вирусной информации, о чём было подробно сказано в предыдущих главах данной книги. Как и симулякр Бодрийяра, мемы обладают целым семантическим ядром (см. структуру медиамема), то есть имеют комплекс смыслов, интерпретаций и значений, где необходимый месседж дешифруется аудиторией в связи с контекстом, в который вписана данная информационная единица.
Фазы развития медиамемов и симулякров также весьма похожи. В своей работе Бодрийяр выделил четыре этапа развития образа, которые можно рассмотреть в контексте политических медиамемов:
1. Образ – доброкачественное проявление, отражающее фундаментальную реальность.
2. Образ – злокачественное проявление, фундаментальная реальность маскируется и искажается.
3. Образ маскирует отсутствие фундаментальной реальности, создаёт вид проявления.
4. Образ не имеет отношения к реальности в целом, является симулякром в чистом виде. На этой фазе развития речь идёт уже не о проявлении чего-либо, а о симуляции.
Разумеется, применительно к медиамемам эти четыре фазы развития могут проистекать несколько иначе. Медиамем может проходить несколько этапов одновременно или же развиваться столь стремительно, что границы между фазами словно нивелируются. Однако медиамем развивается подобным образом, последовательно трансформируясь от отражения фундаментальной реальности к единице симуляции, которая не имеет референта в объективной действительности.
Процесс формирования симулякра как такового аналогичен этапам развития медиамема, с той лишь разницей, что в современной медиапрактике политический и рекреативный мем зачастую проходят ещё одну, пятую, фазу развития. На этом этапе мемы трансформируются из единицы, существующей в виртуальном пространстве или гиперреальности (Бодрийяр) в материальный объект действительности и даже субъект медийного пространства. На примере американского и российского политических медиамемов можно наглядно проследить этот процесс, проведя аналогию с теорией французского социолога.
1. Фаза первая. Мем появляется в виртуальном пространстве как отражение некоего референта объективной действительности. В качестве примера можно привести известную оговорку Дональда Трампа в ходе Генеральной Ассамблеи ООН 21 сентября 2017 года. Обращаясь к африканским лидерам, Трамп дважды упомянул несуществующую страну «Намбию». Очевидно, что американский президент ошибся или оговорился, имея в виду Намибию, Гамбию или Замбию. Именно эти страны могли послужить референтом для «Намбии» Трампа.
В отечественной медиапрактике отличным примером мема-симулякра является активно используемый политическими структурами медиамем «вежливые люди». У этого мема есть автор – главный редактор интернет-издания «Голос Севастополя» Борис Рожкин, впервые употребивший словосочетание в своём материале «Вежливые люди захватили 2 аэродрома в Крыму». Рожкин использовал фразу для описания ситуации в Крыму, когда неизвестные солдаты без опознавательных знаков заняли стратегические объекты полуострова, «вежливо попросив выйти» охранявших их людей. Медиамем отсылает лишь к конкретному изображаемому объекту реальности – неким вооружённым людям. Фраза реплицируется от пользователя к пользователю, сопровождаемая фото и видео с действующими на полуострове солдатами.
2. Фаза вторая. В несуществующей «Намбии» Дональда Трампа действительность маскируется и искажается. На политической карте мира «появляется» новая страна-симулякр, что является второй фазой развития мема. При этом на данном этапе развития медиамема «Намбия» существует исключительно в контексте конкретной речи Дональда Трампа.
Словосочетание «вежливые люди» воспринимается исключительно в связи с определённым контекстом. Выстраивается ассоциативный ряд, включающий в себя сам термин, а также такие понятия как «Крым», «военные», «вооружённые люди», «солдаты без опознавательных знаков» и так далее. Оба мема не существуют в отрыве от определённого фона, однако уже не ограничиваются несколькими упоминаниями в текстах блогеров и интернет–публикаций.
3. В ходе третьей фазы развития «Намбия» начинает распространяться среди интернет-аудитории, исчезает прочная связь с контекстом. Ошибка Трампа используется не только в связи с конкретным выступлением, но как инструмент критики президентской политики и непрофессионализма – мнимого или действительного – Дональда Трампа и его администрации в целом.
Медиамем «вежливые люди» начинает восприниматься как самостоятельная единица, не зависимая от изображаемого/описываемого фона. «Военная операция», «вежливость», «ненасильственная операция», «мирные военнослужащие» – эти и ряд других идей ассоциируются с употреблением мема. Подчёркивается созависимость этих понятий; она задаёт контекст фону, на котором появляются «вежливые люди»
4. Фаза четвёртая. «Намбия» оформляется в гиперреальности как самостоятельный симулякр. Мем становится собственно мемом, обрастает комплексом значений, интерпретаций и смыслов. Это семантическое ядро отличается от того, которым изначально обладала «Намбия» Трампа. При этом «Намбия» как мем апеллирует к возможным референтам, – Замбии, Гамбии и Намибии – но, безусловно, не имеет с ними ничего общего, являясь, по сути, копией второго порядка, симулякром симулякра. Тем не менее, «Намбия» как символ невежества, некомпетентности администрации 45-го президента США прочно укрепляется в американском политическом дискурсе наряду с такими клише как «Австр(ал)ия» Джорджа Буша-младшего (когда Буш перепутал Австралию и Австрию) и многими другими нелепыми ошибками американских политических деятелей.
«Вежливые люди» также оформляются в самостоятельный мем. Президент Путин объявляет во время «прямой линии», что под этим понятием подразумеваются именно российские военнослужащие – выявляется реальный материальный объект, отражением которого в гиперреальности является медиамем. «Вежливые люди» к тому моменту уже обладают собственным сформировавшимся комплексом значений. Мему больше не нужен фон, он входит в употребление как эвфемизм для обозначения российских военнослужащих в целом. Появляются стихи, рисунки, коллажи, комиксы, обыгрывающие «вежливых». Медиамем становится источником фольклора и частью онлайн– и офлайн–культуры, переходя из сетевого пространства в СМИ. «Вежливые люди» – уже не только участники операции в Крыму, это собирательный образ и символ армии, ряд представителей власти (Путин, Шойгу, Лавров, Чуркин и другие). Оба мема уже не соотносятся с первоначальными объектами.
5. Фаза пятая. «Намбия» переходит из гиперреальности в действительность в виде материального объекта. Создаются специальные «карты Африки, созданные для Президента Трампа», где на материке отмечены несуществующие страны, выдуманные американскими политиками или голливудскими режиссёрами, такие как Намбия, Демократическая Республика Бонго, Тарзания, Кеннедия, а также Сальмонелла, Чайка, Швейцария, Джеймс Кемеров, Нигер (с примечанием «Никогда не произносите это название вслух, мистер президент») и MAGAgascar (от аббревиатуры MAGA – Make America Great Again). Ошибка Трампа не просто вошла в политический дискурс, но стала частью действительности в качестве нового её объекта, подменяющего реально существующую Намибию. Так, в США можно купить флаг «Намбии», упомянутую выше карту и «Nambian covfefe» – «Ковфефе из Намбии» (отсылка к ещё одной ошибке 45-го президента США, когда Дональд Трамп в одном из твитов совершил опечатку, написав «covfefe» вместо «coverage»). Подробно о меме «covfefe» мы поговорим далее.
Карта Африки для президента Трампа. Источник: sapeople.com
«Вежливые люди» не только «не отстают» от Намбии, но и во многом опережают её. Медиамем становится брендом Министерства Обороны РФ, в продажу поступают сувенирная продукция, одежда, картины и коллажи с изображением мема, книги, шевроны и даже игрушки. Более того – «вежливые» даже удостоились собственного памятника.
Оба мема отсылают к первоначальному значению, – однако
