Ее сообщник, застигнутый врасплох, наугад пальнул в глубину улочки, откуда раздался выстрел. Внезапно нас ослепили фары машины, припаркованной у тротуара на противоположной стороне, и мы увидели, как громадный детина свалился к нашим ногам. Пуля вошла ему меж глаз.
Словно в столбняке, обессиленные, неспособные понять, что произошло, мы топтались на месте у двери мечети, едва дыша, и тут услышали урчание мотора и увидели, что машина направляется к нам.
— Возвращайтесь в мечеть! — крикнула Амина. — Быстро!
— Я не причиню вам вреда, — произнес приглушенный мужской голос по-гречески, но с легким итальянским акцентом. — Если бы я хотел вас убить, вы были бы уже мертвы.
Маленькая лампочка над зеркалом заднего вида в машине зажглась, и мы увидели молодого мужчину, шатена лет тридцати. Облокотившись на опушенное стекло, он улыбался нам. Я никогда раньше не видел его, и он совсем не походил на тех двух скотов, которые преследовали нас в Риме и Александрии.
— Кто вы? — спросил я тоже по-гречески.
— Друг Гелиоса.
— Морган, надо уносить ноги! — торопил меня Ганс, таща за майку.
Молодой человек согласно кивнул, и мы сели в машину, удобный итальянский лимузин серебристого цвета, который хотя и сиял новизной, не должен был привлечь внимания. Я сел на место рядом с водителем, двое моих спутников устроились сзади.
Автомобиль рванул с места, и тут нервы Амины не выдержали, она разрыдалась.
— Возьмите, — сразу же предложил незнакомец по-французски, протянув ей пачку бумажных носовых платков.
— Почему вы дали его убить, этого беднягу муллу? — вскричал я.
— Эта мерзавка оказалась проворнее меня, — просто ответил он.
— Кто вы и что вам нужно? — не унимался я, готовый наброситься на него и задушить.
Он искоса взглянул на меня, словно разгадав мои мысли.
— Нервы, да? Гелиос меня предупредил.
— Кто он, этот человек?
— Он не враг вам. Разве вы этого еще не поняли?
— Куда вы нас везете? — сквозь слезы спросила Амина.
— В безопасное место, доктор Сэбжам.
— Я хочу вернуться домой! — впадая в истерику, закричала она.
— У вас нет больше дома, синьорина. В настоящий момент несколько весьма подозрительных посетителей переворачивают вверх дном вашу квартиру, а еще двое ожидают вашего возвращения в вашей машине.
Ганс обнял ее за плечи, чтобы успокоить, а я достал из кармана пачку сигарет. Пустую. Я смял ее и с яростью бросил себе под ноги, но незнакомец протянул мне целую, точно такую же и с итальянской маркой.
— Похоже, вам все известно.
— Я хорошо проинформирован.
— Вы везете нас в Италию, да?
— Конечно, — улыбнувшись во весь рот, ответил он. Я внимательно посмотрел на него. Просто картинка из модного журнала. Белоснежные зубы, тонкое, красивое лицо, не очень длинные курчавые волосы.
— И что вы собираетесь делать? — со вздохом спросил я. Он рассмеялся, словно хорошей шутке.
— Вы нашли кинжал?
— Это он вам нужен?
— У меня пока нет указаний на этот счет. Так же как и относительно меча. Классные вещички, не правда ли?
— Подождите, а как Гелиос узнал, что кинжал забыли в этой каше?
Незнакомец нахмурился:
— В «каше»? Саркофаг разграблен?
— Александр принял ванну из кислоты, — вмешался Ганс.
— Любопытно… А кинжал пострадал?
— Немного, — ответил я, не зная, как себя вести.
— Мы приехали, доктор Лафет, — сказал незнакомец, сворачивая на широкий проспект, который шел вдоль моря.
В этом месте Александрии великолепная горная дорога тянется более чем на двадцать километров. Для неподготовленного путешественника, напичканного рассказами об обширных восточных базарах и вершинах пирамид, это было шоком. Отсюда Египет казался современной индустриальной страной. Берег моря был вполне европейским, даже слишком европейским. Пляжи и футуристические сооружения, белые и голубые, во множестве следовали друг за другом по извилине горного карниза, рассеянные по ухоженным зеленым просторам. Поднимающееся солнце озаряло все мягким светом, воды Средиземного моря отливали золотом и серебром.
— Красиво, не правда ли? — спросил наш незнакомец, улыбнувшись Гансу, который прижался носом к стеклу, пораженный этой панорамой. — А с террасы вид еще лучше.
Он подъехал к высокому зданию — оттуда к нам поспешил служитель в ливрее, чтобы взять ключи от машины и сумку Амины, которая все еще не пришла в себя.
— Идите за мной.
— Как вы? — с беспокойством спросил я, посмотрев на Амину.
Она нервно кивнула, я подал ей руку, и мы прошли через холл, весь украшенный зеркалами и позолотой, затем на огромном лифте поднялись на последний этаж.
— Где мы? — спросил я.
— В одной из зимних резиденций Гелиоса. Здесь вы сможете принять ванну, отдохнуть, переодеться, если пожелаете.
— Все, чего бы мы хотели, — это уехать отсюда!
— Вы заблуждаетесь. Здесь очень комфортно.
Лифт с коротким мелодичным звуком остановился, и наш «хозяин» с помощью электронной карты открыл единственную дверь, которая находилась на площадке, просматриваемой двумя камерами наблюдения.
— Прошу вас, проходите, — пропуская нас вперед, сказал он.
— А у вас хотя бы есть имя? — спросил я, снова вызвав его улыбку.
— Гиацинт, — ответил он.
Огромные апартаменты, оборудованные кондиционерами, занимали почти весь последний этаж башни. Убранство в светлых тонах являло собой образец современного дизайна, мебель удобная, без кричащих орнаментов, с преобладанием четких линий. Я с удивлением отметил, что нигде нет ни малейшего намека на старину. Несколько бронзовых статуэток казались вполне современными, а картины — их было немного — отражали нынешний горячий интерес к пустыне.
Ганс с опаской сел на жесткий белый кожаный диван. Амина пристроилась рядом с ним, с подозрением оглядывая все вокруг.
Гиацинт, если это и правда было его именем, достал из бара несколько бутылок и поставил их перед нами на низкий столик, по-видимому, один из шедевров баккара.[56]
— Холодный чай, кола и светлое пиво, — сказал он, расставляя стаканы. — Пойдет? Но может, с утра пораньше вы предпочтете кофе?
— И долго мы будем участвовать в этой нелепой игре? — спросил я, садясь в одно из двух кресел. — Я требую немедленного объяснения.
Гиацинт, расположившийся в другом кресле, кивнул, посасывая черную оливку.
— Если коротко, то поскольку вашего спонсора больше нет на этом свете, Гелиос…
— Простите?.. — оборвал его я.
Он изобразил на лице удивление, скрывая улыбку.
— Да, это так. Вы еще не знаете всего. Он как тот дурак, что возомнил себя солдатом. Заметьте, что там, где он сейчас, ваше открытие ему уже ничем не поможет. Йон Юрген недавно отправился к своим праотцам нацистам. Мир душе этого шакала. Никто о нем не пожалеет, и вы тем более, насколько я понимаю, — заключил он, отхлебнув глоток мартини.
— Это вы его туда отправили? — сдавленным голосом спросил Ганс.
Гиацинт расхохотался.
— Как вы можете говорить такое!
— Так кто же лишил жизни Бертрана Лешоссера — он или Гелиос? — спросил я, страшась ответа.
Гиацинт помрачнел, словно я оскорбил его.
— Гелиос не занимается ни трупами, ни стариками, доктор Лафет! — сухо сказал он. — Вашего друга убил Юрген, чтобы завладеть тем, что он считал своим. Добром, которое его дед захватил в моей стране во время Второй мировой войны. Меч и документ, которые вы везете с собой, — это часть того, что было украдено нацистами у одного итальянского коллекционера греческого оружия и античного искусства.
— А планы Бертрана? — вступила в разговор Амина, выйдя из ступора.
Гиацинт вышел в соседнюю комнату и вскоре вернулся с пачкой документов, которые протянул ей:
— Вот они. Возможно, он работал над ними, когда на него напали, ибо я сомневаюсь, что он просто так держал их на полках. Мы забрали их у Юргена два дня назад. Но вернемся к вопросу о причине вашего пребывания здесь. Я уже сказал вам, что вашего спонсора нет в живых, Гелиос хотел бы прийти ему на смену, чтобы вы смогли продолжить ваши поиски.
У меня пересохло в горле, я выпил глоток пива и покачал головой:
— Но наши поиски закончены! Мы нашли гробницу. Единственное, что нам осталось, — это начать…
— Доктор Лафет, — усмехнулся Гиацинт. — Морган… Гелиосу плевать на Александра. Теперь, когда найден кинжал, он хочет получить остальные доспехи. Вы еще не достигли конца поисков. Вы в самом их начале.
Ганс со стуком поставил свой стакан с содовой и склонился к Гиацинту:
— Минутку, шутник! Как ваш босс узнал, что кинжал грабители забыли? Зачем ему потребовались мы, если он сам такой талантливый?
— Юноша немного груб, но очень энергичен, — усмехнулся я, поворачиваясь к Гиацинту. — Так что?
