– Не могли бы вы мне описать, когда и где он это делал? – спросил терапевт.
– Так как он был дома эту неделю (шли школьные каникулы), я заметила это днем. Когда телевизор смотрел. Он гулял не слишком-то много. Вчера он впервые по-настоящему вышел погулять. Сестра взяла его с собой. По-моему, все выходные он сидел дома.
Получив информацию от мамы, терапевт поговорил один на один с мальчиком.
– Так, а теперь объясни мне, что отмечено здесь, – спросил терапевт, глядя на график.
– Сколько раз я делал. Восемь.
– Ты делал это восемь раз?
– Ага, – сказал мальчик, застенчиво прикрывая рот рукой.
– Я не слышу, когда ты рот закрываешь.
– Восемь.
– Восемь раз. Когда ты встал в воскресенье?
– В девять. Сестра разбудила.
– Она разбудила тебя в девять? А почему ты встал так рано?
– Не знаю.
– Ты просил ее разбудить тебя рано? -Ага.
– Чтобы ты успел все сделать? – терапевт пожал мальчику руку. – Молодец.
Позже терапевт спросил, что происходило в остальные дни.
– Ты делал это?
– Ага.
– И когда же?
– В понедельник.
– А в другие дни? -Нет.
– А почему ты делал это в понедельник?
– Не знаю, – заныл Джордж как обычно, когда кто-то пытался запретить ему мастурбировать, – я не смог сдержаться.
– Я понимаю. Ладно, – успокоил его терапевт.
Очень удачно, что мальчик нарушил инструкции, так как это было необходимо, чтобы превратить мастурбацию в тяжелое задание. Он мастурбировал в запрещенный день, поэтому должен наказать себя большим количеством мастурбаций в воскресенье. По мере увеличения числа мастурбаций по воскресеньям мальчик начнет воевать против мастурбации – а не за мастурбацию, как обычно.
– Говоришь, делал это в понедельник, да? – спросил терапевт.
– Ага, – мрачно пробормотал мальчик.
– А мы заключили соглашение, что делать это можно только по… – терапевт замолчал.
– По воскресениям, – продолжил мальчик.
– Ну, раз ты делал это в понедельник, – заключил терапевт, – я хочу, чтобы в следующее воскресенье ты сделал это на четыре раза больше, чем в это воскресенье. Понял?
– Ага.
– Так, теперь после того, как я заполню таблицу, я хочу объяснить тебе – потому что мне кажется, что ты делаешь это неправильно. Мне хочется, чтобы ты попробовал моим способом, понимаешь. Похоже на твой, но немного лучше, ладно?
– Ладно, – согласился мальчик.
Изменяя, а на самом деле усложняя процесс мастурбации, терапевт сделал ее более трудной, а значит более тяжелым заданием, против которого мальчик будет восставать.
– Сколько раз ты делал это в воскресенье? – спросил терапевт, надписывая таблицу вместе с мальчиком.
– Восемь.
– Так. А сколько раз ты должен делать это в следующее воскресенье?
– Двенадцать.
– Так, а почему в следующее воскресенье надо делать двенадцать раз? – Мальчик удивленно выпрямился, и терапевт сказал: – Забыл. Так вот, чтобы ты не забыл – потому что ты делал это в понедельник. Да?
– Ладно.
– Так, чтобы ты не забыл, я запишу это здесь. Так, теперь скажи, почему ты в следующее воскресенье должен делать это двенадцать раз?
– Потому что я делал это в понедельник.
– Правильно. Хорошо, сколько раз ты должен делать это в воскресенье?
– Двенадцать. -Где?
– В своей комнате.
– Хорошо, – сказал терапевт, кладя на стол таблицу и откидываясь на спинку. – Теперь, давай оставим это на минутку, и позволь я тебе расскажу, что у меня на уме. Ты говорил, что, когда мастурбируешь, то расстегиваешь молнию и просовываешь руку внутрь.
– Ага.
– А иногда ты даже молнию не расстегиваешь, – сказал терапевт, показывая, как можно засунуть руку в штаны, не расстегивая их. – Правильно?
– Правильно.
– Хорошо. Так, в это воскресенье я хочу, чтобы ты делал это по-другому, хорошо?
– Хорошо.
– Так вот как я хочу, чтобы ты делал. Я хочу, чтобы ты рас-стегнул штаны и снял их, полностью. Хорошо?
–Да.
– Но ты должен их аккуратно сложить. Знаешь, как складывать аккуратно брюки? Складочка к складочке?
–Да.
– И положить их на кровать. Ладно? Затем сними трусы. Хорошо.
–Да.
– Сложи их аккуратно и положи на штаны. Хорошо? -Да.
– Так, когда будешь делать все это, просто снять и бросить нельзя. Понял?
– Ага.
– А теперь давай, повтори, что я тебе сказал.
Терапевт заставил мальчика повторить все, что тот должен де-лать, и представить, что он делает это на самом деле, ничего с себя I при этом не снимая. Затем он снова заставил его повторить, сказав: «Давай еще раз, с самого начала». Тяжелым вздохом выразив свое отношение к такому занудству, мальчик начал: «Снять штаны, сложить их, положить на кровать…» ну и так далее. Хотя терапия фокусировалась на мальчике и его проблеме, работа с ним одним была бы похожа на предположение, что у палки лишь один конец. Было очевидно, что как мальчик привязан к маме, так и мама привязана к нему. Во время интервью терапевт, беседуя, направлял маму на более независимый стиль жизни, независимый от детей. Делая это, терапевт привязывал маму к себе, тем самым помогая ей оторваться от сына. Мама рассказала, что, когда дети стали подрастать, она решила пойти учиться, но тут начались проблемы с Барбарой, ее трудной дочкой. Пришлось бросить работу и воспитывать внуков. Терапевт уговаривал ее вернуться на работу и поступить учиться, предлагая свою помощь в решении проблемы безответственности Барбары.
На четвертом интервью мальчик выглядел более зрелым. Его приняли в хоккейную команду, разговор его стал более живым. Он стал проявлять и признаки поднимающегося сопротивления: график он не принес. Во время разговора один на один терапевт начал работать и со вторым симптомом, на который жаловалась мама: сосание пальца, сопряженное с мастурбацией. Он договорился, что мальчик в воскресенье будет мастурбировать восемь раз, а затем перешел ко второй теме: "Так, ты же не сосешь палец, когда играешь в хоккей, да? И когда комиксы читаешь, не сосешь, да? Мне вообще не кажется, что это обязательно, а тебе? Для такого большого пацана как ты.
– Ага, – отозвался Джордж.
– А представь, ты с девочкой, сидишь с ней, тут она захочет поцеловать тебя, а у тебя палец во рту. Все, никакого поцелуя, а? Вот так. Слушай, сделаем вот что: если на неделе ты сосешь палец, значит в воскресенье еще один лишний раз мастурбируешь.
И снова мастурбация была подана как наказание, как тяжелое задание, которое надо выполнять чаще, если мальчик делает что-то инфантильное, например, сосет палец.
На следующей неделе мальчика привела не мама, а его сестра Барбара. Хотя терапевт неоднократно просил, чтобы она пришла, это было ее первое появление. Она оказалось невысокой, чрезмерно располневшей девушкой. Барбара явственно проявляла заботу о брате. Терапевт немного поговорил с ней, начав устанавливать отношения. Затем он остался с мальчиком наедине и узнал, что Джордж опять не выполнил задание.
– Принес листок? – спросил терапевт.
– Я уже вышел, когда вспомнил про него, – стал оправдываться Джордж. – Я решил не возвращаться.
– Ты забыл принести его?
– Я забыл взять его с собой.
– Так, а то, что я просил, сделал?
– Ага. Я помню, как вы говорили делать.
– Сколько раз ты должен был делать это?
– Двенадцать.
– А сколько ты сделал?
– Шесть.
– Всего шесть? – переспросил терапевт. -Ага.
– Почему не столько, сколько я тебе сказал? – спросил, начиная злиться, терапевт. – Почему ты меня подвел? А что я говорил тебе по поводу сосания пальца?
– Каждый раз, когда я его сосу, добавляется мастурбация.
– Правильно. Это ты тоже не делал, да?
– Ага, – ответил мальчик, смущенно глядя в сторону.
– Почему? Я хочу, чтобы ты мне сказал почему, ну, – приказал терапевт. – Я считаю, это нечестно, это совсем нечестно. И ко всему прочему ты забыл таблицу.
В данной процедуре было крайне важно отругать мальчика за то, что он не мастурбировал, как было договорено. Эта ситуация была прямо противоположна обычной, в которой мальчика ругали за мастурбацию. Порой терапевту тяжело ругать с жаром, когда на самом деле он доволен, что проблема начала решаться. Но признать улучшение и похвалить за это мальчика было бы грубейшей ошибкой. Пусть даже мальчик стал выглядеть более зрело, разговаривать более уверенно, меньше мастурбировать и больше интересоваться другими занятиями, отругать его надо было обязательно, чтобы дать развитие происходящим изменениям.
– Так, что ты мне сказал в прошлый раз перед уходом? – спросил терапевт.
– Что должен принести листок.
– И что принесешь его, да? -Ага.
– Ну, и как ты думаешь, что я чувствую?
– Вы сердитесь.
– А что ты чувствуешь? После того, как не сделал этого? Ну, ладно, хорошо, так почему ты не сделал этого? – Мальчик посмотрел в сторону. – Джордж, я с тобой разговариваю. Смотри на меня. Ладно, вот что я тебе скажу: не знаю, Джордж, правда, не знаю. Не знаю, могу ли я тебе теперь доверять. Могу я тебе верить?
