гаплогруппа V, которая тоже встречается у саамов, имеет похожую историю: имея истоки на юго-западе Европы, она распространилась в Восточной и Северной Европе.
Надо, однако, понимать, что «саамский мотив» U5b1b1 и гаплогруппа V – это лишь часть истории о происхождении саамов. Как и другие народы, саамы смешались с людьми со всех концов света.
Упсальский генетик Ульф Юлленстен в 2006 году опубликовал исследование, в котором показал, что гаплогруппа Z, которая тоже встречается у саамов, берет начало в России, где-то вблизи Урала и Волги. И если U5b1b1, как представляется, присутствует на территории Финляндии и Скандинавии по меньшей мере шесть тысяч лет, то Z появилась позже, очевидно, вместе с новой волной миграции с востока, которая имела место около двух тысяч лет назад.
Чтобы узнать больше о ранней истории саамов, я отправляюсь ночным поездом в Йоккмокк, где меня встречает директор саамского музея Айтте, Чель-Оке Аронссон. По образованию он археолог, защитил докторскую диссертацию о том, как человек приручил северного оленя. Он и другие ученые пришли к выводу, что северного оленя одомашнили сравнительно недавно, около 1500 лет назад. До этого дикие олени, жившие на севере Скандинавии, не играли серьезной роли в жизни людей. Охота и рыболовство были значительно важнее для выживания.
До того, как на территории нынешнего Норрланда начали разрастаться хвойные леса, природная среда не очень подходила для обитания северных оленей. Лишь несколько тысяч лет назад, с похолоданием климата, север Скандинавии стал комфортным для жизни северных оленей. Эти животные предпочитают проводить зимы в хвойных лесах. На елях растет лишайник, которым олени питаются весь сезон. В лиственных лесах оленям есть почти нечего, особенно когда температура колеблется в районе нуля градусов. Тогда на земле образуется твердая ледяная корка, которая не дает оленям добраться до лишайника. Напротив, мороз животным не страшен – в это время снег рыхлый, и его легко разгребать.
Работая над диссертацией, Чель-Оке опирался в первую очередь на анализ пыльцы. Анализ показывал, как изменялась растительность по мере того, как человек одомашнивал оленя. Помет оленей использовался в качестве удобрения, выпас оленей также влиял на развитие флоры. В последнее время Аронссон вместе с норвежскими коллегами заинтересовался ДНК. Но пока им не удалось обнаружить соответствий ДНК диких оленей с ДНК оленей домашних, что помогло бы выяснить их происхождение. Ученые возлагают большие надежды на кости и зубы древних диких оленей, которые с наступлением потепления начали оттаивать из ледников.
Даже саамский язык – относительно новое явление. Это язык уральской языковой семьи, родственный финскому, венгерскому и ряду малых языков, на которых говорят на севере России, особенно в районе Уральских гор. Лингвисты установили, что саамский язык появился по соседству с балтийскими языками – то есть намного восточнее тех районов, где говорят по-саамски в наши дни.
У Челя-Оке Аронссона есть своя идея о том, как саамский язык пришел на север Скандинавии. Эта теория не совсем традиционная, в ней Чель-Оке как бы бросает вызов принятым догматам. Однако скрывать свои взгляды он не намерен. По его мнению, существует связь между саамским языком и началом производства железа. Два этих события произошли на севере Скандинавии примерно в одно время – около двух тысяч лет назад. И Чель-Оке считает, что, если местные жители переняли язык группы переселенцев, значит, у этих пришельцев было какое-то исключительное знание, которым они могли поделиться. Умение приручать оленей вряд ли имеет такую исключительную ценность. А вот искусство при помощи огня превращать камни и песок в блестящий металл – совсем другое дело.
Еще Аронссон полагает, что язык и металлургия нашли отражение в саамских верованиях. Нойды – саамские шаманы – часто украшали свои бубны металлическими предметами. Олово и серебро – важные элементы в традиционных саамских украшениях и национальном костюме.
Аронссон в своих рассуждениях частично основывается на данных новых археологических раскопок, в том числе тех, что производились перед прокладкой железной дороги в муниципалитете Хапаранда. Археологи тогда нашли предметы возрастом в две тысячи лет и следы нового типа поселений, в которых происходило производство железа.
Мне совсем не сложно представить, как 1500–2000 лет назад с востока пришли люди и принесли с собой и саамские языки, и производство металла. Это не противоречит открытию Ульфа Юлленстена, согласно которому гаплогруппа Z возникла примерно в то же время. Кстати, Y-хромосомы многих саамов-мужчин свидетельствуют о родстве с восточными группами. Почти половина всех прошедших ДНК-анализ саамов-мужчин принадлежит к группе N3, распространенной в Сибири и у народностей, говорящих на финно-угорских языках. А вот в Западной Европе эта гаплогруппа редка.
Вникнув в суть дела, я понимаю, что у меня в митохондриях нет особых мутаций, которые называются «саамским мотивом». Они входят в подгруппу U5b1b1 – U5b1b1а. Я же принадлежу к другой, гораздо более редкой сестринской группе.
Поначалу в Family Tree DNA сумели найти всего пять человек в мире, входящих в ту же маленькую сестринскую группу, что и я.
Двое из них – американцы норвежского происхождения. Логично, учитывая, что мои предки происходили из западно-шведской провинции Вермланд, расположенной всего в нескольких десятках километров от норвежской границы. Эти двое американцев, судя по всему, являются довольно близкими родственниками, хотя никакими письменными источниками это не подтверждается. Но их и моя линии разошлись несколько тысяч лет назад.
Еще три человека, с которыми у меня произошло совпадение, проживают в Испании и Португалии. Это немного странно, однако причина может быть в том, что именно здесь во время ледникового периода возникла гаплогруппа U5b1b1. Многие ее носители ушли на север, но были и те, кто остался на юге.
Через несколько месяцев появился еще один человек. Недалеко от Стокгольма обнаружилась женщина, чья митохондриальная ДНК ближе к моей, чем у испанцев и двух американцев. Нас разделяют всего несколько шагов, что может соответствовать паре тысячелетий. Ее муж увлечен генеалогическими изысканиями и послал пробу в FTDNA. Услышав о нашем родстве, он еще порылся в церковных метриках и нашел старейшую родственницу жены по материнской линии – некую Маргарету Нильсдоттер, умершую в 1687 году в Буртреске. Это местечко в Вестерботтене, известное, среди прочего, тем, что там обнаружили самые древние в мире лыжи – так называемые «лыжи из Кальвтреска», которым 5200 лет.
