– Ага, – сказал Джордж, начиная всхлипывать.
– Ты так думаешь?
– Ага.
– Ладно, в этот раз, – продолжал распекать его терапевт, гневно вскакивая и бросаясь к своему портфелю, чтобы достать бумагу, – я тебе четко скажу, никаких извинений, слышишь? Никаких, понял? Потому что ты знаешь, что я тебе говорю. Я мог бы понять, если бы ты был маленьким ребеночком, который ничего не понимает, но ты-то понимаешь, правильно?
– Ага.
– Так, а теперь, когда ты не сделал то, что я тебе говорил, я хочу, чтобы ты сделал это один раз в понедельник в гостиной! Ты понял? В гостиной, когда там мама и сестра, понял? Только один раз, ладно? Во вторник, я хочу, чтобы ты это сделал один раз в гостиной. В среду, я хочу, чтобы ты это сделал один раз в гостиной. В четверг, я хочу, чтобы ты это сделал один раз в гостиной. В пятницу один раз в гостиной. Хорошо? В субботу один раз в гостиной, ты понял?
– Ага, – ответил Джордж.
– В воскресенье я хочу, чтобы ты сделал это восемь раз, хорошо? Так, сколько раз я сказал сделать это?
– Восемь в воскресенье.
– Восемь. А сейчас я запишу это здесь, чтоб ты снова не забыл, а я это не собираюсь больше терпеть. Так, а когда ты сосешь палец, тебе добавляется еще один раз в воскресенье. Понял?
– Ага.
– И никаких оправданий, когда ты придешь, слышишь? Так, еще одно. В следующую среду мы не встречаемся.
– Ага.
– Встречаемся через одну среду. Хорошо?
– Ага.
– Хорошо? – И терапевт повторил, что хочет, чтобы мальчик в течение недели делал то, что написано на листке, но встретятся они через две недели. – Теперь тебе понятно? Где ты должен делать это раз в день?
– В гостиной.
– Правильно, а в воскресенье – сколько раз?
– Восемь.
– И не забудь листок, слышишь? Давай, – и терапевт протянул мальчику листок на подпись. Затем вздохнул и сказал: – Дай я снова подпишу. Боже, как я ненавижу подписываться, а ты еще и не делаешь то, что обещал. Ну, ладно. Мы же все еще друзья, а? Вот, возьми, вытри глаза.
Заставлять мальчика мастурбировать перед мамой и сестрой выглядит очень сурово, однако это то, чем он и так занимался. Терапевту потребовалось пять недель, чтобы превратить в тяжелое задание как раз то, что первоначально было симптомом, подлежащим лечению. Целью определения наказания мальчику длительностью в одну неделю, а назначения встречи лишь через две, было желание терапевта посмотреть, что же мальчик будет делать в свободную неделю. Разрешение провести неделю без заданий давало возможность понаблюдать, произойдут ли спонтанные изменения. Задачей было не заставить мальчика выполнять инструкции, а скорее дать ему возможность «спонтанно» начать вести себя нормально. Если мальчик прекратит мастурбировать на второй неделе, вопрос о мастурбации можно считать закрытым. Если же поведение не изменится, терапевт должен продолжать осуществлять технику тяжелого испытания до той поры, пока опять не наступит момент, когда можно будет проверить, достаточно ли закрепились изменения, чтобы прекратить вмешательство терапевта.
На шестое интервью мальчик пришел с мамой. Она рассказа-ла, что сын стал менее пассивным.
– Меня в школу вызывали, – сказала мама. – Учительница говорит, что он не слушается.
– Не слушается? – переспросил терапевт.
– Да. И начал играть в классе, вместо того чтобы задания делать, как раньше. Там у них есть мальчик, она говорит, что мой за ним все повторяет. В общем, ему снова придется дополнительно заниматься в школе или где-то репетитора найти.
Для Джорджа играть или шалить в классе было что-то новенькое, и терапевт, удивленный, продолжил расспросы.
– Учительница меня вызвала, – рассказывала мама. – Она говорит, что он изменился, и она знает, что он может лучше себя вести и учиться лучше.
– Она сказала, что он изменился?
– Ага, она знает, что он может лучше учиться. Он стал слишком много играть в классе.
– Хорошо, – сказал терапевт. – Я уверен, вы помните, как я обсуждал с вами возможность того, что вы не сможете смириться с изменениями. Я сказал, что не думаю, что вы с ними смиритесь.
– Я его еще не шлепала, – сказала мама, – но Джордж может лучше учиться, чем сейчас.
Мальчик и по выражению лица, и по внешнему виду выглядел более зрело. Позже, оставшись с ним наедине, терапевт попытался выяснить, что же произошло за эти две недели. Выяснить это оказалось довольно сложно хотя бы потому, что мальчик принес график, на котором были рассыпаны цифры, явно взятые с потолка.
– Вот здесь что ты делал?
– Я должен был сделать это восемь раз в воскресенье. Вы имеете в виду здесь?
– Ага.
– Я просто числа здесь написал.
– Гм-м, – промычал терапевт вполне дружелюбно. – Ты просто вписал эти числа сюда?
– Я люблю писать числа, – сказал Джордж.
– Ну, а что происходило на следующей неделе? Вот этой, которая только что прошла.
– Не знаю.
Терапевту показалось, что у мальчика амнезия на прошедшую неделю.
– Просто что ты делал? – вновь спросил он.
– Ну, уроки, письменные уроки.
– Ты мастурбировал? -Да.
– Когда?
– Не помню, в какой день.
– Не помнишь.
– Мне кажется, в понедельник. Я не помню.
– Ты не уверен. Ну, а ты неплохо справился, знаешь? Совсем неплохо. А я тебя слегка нагрузил, а?
–Нет.
– Не нагрузил.
– Нет.
– Ты так думаешь?
– Нет, мне не трудно.
– Отлично. Все-таки мне кажется, я был с тобой слишком строг. Дам тебе передышку. Ладно. Не буду заставлять тебя делать это, как я говорил, ладно?
–Да.
– Я думаю, забудем-ка мы об этом на некоторое время. Ладно?
– Хорошо.
– Больше не буду тебе давать таблиц. Мы просто забудем об этом ненадолго, на недельку – другую. Хорошо?
– Ага.
– У тебя тогда будет больше времени погулять, поиграть. Не надо будет записывать там всякое. Хорошо?
– Ага.
– Давай забудем ненадолго об этом. Поговорим о том, что тебе нравится.
– А я уезжаю в лагерь, – быстро сказал мальчик, всем своим I видом выказывая облегчение от того, что вопрос о мастурбации закрыт.
– Да? Когда?
– Не знаю, в какой день, но я еду в Горный Лагерь.
– Серьезно? Это здорово. А кто тебя туда направил?
– Школа. Я там буду две недели.
– Это здорово, – поддержал его терапевт. – Это просто здорово. Терапевт был приятно удивлен, потому что впервые мама разрешила мальчику переночевать вне дома, тем более уехать на две недели. Было решено прекратить работать с проблемой мастурбации, чтобы посмотреть, будет ли мальчик выправляться без внешней помощи. Терапевт занялся мамой и дочерью, Барбарой, их ссорами. Мальчик присутствовал на встречах. Целью терапии было заставить дочь похудеть, более ответственно относиться к детям и начать жить самостоятельно вместе со своим другом, чего хотели и мать, и дочь. Целью было также заставить маму меньше пить и начать учиться или работать, чтобы иметь в жизни что-нибудь кроме борьбы со своими детьми. Мама вступила в общество Анонимных алкоголиков и занялась поисками работы. Терапевт хотел также последить за ее отношениями с сыном, чтобы быть уверенным, что она не переключилась на мальчика после «развода» с дочерью. Терапевт встретился с мамой один на один и спросил ее, что происходит сейчас с мастурбацией.
– Когда он дома, – сказала мама, – он просто не может сидеть или смотреть телевизор, чтобы не сосать палец, а другой рукой, – она махнула рукой к колену, – и, кажется, в последнее время он делает это чуть более открыто, понимаете.
– Хм-м.
– А я сижу и смотрю на него, понимаете. Ни слова не говорю. Просто сижу и смотрю на него – пару раз что-то сказала.
Терапевт не совсем понял мамин рассказ.
– А что он делает? – уточнил терапевт. – Руки неподвижны или он двигает ими, или что?
– Да, нет, почти не двигает, – сказала мама.
Когда она более точно описала, что делает мальчик, оказалось, что он просто кладет большой палец на ремень или молнию.
Проблема выглядела не как мастурбация, а скорее как игра между матерью и сыном. Он клал большой палец на ремень или молнию и ждал, пока она ему скажет не делать этого. Было решено не фокусироваться на этой игре, а работать над другими проблемами, так как предполагалось, что эта забава исчезнет, когда разрешатся мамины сложности. Терапевт продолжал заниматься с дочерью. Двумя месяцами позже он провел проверочное интервью с мамой и сыном, чтобы посмотреть, в каком состоянии находится проблема мастурбации. На вопрос, улучшились ли дела в этой области, мама ответила:
– О, да. Потому что, когда мы только стали к вам ходить, я иногда вставала ночью и заходила к нему в комнату. У него всегда были руки в трусах. Понимаете?
– Да, – сказал терапевт. – Так этого сейчас не бывает?
– Я не замечала, – ответила мама.
Когда мальчика спросили о проблеме мастурбации, он ответил, что ее уже нету. А мама сказала, что лучше спросить у Джорджа, потому что она не видела, чтобы он это делал.
