— Жаль, — сухо заметил мистер Саттертуэйт. — В полиции вы об этом говорили?
— Нет, они бы все равно не поверили.
— Да, поверить трудно.
Мистер Саттертуэйт задумался. Мог ли сэр Бартоломью написать такое письмо? Не похоже — совсем не в его характере. История с письмом отдает дешевой мелодрамой, столь чуждой здравому смыслу, которым всегда отличался доктор.
Поймав на себе испытующий взгляд молодого человека, мистер Саттертуэйт подумал про себя: «Смотрит, проглотил ли я эту пилюлю».
— И сэр Бартоломью ничего вам не объяснил? — спросил мистер Саттертуэйт.
— Ничего.
— Невероятно!
Оливер промолчал.
— Значит, вы просто исполнили его просьбу?
Оливер снова напустил на себя устало-скучающий вид.
— Да, видите ли, его предложение было столь необычно. Оно обещало нечто увлекательное. Признаться, мне стало любопытно.
— Скажите, а не случилось ли чего-нибудь еще?
— Чего-нибудь еще? Что вы имеете в виду, сэр?
Мистер Саттертуэйт и сам толком не знал, что он имеет в виду. Им двигало какое-то неясное чувство.
— Ну, чего-нибудь такого, что можно истолковать не в вашу пользу?
Оливер молчал, что-то обдумывая, потом пожал плечами.
— Пожалуй, лучше уж мне чистосердечно в этом признаться, — сказал он. — Вряд ли эта женщина будет держать язык за зубами.
Мистер Саттертуэйт насторожился.
— Наутро после смерти сэра Бартоломью, когда мы разговаривали с мисс Энтони Эстор, я вынул из кармана бумажник. Из него выпал листок. Мисс Эстор подняла его и протянула мне.
— Ну и что же?
— К сожалению, прежде чем отдать его мне, она бросила на него взгляд. А это была вырезка из газеты — о никотине, о том, что это смертельный яд и так далее.
— А как случилось, что вы заинтересовались никотином?
— Да я вовсе и не интересуюсь. Даже не помню, как сунул эту вырезку в бумажник… Чепуха какая-то…
«Да уж, звучит совсем неубедительно», — подумал мистер Саттертуэйт.
— Наверное, она уже успела сообщить об этом полиции, — сказал Оливер.
Мистер Саттертуэйт покачал головой.
— Не думаю. По-моему, она предпочитает помалкивать о том, что ей известно. Копит материал в своих собственных целях.
Оливер Мендерс порывисто подался к собеседнику.
— Я не виновен, сэр, ни в чем не виновен.
— Да я и не собираюсь вас обвинять, — кротко заметил мистер Саттертуэйт.
— Но кто-то обвиняет. Кто-то натравливает на меня полицию.
Мистер Саттертуэйт снова покачал головой.
— Нет, нет.
— Тогда почему вы ко мне пришли?
— Отчасти потому, что мне нужно это для моего собственного расследования, — заявил он важно. — А отчасти потому, что меня попросил зайти к вам мой друг.
— Ваш друг?
— Да, Эркюль Пуаро.
— А, этот тип! — вырвалось у Оливера. — Он что, вернулся в Англию?
— Да.
— Зачем?
Мистер Саттертуэйт поднялся.
— А зачем собака идет по следу? — произнес он с пафосом и удалился, весьма довольный своей находчивостью.
Глава 11
Пуаро устраивает званый вечер
Сидя в удобном кресле в своих роскошных, хотя и немного безвкусных, апартаментах в отеле «Ритц», Эркюль Пуаро внимательно выслушал подробные отчеты своих друзей.
Мими примостилась на ручке кресла, сэр Чарлз стоял поодаль, так что мог видеть всех собравшихся.
— Итак, у всех у нас полный провал, — говорила Мими.
— Ну-ну, не преувеличивайте, — терпеливо увещевал ее Пуаро. — Что касается дела мистера Беббингтона, да, тут вам не повезло. Зато вы собрали другие очень важные сведения.
— Мисс Уиллс что-то скрывает, — сказал сэр Чарлз. — Готов поклясться.
— Да и у капитана Дейкерса тоже совесть нечиста, — кивнул Пуаро. — И миссис Дейкерс, она отчаянно пыталась достать деньги, а сэр Бартоломью ей помешал.
— А что вы думаете об истории с письмом, которую наплел мне Мендерс? — подал голос мистер Саттертуэйт.
— Крайне удивлен. Чрезвычайно странный поступок, совсем не в характере сэра Бартоломью.
— Думаете, Мендерс лжет? — с грубоватой прямотой спросил сэр Чарлз.
— Трудно сказать. Ложь лжи рознь, — заметил Пуаро. Немного подумав, он спросил:
— Стало быть, мисс Уиллс написала пьесу специально для мисс Сатклифф?
— Да. Премьера в следующую среду.
— О! — воскликнул Пуаро. И снова воцарилось молчание, которое нарушила Мими.
— Скажите же, что нам теперь делать? — обратилась она к Пуаро.
— Думать — вот единственное, что мы должны делать, — с улыбкой ответил он.
— Думать? — негодующе воскликнула Мими.
— Вот именно. — Пуаро лучезарно улыбался. — Думать! И тогда мы сможем ответить на все вопросы.
— Неужели ничего не надо делать?
— Вы непременно хотите действовать, мадемуазель? Ну что ж, кое-что вы можете сделать. Вот, например, вы помните, мистер Беббингтон много лет провел в Джиллинге. Вы могли бы навести там справки. Матушка мисс Милрей, вы говорили, живет в Джиллинге. Она ведь прикована к постели. А такие больные обычно знают все на свете. Все слышат и ничего не забывают. Расспросите ее, кто знает, может быть, это что-нибудь нам даст.
— А вы сами ничего не собираетесь делать? — упрямо допытывалась Мими.
Пуаро бросил на нее лукавый взгляд.
— Вы настаиваете? Eh bien! Будь по-вашему. Только я останусь в гостинице. Мне здесь нравится. Но так и быть, скажу, что я собираюсь сделать. Устрою званый вечер, приглашу гостей, скажем, на коктейль. Вполне светская затея, правда?
— На коктейль?
— Precisement.[29] Позову миссис Дейкерс, капитана Дейкерса, мисс Сатклифф, мисс Уиллс, мистера Мендерса, вашу очаровательную матушку.
— А меня?
— Конечно. И всех здесь присутствующих.
— Ура! — сказала Мими. — Меня не проведете, мосье Пуаро. На этом вечере что-то произойдет. Да или нет?
— Там будет видно, — сказал Пуаро. — Но особенно не надейтесь, мадемуазель. А теперь не оставите ли нас с сэром Чарлзом, я хотел бы с ним кое о чем посоветоваться.
Когда они стояли, ожидая лифта, Мими восторженно вскричала:
— Ах, как чудесно! Прямо как в детективном романе! Все соберутся, и он объявит нам имя убийцы!
— Сомневаюсь, — сказал мистер Саттертуэйт.
Званый вечер состоялся в понедельник. Приглашение Пуаро приняли все без исключения. Мисс Сатклифф, как всегда, очаровательная и легкомысленная, говорила, смеясь и блестя глазами:
— Вы совсем как паук, мосье Пуаро. А мы бедные мушки.[30] Вот сейчас вы преподнесете нам свое блистательное открытие, укажете на меня перстом и воскликнете: «Ты, женщина!»[31] И все закричат: «Это она!» И я зарыдаю и во всем признаюсь — я ведь так легко поддаюсь внушению. О мосье Пуаро, вы вселяете в меня страх.
— Quelle histoire![32] — улыбнулся Пуаро.
Он был занят — наливал из графина в рюмки херес.
— У нас тут просто дружеская вечеринка, — сказал он, с поклоном подавая рюмку мисс Сатклифф. — Не будем говорить об убийствах, отравлениях и прочих ужасах. La-la![33] He будем портить себе настроение.
Он подал рюмку суровой мисс Милрей, которая почла своим долгом сопровождать сэра Чарлза, и стояла теперь, храня на лице неприступное выражение.
— Voila![34] — сказал Пуаро, с честью выполнив обязанности гостеприимного хозяина. — Давайте предадим забвению печальный повод, который впервые свел нас вместе. Давайте настроимся на веселый лад, станем есть, пить и веселиться, ибо завтра умрем[35]. Ah, malheur[36], снова вспомнил о смерти. Мадам, — Пуаро отвесил изысканный поклон миссис Дейкерс, — позвольте пожелать вам счастья, и примите мои поздравления — на вас совершенно очаровательное платье.
— За вас, Мими, — сказал сэр Чарлз.
— Ваше здоровье, — буркнул Фредди Дейкерс. Каждый из присутствующих произнес что-то подобающее случаю. В гостиной воцарился дух несколько принужденного оживления. Все старались казаться веселыми и беззаботными. Однако преуспел в этом только один Пуаро. Он непрестанно нес какой-то восторженный вздор.
— Предпочитаю херес коктейлю, а уж о виски и говорить нечего — херес в сто раз лучше. Ah, quel horreur[37], это виски. Если пьешь виски, то вообще теряешь все вкусовые ощущения. То ли дело тонкие французские вина, ни в коем случае нельзя.., нельзя… Ah, qu estce quil у а?..[38]
Разглагольствования Пуаро были прерваны самым неожиданным образом — в тишине гостиной раздался вдруг сдавленный крик. Все взоры устремились на сэра Чарлза — он пошатнулся, лицо у него судорожно подергивалось. Рюмка выпала из рук на ковер, он, как слепой, сделал несколько неверных шагов и упал замертво.
Мгновение все ошеломленно молчали, потом пронзительно вскрикнула Анджела Сатклифф, а Мими бросилась к сэру Чарлзу.
— Чарлз! — кричала она. — Чарлз!
