– И оттуда вылетит бабочка?
– Плохие шутки. Эта бабочка убьет тебя, Ники. Там зреет твоя смерть.
– Ты меня пугаешь…
– Ионов ускорил процесс. И счет теперь идет на часы. Я помогу. Буду извлекать опасные воспоминания малыми дозами. Все сразу они – смертельны. Даже ты не выдержишь. Потребуется несколько сеансов.
Тин вышел из ванной, с полотенцем в руках, вытер лицо.
Как он и ожидал, девушка выглядела очень серьезной. В ее глубоких черных глазах была тревога. За него.
– Доверься мне, – сказала Мэй. – Преодолей страх. Позволь исцелить твою душу.
Ники задумался. Он не понимал, какие воспоминания могут угрожать ему гибелью. И о каком страхе идет речь.
– Ты знаешь, что у меня там? – спросил он.
– Нет. Мы будем туда пробиваться вместе. Ники, ты веришь мне?
– Да.
Второй пилот сел в кресло.
– Смотри, Ники.
Тин закрыл глаза.
«Раздался хлопок. Ускорение вдавило меня в кресло.
Вылетев из стартовой шахты, капсула тут же легла на заданный курс, к висящему в черной бездне исполинскому голубому шару.
Атмосфера земного типа, гравитация в норме, полно воды.
Большая редкость. Ну а в данных обстоятельствах – подарок судьбы, единственный шанс на выживание.
Я летел и ждал, что у меня за спиной, там, где на планетарной орбите завис мой корабль, раздастся взрыв.
Капсула двигалась к ближайшему клочку суши в океане.
Меня приютит островок в тропическом поясе, где царила ночь.
Посадка шла в автоматическом режиме. И завершилась благополучно.
«Лиха беда начало», – подумал я.
Тишина, как водится, оглушала. Аппаратура капсулы, которой было так же далеко до главного бортового компьютера, как мне – до Земли, не обнаружила никакой опасности в радиусе километра от места посадки. И я дал команду открыть люк.
Островок принял меня довольно приветливо.
Я поднял стекло шлема.
Лица коснулся приятный ветерок, насыщенный запахами тропического леса, йодистыми испарениями.
Первый осторожный вдох не вызвал отрицательных эмоций. Не вызвал и второй.
Меня захлестнула животная радость.
Ведь одно дело – строчки на экране монитора, и совсем другое – курортный воздух в легких.
В глубоком темно–синем небе над моей головой, затмевая звезды и серпик луны, расцвела яркая вспышка. Быстро набухла в объеме. Затем опала. Угасла. Прощальный жест корабля.
Очень кинематографично. Однако сердце защемило по–настоящему.
Ну, вот я и дома. С прибытием.
Первую ночь я решил провести в капсуле.
Обживаться начнем завтра, при свете солнца. Утро вечера мудренее. Или – мудрёнее?
* * *
Шум утреннего тропического леса будоражил воображение.
Среди ветвей порхали и свиристели на все лады птицы с ярким оперением. Кругом благоухали не менее яркие цветы, куда ни кинь взгляд. Густая, сочная зелень. И кое–где висят плоды, хотелось бы думать – съедобные.
Рядом, звеня у самого лица, отважно заходили на боевой разворот какие–то насекомые, видимо, кровососущие.
Меня явно принимали за своего. Очень мило.
Я шел к берегу, на звук прибоя. Хотелось увидеть океан. К тому же, если остров и до меня был обитаем, на границе воды и суши наверняка можно обнаружить какие–нибудь свидетельства.
Продравшись сквозь заросли, я уперся взглядом в невысокую скалу. Обойти ее все же было проще, чем перелезть. И я опять начал проламываться через кусты.
Обнаружился просвет. Он тонул в густой зелени.
Коснувшись пальцами кобуры тяжелого армейского бластера, я ступил на чуть заметную тропинку, протоптанную животными. Некоторых я видел неподалеку от капсулы, когда они приходили с утра, полюбопытствовать.
Островок–то небольшой, и вряд ли здесь водятся крупные хищники…
Сначала мне казалось, что океан высится над берегом изумрудно–голубым холмом – оттого, что линия горизонта была намного выше, чем я ожидал. Но с каждым шагом океан раздвигался вширь – пока не заполнил собой весь горизонт.
Волны с тихим шелестом сменяли друг друга на темном влажном песке, оставляя быстро тающие пенные узоры.
Водоросли, сухие и – свежие. Белеющие кое–где в песке ракушки и рыбьи скелетики. Ослепительно сверкающие на утреннем солнце, переливающиеся волны. Уютная, завораживающая, напоминающая Землю, картина.
И никаких следов на песчаном пляже, кроме птичьих, ни справа, ни слева.
Я решил обойти остров по берегу, чтобы выяснить, один ли я буду владеть этой курортной жемчужиной.
Солнце теперь светило в спину. Было жарко. И я расстегнул молнию куртки еще на десяток сантиметров.
Легкий бриз играл с моей прической. Мелкий песок шелестел под рифленой подошвой ботинок.
Мерно шуршал прибой. В зарослях галдели пернатые.
Я увидел, как птицы снижались к воде и взмывали с трепещущей, поблескивающей на солнце рыбиной в клюве.
Это напомнило о снастях, имеющихся в капсуле. Не бог весть какое богатство – несколько мотков лески и с десяток крючков, но все–таки.
Медицинские снадобья помогут мне постепенно адаптироваться к местной органике. Все равно выбора – нет. Иначе – протянем ноги…»
– Достаточно, – сказала Мэй.
Ники тряхнул головой, прогоняя видения.
– И ты пугала меня этим?.. – улыбнулся он. – Рай земной. Вряд ли я бывал в таких местах. Быть может, это память о каком–то фильме?
Но девушка не разделяла его благодушия.
– Все намного серьезнее, чем я опасалась, – хмуря брови, ответила она.
Тин встал:
– Тебе виднее. Пойдем завтракать, Мэй.
В кают–компании собрались уже все. Ковак был центром внимания. Беглеца это ничуть не смущало. Он ел за троих, как и обещал, и молотил языком, рассказывая о своем каторжном прошлом.
В его интерпретации это был сплошной цирк. Слушатели хохотали.
Поприветствовав экипаж и мрачную Эфиан, Мэй и Ники присоединились к завтракающим.
Второй пилот выбрал момент и задал Коваку вопрос, который интересовал не только Тина:
– Какая у тебя летная специальность?
– Энергетик. А еще связист. Немного штурман. Если понадобится – хороший повар. Вот в это занятие я душу вкладываю.
– Легко поверить, – улыбнулся Прозоров.
А Ники подумал о том, что Ковака тоже бы нужно подключить к решению проблемы. Связист, хоть и гражданский, быстрее разберется с тем, как же с борта «Подковы» могла осуществляться тайная передача информации.
Беглый каторжник сейчас выглядел прилично, был одет в форменный костюм по размеру. Даже и не скажешь теперь, что срок мотал.
Душа компании. За словом в карман не лезет. Марио смотрит на него как на родственника по духу. Лу Брэндон не сводит глаз. Ловит каждую фразу. И смеется громче всех. Даже незаметный Коншин–2 улыбается шуткам Хилла.
Похоже, каторжник влился в коллектив.
После завтрака Ники поговорил с ним. И поставил задачу. Срок дал минимальный. Ковак, вместе с Брэндоном, ринулся на поиски ответа.
Зоран подошел к зеркалу:
– Все–таки и у старости есть некоторые преимущества. Не так уж трудно скорчить мерзкую рожу.
– Вам с Коваком можно устроить состязание.
– А ты не рано оказываешь ему доверие? – спросил Чолич. – На корабле всего несколько часов. И что за человек – неизвестно.
– Вот и проверим. И какой он специалист, и какой он человек.
Ники пошел в рубку. Надо было готовить корабль к выходу в гипер.
Перед обедом Хонда Мэй, в своей каюте, вновь погрузила второго пилота в мир грез.
Глава пятнадцатая. ОСТРОВ
«Я уже чувствовал себя Робинзоном.
Интересно, а как на острове с Пятницами?
Едва успев подумать об этом, я услышал впереди звуки, вызвавшие у меня ассоциацию с женским визгом. А потом – смех, той же половой окраски.
Неужели – галлюцинации одинокого мужчины?
Я нырнул в заросли. Дальше крался, подражая краснокожим разведчикам, прячась в кустах и высокой траве.
А смех, по мере приближения к источнику звука, становился громче. Правильнее было бы сказать – к источникам звука. Потому что голосов было несколько.
Скоро линия берега ушла влево. Осторожно выглянув из травы, я увидел, как с десяток источников звука, с хохотом и взвизгами, резвится на песчаной косе, бегая то по берегу, то по мелководью, поднимая тучи брызг.
Пейзаж тут разнообразили двенадцать юных, прелестных девушек, светловолосых, в набедренных повязках и в лифах из некрашеной ткани.
Кожу девушек покрывал золотистый загар.
Все примерно одних лет. И явно принадлежат к роду человеческому. Пусть и не земному. Бывает же такое.
Они выглядели, как дюжина голливудских красоток, тщательно вымытых, ухоженных. Словно их втиснули в первобытные одежки, в сандалии, и, расчесав им длинные, эффектно взбитые лохмы, подрядили разыграть пляжный эпизод из жизни полинезийских дикарей.
