Наконец, и советники отдали королю приветствия, очередь дошла до самых важных особ.
— Ваше Величество, — присела в глубоком реверансе Ристана, одетая в подчеркнуто строгое темно-синее платье, на котором ослепительно сияла золотая регентская перевязь. — Счастливы видеть вас в добром здравии.
Рядом с регентшей ожидали послы. Шер Кемальсид, смуглый пожилой ирсидец, полномочный посол соседнего королевства в Валанте вот уже десять лет, и алер Вандермельге, полномочный посол Соединенных Баронств, в честь приезда которого и устраивался прием. Одетый во все белое, словно снега его далекой родины, северянин сиял не только дипломатической улыбкой и золотыми, тщательно завитыми локонами, но и острой лазурью воздушного дара, и вкрадчивым аметистом ментальной защиты.
«Категория терц, неспроста такая честь», — подумала Шу.
— Позвольте приветствовать Ваше Величество от имени Светлейшего Лерда Соединенных Баронств.
Посол станцевал «полный королевский поклон» с тремя отходами и прикладыванием рук к сердцу, одновременно мысленно посылая такое же приветствие Шуалейде, и подал королю верительные грамоты с сорванными печатями: первой их читала Ристана, волею Двуединых и Императора регент Валанты.
— Добро пожаловать в Валанту, Ваша Светлость. — Кейран принял грамоты, отдал их Закериму и сделал приглашающий жест: — Извольте отобедать с нами.
* * *
Парадный обед походил на сотню парадных обедов: двадцать перемен кулинарных шедевров, залитых патокой лести и ядом зависти. Дарниша и ирсидского посла посадили подальше от короля. Хорошо, что этикет не предусматривал возможности убрать с глаз долой младшую принцессу и королевского Оруженосца, а то Шуалейда и Закерим тоже оказались бы за лигу от монарха.
Увы, плачевное состояние короля видела не только Шуалейда. Северный посол то и дело бросал на короля изучающие взгляды. К удивлению, посол оказался за столом по левую руку от Шуалейды, а не рядом с Бастерхази.
— …не думали ли Ваше Высочество посетить Лерда? Даже у нас сумрачные шеры чрезвычайно редки. Возможно, вам было бы интересно поговорить с коллегой, — вполголоса спросил посол.
Слово «коллега» льстило, но и настораживало: шеры-зеро не разбрасываются комплиментами просто так. Наверняка Лерд назначил послом светлого шера категории терц не ради Ристаны — согласно древним традициям, шеров без дара он политическими фигурами не считал.
— Я с радостью приму приглашение, — так же тихо ответила Шу. — Когда Его Величество позволит.
— Мы надеемся на ваш визит в самом скором времени, — улыбнулся посол и вернулся к животрепещущей теме влияния теплого морского течения у берегов баронства Мельге на качество славной на весь мир шерсти.
Шуалейда украдкой вздохнула — сколько она себя помнила, всегда мечтала о путешествиях. Как же хочется побывать в Баронствах, где до сих пор шеры не носят оружия и нет глупой моды на кольчужные дублеты и дуэли на шпагах! А все потому, что не одаренный магией не имеет права называться шером, а об условной категории и передаче шерского звания по наследству бездарные и заикнуться не смеют. В баронствах темные и светлые прекрасно уживаются вместе, а вырождение магии не достигло таких масштабов, как в Империи, Марке и Сашмире — что неудивительно, ведь все несогласные с имперскими законами шерские семьи обосновались по большей части в Баронствах.
Едва подали третью перемену, король поднялся. Тут же разговоры оборвались, гости встали.
— Прошу вас, продолжайте, — милостиво кивнув, велел Кейран. — Мы с радостью продолжим беседу с Вашей Светлостью позже, — добавил он для посла.
Не успел король сделать двух шагов к дверям, Ристана вздохнула и шепнула стоящему рядом советнику Флатту:
— Бедный мальчик. Он совсем раздавлен смертью отца.
* * *
В общем зале было намного веселее. После Ристаны даже смертельно надоевшие разговоры о моде и кошках казались забавными. А компания повес, встретившая короля радостными возгласами — дивно приятными юношами.
Заняв любимую наблюдательную позицию в нише окна — свежий воздух, пелена невидимости — Шу осматривала зал и не находила никого, с кем желала бы перемолвиться хоть словом. Ни Дарниша — он до сих пор беседовал в столовой с ирсидским послом. Ни генерала Флома — он сгинул в мятеже. Ни Дайма…
Задорные звуки эста-ри-касты так живо напомнили их первый танец, что в глазах защипало. Злые боги, почему все против них? То император находит для главы Канцелярии сотню срочных дел, то хмирский Дракон желает лично познакомиться с императорским бастардом. И все это именно тогда, когда Дайм нужен ей, как воздух. Если Ристана женит Кея на Свандеровской дочке…
Перед глазами мелькнуло видение. Завернутый в алые шелка брат лежит на траве в Лощине Памяти. Рядом — безутешная вдова укачивает новорожденного короля. Не менее безутешная регентша клянется достойно править Валантой еще восемнадцать лет. Придворный маг скорбно обещает хранить и беречь юного короля, как хранил и берег его деда и отца.
Но нет, Ристана не решится. Даже если Совет одобрит брак короля, он должен сказать «да» перед алтарем. Кей же не скажет, правда? Если, конечно, его не опоят, или Бастерхази не найдет другого способа его заставить… А еще они могут объявить короля сумасшедшим…
Из болота отчаяния её вытянул тихий голос:
— Ваше Высочество?
Шу окатило волной радости пополам со страхом: сегодня она не ждала добрых вестей.
— Вы тоже желаете подышать свежим воздухом, Урман? — не снимая заклинания, спросила она.
— С удовольствием. Здесь, знаете ли, последнее время на удивление душно.
Вздохнув, Шуалейда перенастроила полог, чтобы он прикрывал обоих.
— Я так предсказуема?
— Отсюда самый лучший обзор. — Урман пожал плечами. — Я вижу, Его Величество прекрасно проводит время.
— Кейран еще не опомнился после смерти отца и исчезновения генерала Флома. Ваши люди так и не нашли тела?
— Люди советника Ги, а не мои. — Урман внимательно посмотрел на Шуалейду, усмехнулся чему-то своему. — Фрай исчез, но это к лучшему. Регентша бы непременно обвинила его в измене.
— Забыв о том, что благодаря Фраю мятежники не разграбили больше ни одного города. Как вы думаете, есть шанс, что он не погиб?
— Генерала не так просто взять. Уж кому это знать, как не Вашему Высочеству.
Шу кивнула: ей самой однажды довелось стать везением генерала Флома и вписать самую впечатляющую страницу в летопись его подвигов.
— Урман, не сердитесь на…
— Он не мог ничего сделать. Я знаю, Ваше Высочество. Увы, он и не пытается.
