслушать, какой он придурок, что до сих пор не принес Пауку на блюдечке ни Линзы, ни Глаза Ургаша, ни хотя бы сумрачной девчонки. А про Ссеубеха Паук не догадался до сих пор: дохлый некромант полвека притворялся обыкновенной книгой, не меняя ни буквы, ни пятнышка на страницах, позволяя жечь себя кислотой и огнем, травить зельями и топить в воде, даже пожертвовал собственную кожу — обложку — чтобы подделка пахла как прежде.
Стойкость некроманта вызывала в Рональде искреннее уважение. Полвека сопротивляться Пауку, не имея возможности даже спрятаться — вот настоящий подвиг, нечета какому-то там объединению Империи.
* * *
«Если у нас получится с Линзой, сделаешь мне хорошее молодое тело. Что, не умеешь? Научишься».
Рассказывать до приезда на место, как можно активировать чужую, мертвую уже шесть веков Линзу, Ссеубех отказался. Настаивать Рональд не стал. Уж если дохляк пять десятков лет казал шисовы хвосты самому Пауку, надеяться выпытать из него то, что он не хочет говорить, смешно. И хорошо, что не рассказал. Знай он заранее, что предложит полоумный некромант, ни за что бы не поехал. И не полез бы в разлом, и не искупался бы в первородном Огне, не нашел бы Руку Глупца, и не открыл несколько весьма своеобразных и многообещающих методик — все же бабка не зря завещала вернуть кровное имущество, подло вымороченое Пауком.
Испытание еще одной из новых методик, он решил провести прямо сейчас. Методика обещала сохранить за ним безопасное место придворного мага еще лет на двадцать. Ни Дукрист, ни Шуалейда не заподозрили подвоха со связью. Значит, не заметят и нарушения Первого Закона Империи: принцип работы со стихиями тот же. Рискованно пытаться обойти королевский оберег, Канцелярию с Конвентом и сводить с ума коронованного короля? Еще бы. Но не более рискованно, чем полсотни лет изображать из себя самого тупого и верного из всех паучат.
— Приступим, патрон? — прошелестел Ссеубех, раскрываясь на середине. — Классический сглаз, выполненный настоящим профессионалом, может обнаружить только профессионал более высокого уровня. Снять — тем более. А я, скажу без ложной скромности, из ныне живущих — лучший. А из ныне немертвых и подавно, хе-хе.
Рональд поморщился. Иногда Ссеубех слишком походил на Тхемши. Один народец — цуаньцы. Мелкие, скользкие узкоглазые проходимцы.
— Читайте, патрон, — перешел на деловой тон некромант. — Вашего участия все равно никто не докажет. Мы, не совсем живые, перебиваем запах любой ищейке.
— Заткнись и не мешай.
Ссеубех послушно замер. Если бы у него были губы, наверняка они бы сейчас подхалимски улыбались. Но и так он умудрялся страницами выказывать униженное почтение к сильному. Гнусность, но правильная гнусность. Не позволяет забыть о том, что никому нельзя доверять, даже собственному имуществу.
— Морок и подлость, слабость и муть, глупость с тоскою окрасят твой путь, куда б ты не шел, не летел и не плыл, себя ты, Суардис, сегодня забыл, — прочитал Рональд кривые детские стишки.
Видимый эфир не колыхнулся, ни одна сторожевая нить, оплетающая спящего короля, не дрогнула. Только Рука Глупца на алтаре Хисса запульсировала чуть быстрее, померещился запах старой мертвечины, а луна, сквозь ветви эвкалипта заглянувшая в окно, подмигнула: правильным путем идешь, сын ночи.
— Тьфу ты, проклятая кровь! — выругался Рональд, стряхивая наваждение. — Ну и дрянь.
Он подозрительно посмотрел на некроманта, размышляя, а не мог тот провернуть финт с проклятием с ним?
— Не мог, — с явным сожалением прошелестел тот. — Если б мог…
Ссеубех захлопнулся и со свистом вылетел прочь из кабинета.
«Все равно не верю. Где подвох? — Рональд подошел к окну и посмотрел на почти полную луну. — Ведь все просчитано. У меня полтора месяца. Дукристу добираться из Хмирны до Фьонадири дней сорок, не меньше, а там еще неделя до Суарда. За месяц мальчишка Кейран превратится в полоумную тряпку, сумрачная ничего не сможет сделать. Парьен им тоже не поможет. Если только настоятель Халрик вмешается… но Двуединым нет дела до таких мелочей. Так что способно мне помешать?»
Луна не отвечала, лишь скептически подмигивала, словно круглый желтый глаз, обрамленный острыми треугольниками черных листьев. На миг показалось, что луна покраснела, а листья выстроились вокруг правильной шестиконечной звездой.
«Мой», — усмехнулся Глаз Ургаша и снова пожелтел.
«Пора спать. Тоже еще, ночной злодей», — пробормотал Рональд и, захлопнув окно, пошел наверх.
Глава 8
Светская жизнь сумрачной колдуньи
Шуалейда
436 год, 15 день Журавлей (спустя месяц после смерти короля). Роель Суардис.
«Алое, бирюзовое. Бирюзовое или алое?.. Ширхаб задери этот бал, этого посла и эту регентшу!»
Стоя посреди спальни, Шуалейда смотрела на принесенные фрейлинами платья, но видела издевательскую улыбку Ристаны и пронизывающие Роель Суардис черно-ало-лиловые щупальца.
Настроение было совсем не бальное. Скоро месяц, как в королевских покоях поселилась тоска: мутная, словно морок, въедливая и всепроникающая. Со смертью отца умерло все — свет, радость и надежда. С каждым днем становилось хуже. Даже когда хоронили отца, Кей держался, как подобает королю. А последнее время она не узнавала брата, как не узнала бы в гнилом пне зеленый клен. Кей вел себя, словно избалованный ребенок, то отчаянно тосковал, то устраивал шумные кутежи. По дворцу расползались слухи, мол, король повредился рассудком от горя, а может, заразился от сестры — столько лет рядом с полоумной сумрачной колдуньей ни для кого не пройдут даром.
Если бы Шу не проверила двадцать раз Кейрана, слуг, стены, одежду, деревья и фонтаны в королевском парке на следы темной магии, она бы сказала: короля прокляли. Кто-то — не сложно догадаться, кто именно — нарушил Первый Закон Империи, запрещающий любое, кроме целительского, магическое воздействие на коронованную особу под страхом лишения дара и вечного изгнания. Но… ни единой ниточки, ни единого следа. Только тоска и навязчивый запах мертвечины — словно во дворце завелся вурдалак.
«Какие вурдалаки, Ваше Высочество? — посмеялся Бастерхази неделю назад, застав Шуалейду осматривающей заброшенный еще до основания Империи пыточный подвал. — Вы странно реагируете на смерть. Пора бы и привыкнуть. Кстати, вас не очень беспокоит расщепление личности? Сумрак, знаете ли, весьма коварен. Если вам потребуется сизая плесень для успокоительной настойки, рекомендую брать её именно здесь…»
