— Ты, наверное, уже готова идти домой.
— Да, последний праздник закончился час назад. Но как же ты? С тобой все будет в порядке? — забеспокоилась она.
— Позвоню Адаму. Он заедет за мной.
— Я могла бы отвезти тебя домой. Где ты живешь?
Не так уж и близко.
— Не беспокойся, у нас с Адамом были планы на сегодня. — Я достал телефон, чтобы позвонить ему.
Холли собрала вещи и снова села рядом со мной. А потом сделала то, что совершенно выбило меня из колеи. Она сняла полотенце и, наклонившись, легонько прикоснулась губами к моему лбу.
— У тебя нет температуры. Это хорошо.
Не знаю, было ли это просто дружеским жестом с ее стороны, но я больше не мог сдерживаться. Я обнял ее, провел рукой по волосам и крепко прижал к себе.
Холли повернула голову, и я почувствовал ее дыхание на своей шее. А потом она тихо засмеялась и спросила:
— Что ты делаешь?
Я разжал руки и отстранился от нее.
— Ничего такого — просто благодарю тебя. В моей семье все любят обниматься.
Она встала и улыбнулась:
— Не стоит благодарности! Надеюсь, тебе уже лучше.
У двери Холли споткнулась, как будто у нее закружилась голова или она потеряла равновесие.
Несколько минут спустя появился Адам со спортивным напитком в руке.
— Как ты мог сделать это без меня!
Я взял у него бутылку и открыл ее.
— Извини, я уже несколько недель не прыгал и не смог удержаться. Сейчас расплачиваюсь за это.
Он помахал рукой перед моим носом.
— Забудь об этом. У меня есть шикарный план. Или, скорее, это возможность снова попытаться добыть твою медицинскую карту. И даже если ничего не выйдет, то можно попробовать вытянуть информацию у человека, который делает в ней все записи.
— А твой план подразумевает перемещение во времени? Я совершенно без сил.
— И кто в этом виноват? Нет, сегодня не будет никаких прыжков. Но тебе придется признаться отцу в том, что ты работаешь здесь, если только люди из ЦРУ не следили за тобой все это время. Надеюсь, если ты упомянешь определенные симптомы, он забеспокоится и наконец-то обратит на тебя внимание.
Я прекрасно понял намек Адама и был благодарен ему за то, что он не называет вещи своими именами. Особенно сейчас, ведь я только что несколько часов провел вместе с Кортни. Адам хотел, чтобы я симулировал симптомы рака мозга, — этого мой отец очень опасался в последние несколько лет.
— Хорошо. Что ты задумал?
Отец приехал один. Он вбежал внутрь, и Адам встретил его у двери.
— Джексон только что потерял сознание. Он жаловался, что головная боль его убивает, — сказал Адам.
Я опустился на кушетку и прикрыл глаза:
— Папа, это ты?
— Да, Джексон. Нам нужно ехать. Я уже позвонил доктору Мелвину, он ждет нас в своем кабинете.
— В самом деле? В воскресенье? — пробормотал я.
Адам помог мне подняться на ноги.
— Ты — особый пациент, — пояснил отец.
Я заметил, как у него за спиной Адам поднял брови, как будто хотел сказать мне: «Я же знал, что в твоей карте есть что-то особенное!»
Я был очень удивлен, обнаружив, что отец приехал за мной на моей БМВ М6. Надеюсь, только что выпитый «Гаторейд» не запросится наружу. Я пристегнулся, и он на огромной скорости рванул вперед.
— Тебе не кажется, что нужно немного притормозить?
— Не волнуйся, у меня много друзей в полиции Нью-Джерси.
Да, агент Майер, я в этом не сомневаюсь.
— А твою новую работу мы обсудим позже. Я думаю, именно из-за нее ты бросил школу?
— Мне показалось, что мы собирались обсудить это позже.
Отец еле слышно выругался и свернул направо так резко, что меня отбросило к окну.
— Причина в том, что мы богаты? Тебе для разнообразия захотелось почувствовать себя нормальным?
— Не совсем. Решил подцепить девушку, которая ни за что не стала бы встречаться с парнем с Манхэттена.
Он скосил на меня глаза:
— Что?
— Пап, я шучу.
Всю оставшуюся дорогу мы молчали, в основном потому, что отец вел машину, как настоящий секретный агент, и это пугало меня. Он должен обладать дипломатической неприкосновенностью или еще чем-то в этом роде, чтобы так гонять. Или быть уверенным, что сможет договориться с полицейскими. Если бы моя жизнь закончилась в бешеной гонке с участием полицейских машин и вертолетов — такой, что о ней сообщили бы по телевизору, во всем был бы виноват Адам.
Машина с визгом затормозила у больницы.
— Подожди в приемном покое, пока я припаркуюсь.
Отец пришел очень быстро, и мы направились к лифту. Он раскачивался на каблуках, пока я жал на кнопку нужного нам этажа.
— Мне казалось, что здесь есть что-то вроде нижнего уровня. Но на плане я его не вижу. Какой-то подземный этаж…
Я уже несколько недель занимался этим: делал небольшие намеки и смотрел на реакцию отца. Но пока никаких результатов это не принесло. Он очень хорошо умел маскироваться. Даже слишком хорошо.
— Понятия не имею. Думаю, если тебе действительно нужно это знать, ты можешь спросить в службе информации.
У лифта нас встретил пожилой мужчина с непослушными седыми волосами и круглым животом.
— Джексон, как ты?
— Не очень хорошо, доктор Мелвин.
— Мы сразу пойдем в отделение рентгенологии и сделаем тебе МРТ. Нужно посмотреть, что может вызывать эти боли… и обмороки, — сказал он.
Его голос звучал, как всегда, дружелюбно — так мог бы говорить дедушка или любимый дядя. Мы с Кортни любили приходить к доктору Мелвину, и каждый раз он засыпал нас подарками и конфетами.
— Я бы хотел, чтобы ты сделал Джексону магнитно-резонансную томографию всего тела, — сказал отец.
— Да, конечно.
Все аппараты в рентгенологии были мне хорошо знакомы. Даже закрытое пространство томографа уже не пугало меня. Я спокойно лежал и слушал непрерывное щелканье. Когда обследование закончилось, я одевался и через стекло наблюдал за комнатой для медицинского персонала, где находились отец с доктором Мелвином. Когда я натягивал рубашку через голову, Мелвин взглянул на листок с результатами исследований и тут же выронил его из рук.
С напряженным от волнения лицом отец поднял его. Когда они посмотрели на меня, я отвернулся. Я прождал минут пять, не меньше, прежде чем Мелвин пришел за мной и мы в полной тишине направились в смотровую. Вряд ли они могли открыть мне все свои секреты, но даже если бы я получил немного информации, эта затея оправдала бы себя.
Я сидел на кушетке и наблюдал за тем, как доктор рассматривает снимки моего мозга на большом плоском мониторе компьютера.
— Что-то не так? Я видел вас за стеклом.
Мелвин повернулся ко мне и натянуто улыбнулся:
— Ничего серьезного. Ни опухоли, ни гематомы.
— Тогда почему вы так взволнованны? — поинтересовался я.
Отец сначала расхаживал по комнате, а потом остановился и посмотрел на снимки.
— Мы не совсем уверены, в чем проблема.
Мелвин надел мне на руку манжету прибора для измерения давления и вставил в уши стетоскоп.
— У тебя низкое давление и обезвоживание.
— И поэтому вы так растерялись? — Мне очень нужно было получить ответы на все вопросы — мои и Адама, но сейчас они явно пытались обмануть меня.
Доктор Мелвин убрал стетоскоп в карман халата и посмотрел на отца, который едва заметно кивнул.
— Мне нужно задать тебе несколько вопросов, прежде чем я смогу поставить диагноз.
— Хорошо, — согласился я, немного подумав.
Мелвин показал в правый угол первого снимка.
— Вот эта зона была активна во время сканирования, что свидетельствует о том, что… возможно…
— Что? — спросил я, ухватившись за его слова.
— Ну, это необычно и может объяснить некоторые твои симптомы.
Как, например, то, что я попал в прошлое на два года назад и застрял в нем? Это считается медицинским симптомом?
— Это необычно и… отличается от других снимков моего мозга, которые вы делали?
— Да, — ответил отец.
— Может быть, причина в том, что я стал старше. — Даже… намного старше.
— Тебе когда-нибудь казалось, что ты… потерял память? — Я видел, что он очень осторожно подбирал последние два слова. — Не просыпался ли в каком-нибудь месте и не мог вспомнить, как там оказался?
— Да ладно, не пугайте меня.
— А как насчет зрительной памяти? Ты можешь дословно запоминать страницы из книг или, возможно, адреса, или карты? — спросил Мелвин.
— Я должен уметь это делать?
— С твоей генетикой такое возможно…
Отец громко закашлял.
— Извини, я имел в виду, что это возможно при активности этого участка мозга, — поправил сам себя Мелвин.
Хотелось бы сохранять полное спокойствие, чтобы осторожно подбирать слова, но сегодня это было невозможно.
