Уф! Я аж вспотел. Такую речь выдал.
— Поняли? — спросил я бандитов.
— Угу, — промычали они.
— Что поняли?
— Мы не дикари. Мы умнее.
— Молодцы. Идите, побегайте, пока Мыш… Света не приедет.
Я засмотрелся, отвлекся, и чуть не пропустил момент появления главного действующего персонажа.
Мышка. Разъяренная, на всех парах несется ко мне со стороны школы. Я знаю, на что она злится. Но изменить уже ничего не могу.
Да, я не удержался.
Но меня просто распирает! Мне хочется объявить всему миру, что я — отец этой прекрасной разбойницы. Она на меня похожа. У нее такие же глаза, такой же упрямый лоб и такая же бесподобная улыбка…
Это так странно. Маленький человечек, похожий на меня…
За эти два дня у меня внутри все перевернулось. И как будто встало на место. Там, где раньше было пусто и холодно, теперь живет радость.
Например, сегодня утром я проснулся привычно хмурым. А потом вспомнил, что у меня есть Соня. Вспомнил улыбку Мышки…
И мне сразу захотелось улыбаться! Много лет не чувствовал себя таким счастливым.
Я понимаю, почему Мышка злится сейчас. Прекрасно знаю, на что она злится в общем.
Жаль, что прошлого не исправить. Даже недавнего прошлого.
— Ты… ты сказал Веронике Сергеевне, что ты родственник Сони!
Она налетела на меня, как разъяренная фурия. Я вскочил, чтобы встретить опасность лицом к лицу.
— Разве это неправда?
— Я же тебя просила пока помолчать!
— Я не сказал, что отец. Хотя мог бы.
— Ты…
Я чувствую, что мои губы снова растягивает улыбка. И ничего не могу с этим поделать, хотя понимаю, что эта улыбка Мышку бесит.
Я — отец. Приятно даже про себя повторять это.
— Я с ними поговорил, — перехожу я на деловой тон. — Объяснил, что драться нехорошо. Мне кажется, они поняли.
— Тебе кажется… — буркнула Мышка.
— Садись, поболтаем.
Я плюхнулся обратно на скамейку. Мышка, немного успокоившись, села рядом. Между нами оказался телефон. И — стена непонимания.
— О чем хочешь поболтать? — спросила она небрежно.
Но было заметно, что волнуется.
— О разных важных вещах.
— О важных? — Мышка бросила на меня непонятный взгляд. Оценивающий, что ли.
— Я хочу финансово поучаствовать в твоем… в вашем… в нашем… Блин. Запутался.
Мычу, как дебил. Самому стыдно. Знаю, что любое неверно сказанное слово будет использовано против меня. Но надо как-то это сказать!
Да я бы лучше с парашютом прыгнул в болото с крокодилами! Объяснения — это вообще не мое.
— Денег хочешь дать? — слышу голос Мышки.
Вроде, спокойно говорит.
— Ну да.
— Это важно, да. Это прям самое важное.
Опустила глаза в пол. Вцепилась в скамейку.
Нет, она не спокойна. Мне показалось.
В этот момент мой телефон пискнул. На экране высветилось сообщение:
“Котик, я соскучилась”.
Какого хрена?!
Это сообщение исчезло, и сразу появилось следующее:
“Мы погорячились с разводом. Я тебя люблю”.
Что за нафиг вообще! Полина совсем рехнулась? Напилась она там, что ли?
Я схватился за телефон. Но понял, что поздно.
Мышка успела все прочитать.
30
Светлана
Я была спокойна, как танк.
Когда ехала за Соней в школу и догадывалась, что встречу там Алекса. Ну ладно, не как танк. Как маленький игрушечный танчик.
Но мне все же удалось успокоиться! Я была уравновешена и благоразумна.
Вчера меня весь день буквально трясло от разных эмоций. Главная из которых была гремучей смесью ненависти и злости. Но сегодня мне полегчало. Эмоции улеглись.
Я решила мыслить разумно. Послушаться совета мамы и не пороть горячку.
Да, очевидно, что у меня с Алексом ничего хорошего не получится. Но я — это я, а Соня — это Соня. Она его дочь, и пока что их отношения развиваются неплохо.
Ей нужен отец! Меня давно беспокоит, что она бросается на всех знакомых и не очень знакомых мужчин. Девочке катастрофически не хватает мужского влияния. И, если Алекс сможет заполнить эту пустоту, это будет замечательно.
Да, он скоро уедет. Но есть телефон, есть скайп и прочие средства связи. Соня будет знать, что у нее, как и у всех ее друзей, есть папа. Что она не какая-то белая ворона.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Это очень хорошо…
Примерно так я размышляла, подъезжая к школе. Я уже начинала планировать, как сказать дочке, что Алекс — ее родной отец. Не сразу, конечно. Пусть он заслужит.
Но тут выяснилось, что он начал трепаться об этом направо и налево. Даже не посоветовавшись со мной!
Меня мгновенно вышибло из уравновешенного состояния — оно было таким хрупким!
Правда, потом я снова успокоилась. Когда Алекс заговорил о деньгах, заявив, что это самое важное в наших отношениях, я даже не вспылила. Деньги так деньги. А чего еще от него ждать?
Уж точно не признаний в любви. Смешно даже думать об этом.
Я была спокойна.
А потом пришли сообщения от его жены. Оказывается, они не будут разводиться…
Тут уж мое спокойствие разбилось вдребезги. Эмоции снова захлестнули разум.
Я вскочила, хотела забрать Соню, игравшую с Захаром на площадке, и уехать домой.
Но Алекс меня не пустил. Схватил за руку своей железной клешней.
— Не убегай, — произнес он.
Я молча дернула руку. Но выдернуть не смогла.
— Вот ты сейчас убежишь, напридумываешь себе всякого, чего нет и в помине, — спокойно говорил Алекс. — Обидишься, не будешь со мной разговаривать, еще и с Соней запретишь видеться. И все почему? Потому что у моей бывшей что-то там переклинило. Нет, так не пойдет.
— А как пойдет? — сквозь зубы произнесла я.
— Давай разберемся сразу.
— Да в чем тут разбираться?
В моем голосе звучали истеричные нотки, и я не могла их скрыть.
— У меня к тебе просьба, — очень-очень спокойно произнес Алекс. — Сядь, пожалуйста, рядом со мной. И посиди десять минут. Сможешь?
— Зачем?
— Разве я многого прошу? Дай мне десять минут. А потом можешь или убежать, или настучать мне по башке каблуком своей красивой туфельки.
Второе предложение показалось мне очень заманчивым. Я плюхнулась на скамейку. Сбросила туфлю. Взяла ее в руку, потрогала каблук…
— Полина, ты там пьяная, что ли? — услышала я голос Алекса.
Оказывается, он звонит по телефону. Похоже, своей жене. Сообщения были от Полины.
— Потому что оба раза, когда ты мне звонила и говорила, что скучаешь, ты была пьяна, — продолжал он.
Я слышала, что ему отвечает женский голос. Слов разобрать не могла, но по репликам Алекса можно было догадаться, о чем разговор.
— Хорошо, ты не пила, я понял. Но ты несешь полную чушь. Какие чувства? Ты бредишь. Нет. Это абсолютно исключено. Никаких вторых шансов быть не может.
Он молчал, она тараторила. Он пытался вставить хоть слово в неумолкающий водопад, и, наконец, ему это удалось.
— Ошибкой был наш брак. Да, я в этом уверен. Через десять дней встретимся в загсе. Надеюсь, ты придешь. Если нет — есть суд.
Все это время Алекс держал меня за руку. И в некоторые моменты очень сильно ее сжимал. Только это давало мне понять, что его железное спокойствие — на самом деле не такое уж железное.
Видно, этот разговор его сильно напрягает.
Он положил трубку. Посмотрел на меня.
— Почему ты хотела убежать?
— Я…
Я растерялась и не сразу сообразила, что ответить.
— Я думала, ты меня обманул.
— Знаешь, я вообще не ангел. Мягко говоря. Но у меня нет привычки врать. Я стараюсь быть честным. И иногда это выходит мне боком…
Прекрасно! Значит, он весь такой честный… Я, наконец, вырвала свою руку из его клешни.
— Честность — это замечательное качество, — выдала я. — Я рада, что ты был честен со мной. Честно сказал, что я для тебя — просто развлечение на пару недель.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Я такого не говорил!
— Честно предупредил, что у нас не может быть продолжения.
— Мышка, я…
