А, пожалуй, все еще недооценивал Номбеко.
– За кого вы меня держите, мистер агент? – сказала она. – Нет, с помощью этого алмаза я лишь ставлю вас в известность, что после нашей последней встречи отправила с базы одну небольшую посылочку. Решайте сами, верить мне или нет, но я осуществила это благодаря, скажем, похожему алмазу. А с помощью другого такого камешка я получила подтверждение, что посылка дошла до адресата. Ваше право – верить, что один из двухсот пятидесяти гордых, но не слишком высокооплачиваемых сотрудников научного центра Пелиндаба способен пойти на такую сделку, или не верить.
– Не понял, – сказал агент Б.
– Лично я подозреваю худшее, – пробормотал его коллега А.
– Именно, – подтвердила Номбеко и улыбнулась. – Я записала на диктофон нашу предыдущую беседу, в ходе которой вы признались в убийстве гражданина ЮАР, а также в попытке украсть южноафриканское оружие массового поражения. Я уверена, вы оба сознаете масштаб последствий для вас и вашей страны в случае, если пленку услышат в… представляете, да? А уж куда я ее отправила, это мое дело. Но получатель через подкупленного мной курьера подтвердил, что она на месте. Иными словами, уже не на территории базы. Если я заберу ее в течение двадцати четырех, нет, простите, двадцати трех часов и тридцати восьми минут – в приятной компании время летит незаметно, – то я даю вам слово, что она канет в небытие.
– А если не заберете, то она станет достоянием гласности? – уточнил агент А.
Тратить время на ответ Номбеко не стала.
– Итак, полагаю, встреча окончена. Занимательно будет узнать, переживу ли я путешествие в багажнике. Кажется, такая вероятность появилась. Отличная от нуля.
Номбеко встала, сказала, что посылку с антилопятиной следует передать в отдел исходящей почты в течение тридцати минут, а насчет доставки более габаритного отправления она распорядится сама, благо оно лежит тут за стенкой. Для него потребуются соответствующие документы, печати, бланки и прочее, с тем чтобы ни единая душа не посмела вскрыть ящик, не рискуя вызвать дипломатический скандал.
А и Б мрачно кивнули.
• • •
Израильские агенты приступили к анализу сложившейся ситуации. Что чертова уборщица записала их беседу, им представлялось вполне вероятным, но что она сумела передать запись с базы Пелиндаба, несколько сомнительным. Одним необработанным алмазом она, несомненно, располагает, а где один, там может быть и больше. А если их больше, то, возможно, кто-то из проверенных всеми службами безопасности сотрудников исследовательского центра не устоял перед искушением и решил финансово подстраховать себя и свою семью. Возможно – но не точно. С одной стороны, уборщица (оба перестали называть ее между собой по имени, потому что сильно на нее обозлились) работает в учреждении одиннадцать лет, с другой – агенты ни разу не видели, чтобы она общалась с белыми, не считая их двоих. Неужели кто-то из двухсот пятидесяти сотрудников мог продать свою душу женщине, которую за глаза называл кафрой?
Но затем агенты рассмотрели сексуальную составляющую операции, вернее, возможность – или, точнее, риск – того, что уборщица могла доплатить соучастнику собственным телом, и расклад получился не в их пользу. Подлецу, согласившемуся выполнить подобное поручение ради аванса в виде алмаза, хватит подлости и сдать саму Номбеко. Но, отказавшись от окончательного расчета в форме, скажем, сексуального приключения, он станет себе локти кусать. Ну или что другое, до чего дотянется.
В общей сложности получалось, что Номбеко с вероятностью в шестьдесят процентов действительно располагает козырем, о котором заявила, а с вероятностью в сорок процентов блефует. Расклад выходил плохой. Ущерб, который она могла причинить им и – прежде всего! – государству Израиль, выглядел неприемлемым.
Поэтому было принято решение, чтобы, как и планировалось, вывезти уборщицу в багажнике, выдать ей, как и планировалось, билет в Швецию, десять килограмм антилопьего мяса отправить, как и планировалось, в Стокгольм – но не всаживать ей, как планировалось, пулю в затылок. Или в лоб. Или куда-либо еще. Живая она по-прежнему представляла угрозу. Но куда больше – мертвая.
Двадцать девять минут спустя Номбеко получила от агента А билет и обещанную антилопятину, а также надлежащим образом заполненные формуляры для дипломатической почты в двух экземплярах. Поблагодарив, она сказала, что будет готова выехать через пятнадцать минут, ей только надо убедиться, что обе посылки оформлены как надо. Но умолчала о том, что ей надо серьезно потолковать с сестренками-китаянками.
– Большая посылка и маленькая посылка? – переспросила младшая, наиболее сообразительная из сестер. – Номбеко не против, если мы…
– Против, – возразила Номбеко. – Эти посылки не надо отправлять маме в Йоханнесбург. Маленькая пойдет в Стокгольм для меня – надеюсь, этого достаточно, чтобы в нее не залезать? А большая – в Иерусалим.
– Иерусалим? – переспросила средняя сестра.
– Это в Египте, – заверила старшая.
– А ты что, уезжаешь? – спросила младшая.
Хватило же ума инженеру поручить отправку почты этой троице!
– Да, только никому не говорите. Через несколько минут меня отсюда переправят. И я уеду в Швецию. Так что давайте прощаться, вы были мне хорошими подругами.
Она обнялась с сестрами.
– Береги себя, – сказали китаянки на коса.
– 再见, – ответила Номбеко. – Прощайте!
И, зайдя в кабинет инженера, отперла ящик его стола и забрала свой паспорт.
– Маркет-Театр, будьте любезны, рыночная площадь, пригород Йоханнесбурга, – сказала Номбеко агенту А, забираясь в багажник машины с дипломатическими номерами.
Тоном пассажира, который обращается к таксисту. К тому же получалось, она ориентируется в Йоханнесбурге как у себя дома и точно знает, куда именно ей нужно. На самом деле несколько минут назад Номбеко успела пролистать одну из последних непрочитанных книг из библиотеки научного центра Пелиндаба и найти предположительно самое людное место во всей стране.
– Понял, – сказал агент А. – Будет сделано.
И захлопнул багажник.
Понял он, во-первых, что наводить их на человека, в чьих руках находится пленка – чтобы агенты могли убить их обоих, – Номбеко не собирается. А во-вторых, что, добравшись до места, Номбеко сумеет ускользнуть от агентов в городской толчее меньше чем за две минуты. В общем, понял он, Номбеко их обыграла.
В первом раунде.
Но как только бомба окажется в Иерусалиме, никакие улики им будут не страшны. И пусть тогда слушают эту пленку сколько угодно и где угодно – их дело отрицать все вчистую. На Израиль ополчился весь мир, и таких записей, ясное дело, циркулирует немерено. Поэтому верить в них попросту нелепо.
А следом настанет раунд второй.
С агентами МОССАД лучше не ссориться.
• • •
Автомобиль агентов покинул базу Пелиндаба в 14.10 в четверг 12 ноября 1987 года. В
