— Видишь, я уже рассмешил тебя. Ты почти запала на меня. Ещё одна шутка, и тебя за уши не отдерёшь, а в туалет я предпочитаю ходить один. Прими к сведению.
— Ты такой мерзкий, — хмыкаю я, тогда как улыбка не желает покидать лицо.
— Секса не будет, даже не проси.
— Я обойдусь.
— Ну, не знаю, я могу потухнуть, придётся искать дрова, либо греться путём трения.
— Картер, ты хочешь сказать, что я бревно в постели? — фыркаю я, сдерживая глупый смех.
— Сейчас похоже на то. Ты прилипла к стене и не шевелишься. Слава Богу, что я слышу твоё дыхание. Хотя бы повернись, чтобы я понимал, что и как. Не хочу лежать в одной кровати с трупом.
— Я не хочу поворачиваться.
— Конечно, там неумеренное количество соплей на стене, я бы тоже не стал.
— Ты отвратителен, — на этот раз не могу сдержать смех и чувствую теплоту, согревающую сердце.
— Ну, так что?
— Что?
— Повернёшься?
Выдыхаю и решаю сотни развязок в голове. Я точно знаю, что между нами ничего не будет, но это Мэйсон, и он слишком непредсказуемый. Я едва отхожу от шока, что он попросил присесть на кровать, а не упал на неё, тем самым, убив меня своим весом.
Медленно меняю положение с бока на живот и поворачиваю лицо. Глаза Мэйсона наблюдают за мной и лучезарная улыбка с ямочками на щеках, поднимает настроение одним своим видом. Закинув правую руку под голову, вторая покоится на его груди и оставляет между нашими телами несколько дюймов.
— Лучше отвернись, — смеётся он, шлёпаю его по животу, из-за чего он давится и недовольно бурчит, хватая ртом воздух. — Не смотри так на меня. Целовать тоже не буду, ты вся в слезах, соплях и краске от стены. Можешь даже не умолять. Я только что обновил рейтинг антисексуальности в своей голове.
— Поверить не могу, что у тебя вообще есть такой рейтинг.
— У тебя тоже такой есть, просто ты не хочешь признавать.
— Я не ставлю клеймо на людях.
— Когда ты видишь человека, ты сразу судишь его по внешности.
— Не правда.
— Дослушай меня. Даже если ты не хочешь, и отрицаешь в своей голове, у тебя срабатывает извилина, которая отвечает за это. Она есть у каждого, просто потом ты узнаёшь и меняешь мнение о человеке, не опираясь только на его внешний вид.
— Неприятный человек сразу виден. От него исходит определённая аура.
— Аура? — улыбается Мэйсон.
— Не знаю, это как харизма, сразу чувствуется.
— И что ты думаешь обо мне?
— Ты намного наглее, чем кажешься.
— Значит, ты думаешь обо мне, — продолжая улыбаться, он устремляет взгляд в потолок, позволяя рассмотреть его профиль. Пухлые губы приоткрыты, изредка он может прикусить нижнюю, длинные и густые ресницы, о которых только мечтает девушка, кроме того, они с изгибом. Клянусь, многие бы отдали за них душу. Хорошо заметная щетина, видно, что он бреется. В Мэйсоне и есть та незримая глазу харизма. Он легко получает всё, стоит только улыбнуться. В этом его главная проблема: он не знает отказов. С ним априори хочется согласиться, желаешь ли ты этого или нет. Сверхспособность в виде гипноза.
— Нет, это обычный факт.
— Ты тоже наглее, чем кажешься.
— Это не правда.
— Это не я прыгнул к кому-то в машину и требовал поцеловать.
— Это не я завалилась к кому-то в комнату и на кровать.
— Заметь, я спросил, уверена ли ты, а потом разрешение сесть и лечь.
— Ты утрируешь.
— Нет. А вот ты чуть ли не порвала мою футболку от желания. Могла бы просто попросить.
Его блестящие глаза вновь встречаются с моими.
— Что случилось? — спрашивает Мэйсон.
— Это уже пройденный этап, можешь не пытаться.
— Я хочу тебе помочь, тем более ты сама меня ввязала в это.
— Больше этого не повторится. Ты не будешь решать мои проблемы.
— Даже если я сам этого хочу?
— Да.
— Ты же понимаешь, что твои указы не способны остановить меня.
— Куда уж там, — выдыхаю я. — Ты вообще никого не слушаешь.
— Зачем кого-то слушать, если я сам способен принимать решение?
— Когда дело касается чужой жизни, ты должен послушать.
— Даже если мне не безразлично?
На данный вопрос я спешно ищу ответы, пока в горле зреет ком. Ему не безразлично? Он просто спросил, чтобы утешить любопытство или это действительно так?
— Даже если тебе не безразлично, в чём я, конечно, сомневаюсь, — выдыхаю я.
— Ты всегда решаешь за всех, или это я особенный?
— Думаю, только ты. Ты любопытный, Мэйсон.
Парень прикладывает ладонь к сердцу и восторженно верещит:
— Ты снова снизошла от моей фамилии к имени.
— В своей голове я называю тебя по имени, но, когда ты что-то вытворяешь, снова становишься Картером, а ты обычно что-то, да вытворяешь.
— Значит… — тянет он, переворачиваясь на бок. В глазах бегают озорные искры, когда он подпирает висок кулаком и смотрит на меня сверху вниз.
Вопросительно поднимаю брови на его реакцию.
— Ты думаешь обо мне.
— Нет.
— Зачем тогда произносишь моё имя в своей голове?
— Когда ты где-то в радиусе мили, то да, я могу вспомнить о тебе.
— Могу вспомнить о тебе, — передразнивает Мэйсон. — Или не могу забыть?
— Знаешь, я могу сказать тебе тоже, что ты сказал Эмили: не придавай себе такое большое значение.
Веселье моментально испаряется. Тело парня заметно напрягается. Мэйсон поджимает губы, желваки начинают вздуваться, а с лица сходит краска. Таким мрачным я не видела его ни в библиотеке, ни после драки и даже тогда, когда он винил меня за чью-то не правильную парковку. И моё настроение вмиг возвращается к тому, от чего я совсем недавно ушла, потому что он поднимается с кровати. На шею как будто бросили лассо, которое стянуло его до непередаваемой боли и невозможности поступления кислорода.
— Не говори то, чего не знаешь, — сухой тон его голоса пробирает до дрожи. Кожа покрывается мурашками.
— Ты тоже говорил то, чего не знаешь. Ты сделал мне больно.
— Когда?
— В машине. Ты не смеешь говорить что-то про моих родителей.
— Может, тебе тоже следует следить за языком, потому что ты дала старт этому разговору.
— Я жалею, что вообще села в неё.
— Сейчас я тоже об этом жалею.
Дверь с грохотом хлопает, когда он покидает комнату, а я вздрагиваю. Линия старта, с которой мы начали — осталась позади, когда он лёг в мою кровать и поднял настроение обычными дурными шутками, но мы вернулись обратно, как только его слова слетели с моих губ. Лишь один вопрос моментально возникает в голове: эта реакция на слова в его адрес или на ту, кому он их сказал?
Глава 14
Мэйсон
Кики улыбается нам, но я вижу, что тут что-то не так. Я всегда с безразличием смотрел на кого-то, и она не была исключением до того момента, пока я уловил немые разговоры и обмен взглядами с разных сторон кафе между ней и Трикси. Выглядело так, как будто они понимают друг друга без слов. Сейчас я наблюдаю их по разным сторонам баррикад в виде аудитории. Они не смотрят в сторону друг друга, делая вид, что не знакомы. Я хочу знать, что произошло. Этот факт поднимает меня с диванчика.
Дожидаюсь, когда Кики примет заказ и увожу её за локоть в самый дальний угол, где отсутствуют столики, лишь огромное растение может слышать нас. Девушка явно растеряна, ведь я никогда не делал этого и не проявлял к ней интерес.
— Почему Трикси уволилась?
— Вообще, она не уволилась. Точней, она успела уйти сама, потому что её хотели уволить, — кажется, я даже заметил сожаление в её глазах.
— По какой причине?
— Почему тебя это интересует и почему я должна знать?
— Потому что вы работаете вместе, потому что сидели всегда вместе, потому что переглядывались и улыбались друг другу, мне продолжать?
— Нет, — отрезает она. — Она нагрубила клиентам.
— Просто так?
Глаза Кики начинают бегать по залу, как будто она придумывает пути отступления и повод уйти. Со мной такие игры не прокатят.
