— По-моему, дорогая, у вас не было ровно никаких причин желать зла сэру Бартоломью, — сказал мистер Саттертуэйт.
— Да, вы правы. Мне нравился Бартоломью Стрендж. Мы с ним были друзья. Именно поэтому я и хочу принять участие в расследовании, хочу, чтобы убийцу нашли. Скажите, я могу чем-нибудь помочь?
— Но вы ведь, мисс Сатклифф, наверняка не видели и не слышали ничего такого, что имеет отношение к убийству?
— Нет, все, что я знала, я уже рассказала в полиции. Гости едва успели съехаться.., его смерть случилась в первый же вечер.
— А как насчет дворецкого?
— Не знаю, просто не обратила на него внимания.
— Может быть, кто-то из гостей держался как-то необычно, не заметили?
— Нет. Ну, конечно, этот мальчик, как его? Мендерс? Он появился нежданно-негаданно.
— Сэр Бартоломью, наверное, был удивлен?
— Да. По-моему, да. Перед тем, как мы сели за стол, он мне сказал, что это очень странно. «Новый способ открывать ворота — просто сносить их». Так он выразился. И еще добавил: «Только этот юнец снес не ворота, а стену».
— Сэр Бартоломью был в хорошем расположении духа?
— Ода!
— Что за потайной ход, о котором вы говорили в полиции?
— Кажется, в него можно попасть из библиотеки. Сэр Бартоломью обещал мне его показать. Но не успел.
— А как у вас зашел об этом разговор?
— Сэр Бартоломью сказал, что недавно купил старинный письменный стол орехового дерева. «Нет ли там потайного ящика?» — спрашиваю я. Обожаю потайные ящики, у меня к ним пристрастие. А он отвечает: «Нет, потайного ящика нет, но зато в доме есть потайной ход».
— Не упоминал ли он о пациентке, некой миссис де Рашбриджер?
— Нет.
— Может быть, вам известно местечко под названием Джиллинг в Кенте?
— Джиллинг? Нет, не слыхала.
— Вы ведь прежде, наверное, встречались с мистером Беббингтоном?
— А кто он?
— Пастор, который скончался — или был убит? — в «Вороновом гнезде».
— Ах, пастор. Я и забыла, как его зовут. Нет, никогда его раньше не встречала. А кто вам сказал, что мы были с ним знакомы?
— Один человек, которому можно верить, — отчаянно соврал мистер Саттертуэйт.
Это сообщение, казалось, позабавило мисс Сатклифф.
— Этот пастор, конечно, славный старик. Но подумать, что у меня с ним был роман? Правда, среди архидьяконов попадаются этакие проказники, вы замечали? Отчего же викарии должны от них отставать? Но тут совсем иное дело — бедняги уже нет в живых, и я не посмею осквернить память о нем недостойными подозрениями. Ей-богу, до этого злосчастного обеда я и в глаза его не видела.
Пришлось мистеру Саттертуэйту довольствоваться этим объяснением.
Глава 9
Мюриэл Уиллс
Дом номер пять по Аппер Кэткарт-роуд в Тутинге мало походил на жилище автора острых сатирических пьес.
Сэра Чарлза провели в комнату с бежево-серыми, цвета овсяной муки стенами, которые украшал фриз из желтоватых веночков, с портьерами из розового бархата, со множеством фотографий и фарфоровых собачек, с телефоном, стыдливо накрытым куклой в пышных юбках, с изобилием столиков и латунных фигурок сомнительного происхождения — то ли из Бирмингема, то ли из Восточной Азии.
Мисс Уиллс вошла в комнату так тихо, что сэр Чарлз, который в это время рассматривал смешного долговязого Пьеро, валявшегося на диване, не услышал ее шагов.
— Здравствуйте, сэр Чарлз, — сказала она тонким голоском. — Рада вас видеть.
Сэр Чарлз круто обернулся.
Мисс Уиллс была одета в мягкий джемпер, который уныло болтался на ее костлявом теле. Чулки морщились на худых ногах, обутых в лакированные туфли на высоченных каблуках.
Сэр Чарлз пожал ей руку, взял предложенную ему сигарету и опустился на диван рядом с Пьеро. Мисс Уиллс села напротив. Стекла ее пенсне вспыхивали в лучах света, падающего из окна.
— Подумать только, как это вы меня отыскали, — сказала она. — Мама будет в восторге. Она обожает театр, особенно всякие чувствительные спектакли. Только и говорит что о той пьесе, где вы играли принца. Ходит на дневные представления и любит полакомиться шоколадом. Она у меня такая.., заядлая театралка.
— Как это мило! Вы себе не представляете, до чего приятно, когда тебя помнят. Вообще-то память у наших зрителей такая короткая, — вздохнул сэр Чарлз.
— Мама будет потрясена, если вас увидит. На днях приходила мисс Сатклифф, так она была в восторге.
— К вам приходила Анджела?
— Да. Она ставит мою пьесу «Собачка смеется». Может быть, слышали?
— Конечно, — сказал сэр Чарлз. — Читал об этом. Весьма интригующее название.
— Рада, что вы так думаете. Мисс Сатклифф оно тоже понравилось. Это осовремененная интерпретация детских шуточных стихов. Много всякой забавной чепухи. В общем, вздор, ерунда, разные смешные происшествия. Само собой, все вертится вокруг героини, которую играет мисс Сатклифф. Все пляшут под ее дудку. Вот, собственно и все.
— Неплохо. Наша сумасшедшая жизнь, что она такое, как не забавная шутка! А собачка смеется, глядя на нас, да?
«Она сама и есть эта собачка, — осенило вдруг сэра Чарлза. — Смотрит и смеется».
Пенсне мисс Уиллс перестало отсвечивать, и сквозь стекла на сэра Чарлза глянули умно и проницательно светло-голубые глаза.
«Ей палец в рот не клади», — подумал он и сказал:
— Угадайте, что меня к вам привело?
— Уж конечно не только желание повидать мою скромную особу, — насмешливо улыбнулась мисс Уиллс.
«Какая огромная разница! Между тем, как она говорит и как пишет. Говорит добродушно и насмешливо, а пишет умно, зло и цинично», — удивлялся про себя сэр Чарлз.
— На самом деле мысль посетить вас мне подал Саттертуэйт. Он считает, что прекрасно разбирается в людях.
— Он и впрямь в них разбирается. Я бы сказала, это его хобби.
— Он считает, что в тот вечер в Мелфорт Эбби вы наверняка приметили все, что заслуживает внимания.
— Так и сказал?
— Да.
— Признаюсь вам, мне было очень интересно. Понимаете, мне прежде никогда не приходилось быть свидетельницей убийства. Писатель ведь должен все мотать на ус, правда?
— Само собой разумеется.
— Вот я и старалась ничего не упустить. «Высматривала и вынюхивала, как сказала Беатрис», — подумал сэр Чарлз.
— Наблюдали за гостями?
— Да.
— Что же вам удалось заметить?
Стекла пенсне снова блеснули.
— Ничего существенного. Если бы заметила что-нибудь важное, то уж конечно сообщила бы полиции, — добавила она тоном законопослушной гражданки.
— Но что-то же все-таки вам удалось подметить?
— Я всегда все подмечаю. Тут уж ничего не поделаешь. У меня на этот счет пунктик, — усмехнулась мисс Уиллс.
— Так что же именно?
— Да ничего, ничего особенного, сэр Чарлз. Просто всякая всячина, разные мелочи, в которых проявляется психология людей. Наблюдать людей — увлекательнейшее занятие. Они все такие типичные, понимаете?
— Типичные? В чем?
— В своих характерах. Ох, не могу объяснить, такая бестолковая, — снова усмехнулась она.
— Перо у вас беспощадное, чего не скажешь о вашей манере вести беседу, — улыбнулся сэр Чарлз.
— Не очень-то любезно с вашей стороны, сэр Чарлз, называть меня беспощадной.
— Моя дорогая мисс Уиллс, признайтесь, что ваше перо разит наповал.
— Вы несносны, сэр Чарлз. Уж если на то пошло, так это вы ко мне беспощадны.
«Пора кончать с этой болтовней, не то совсем увязнешь», — подумал про себя сэр Чарлз и сказал:
— Значит, ничего определенного вы не обнаружили, мисс Уиллс?
— Да нет, не то чтобы совсем ничего. Кое-что было. Следовало сказать полицейским, да я запамятовала.
— Так что же это было?
— Родимое пятно. Красноватое родимое пятно на руке у дворецкого, на левом запястье. Я заметила у него это пятно, когда он подавал мне овощи. Наверное, такая подробность может оказаться полезной для расследования.
— Я бы даже сказал, весьма полезной. Полиция изо всех сил старается выследить этого Эллиса. Право, мисс Уиллс, вы необыкновенная женщина. Никто — ни прислуга, ни гости — не заметил этого родимого пятна.
— Как правило, люди смотрят, но не видят, — заметила мисс Уиллс.
— Где именно было это пятно? И какой оно величины?
— Пожалуйста, покажите ваше запястье.
Сэр Чарлз протянул руку.
— Благодарю вас. Вот тут.
Мисс Уиллс уверенно притронулась пальцем к тому месту на запястье сэра Чарлза, где, по ее мнению, было родимое пятно.
— Величиной примерно с шестипенсовик, а по форме оно напоминало Австралию.
— Спасибо, я все понял, — сказал сэр Чарлз, опуская манжету.
— Думаете, я должна написать об этом в полицию?
— Конечно. Вы дадите им в руки самую важную примету. Ведь в детективных романах, черт возьми, злодей всегда помечен каким-нибудь особым родимым пятном. Так неужели жизнь менее изобретательна, чем убогая фантазия какого-то писаки!
— В романах обычно фигурируют шрамы, — задумчиво проговорила мисс Уиллс.
