— А шоколадной пасты нет! — огорченно воскликнула Соня.
— Зато есть сгущенка и джем.
— Я не люблю джем!
— Но сгущенку-то любишь. Ладно, доставай большую миску. Поможешь мне делать сырники.
— Можно я разобью яйца?
— Только не как в прошлый раз!
В прошлый раз одно яйцо улетело на пол, а второе упало в творог вместе со скорлупой.
— Давай ты сначала разобьешь их в отдельную тарелочку, — предложила я.
Раздался звонок в дверь. Наверное, Надя. Раз домофон молчит.
Я пошла открывать как была — в пижаме, с растрепанной гулькой на голове, с сердечком, нарисованным зубной пастой, на щеке…
Это был Алекс. С синеватым фингалом, залепленным пластырем. С источающими аппетитный аромат пакетами из кондитерской в руках. И с тремя термостаканами на подставке.
— Ты… — только и смогла произнести я.
— Доброе утро!
— Алекс пришел! — радостно завопила Соня.
И попыталась броситься к нему на шею. Он вручил мне пакеты и стаканы, поднял Соню на руки, поцеловал в щеку. Она потрогала пластырь, а потом обняла его… Умилительная картина!
Но я почему-то разозлилась.
— Я по делу, — сразу произнес Алекс.
Видимо, мне не удалось скрыть эмоции. Да я и не пыталась.
— По какому еще делу?
— Надо замерить балкон. Я уже договорился с мастерами, завтра приедут остеклять.
— Что? Какой балкон?
— В Сониной комнате. Кирилл вчера говорил, что зимой там холодно. Ветреная сторона, дует с моря. С застекленным балконом станет теплее. А еще надо нарастить батареи. И можно повесить сплит помощнее, чтобы включать, пока нет отопления…
Я не нашлась, что на это сказать. Да, все так. В Сониной комнате прохладно. И, если он горит желанием с этим разобраться, это хорошо.
Вот только почему мне хочется его прибить?
— Надо было позвонить! Кто заявляется без предупреждения?
— Извини. Думал, вы еще спите…
— Поэтому и позвонил сразу в дверь, — обвиняющим тоном произнесла я.
— Поэтому и принес кофе. Ореховый раф. И горячие круассаны. И шоколадные пирожные.
— Ура! Я обожаю шоколадные пирожные! — завопила Соня.
— Соне нельзя кофе.
— Я знаю. Там есть какао.
— Я обожаю какао! И тебя.
Соня спрыгнула с рук Алекса, выхватила у меня пакеты и побежала на кухню.
— У тебя очень милая пижамка, — заметил он. — А сердечко — вообще отпад.
И этот нахал чмокнул меня в щеку! Прямо в сердечко, нарисованное Соней.
От неожиданности я даже не наорала на него.
Я не стала переодеваться. А смысл? Алекс видел меня в халате, без халата… Не думаю, что мои зайчики с мячиками его шокировали. В моей пижаме нет ничего сексуального.
И это прекрасно. Потому что во мне тоже нет таких желаний!
Прошло. Отпустило.
А ведь еще недавно я ужасно хотела Алекса. Еще недавно мы с ним… в том самом доме, где я была вчера… Прямо на диване в гостиной!
Завтрак прошел весело — для Сони с Алексом.
И очень напряженно — для меня.
Алекс вел себя как ни в чем не бывало. Как будто вчера я не свалила его с ног потрясающей новостью. Как будто он давно знает, что Соня — его дочь. Как будто не было этих семи лет…
Я так не могу!
Алекс измерял балкон специальным лазерным прибором. Соня таскалась за ним хвостиком, а он объяснял ей, как он работает. И даже дал попробовать.
Понаблюдав за ними, я ушла на кухню и принялась натирать и без того чистый стол. На сердце было неспокойно.
— Мама мы с Алексом и Захаром идем в кино! — ворвалась ко мне дочка.
— Что? А разрешения спросить?
— Я как раз спрашиваю! Можно? Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! — заканючила она.
— Я хотел вывести их на свежий воздух, — Алекс просунул голову в дверь кухни, — но Маринка говорит, на улице холодный ветер. А Захар только выздоровел. Так что идем в кино. Колу никто не получит! Клянусь!
Да при чем тут кола! Я не поэтому злюсь.
Почему они все решили без меня?
Нет, это, конечно, хорошо, что Соня проводит время со своим папой. Наверное. Если он снова не исчезнет и не заставит ее плакать…
Но почему я обо всем узнаю последней?
— Хочешь пойти с нами? — догадался спросить Алекс.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Спасибо, что предложили!
— Нет! — почти рявкнула я.
И ушла в ванную. Якобы мне срочно нужно отнести в стиральную машинку кухонное полотенце.
— Мама сегодня сердитая, — услышала я голосок Сони.
— Не знаешь, почему?
— Ее, наверное, опять плохой дядя обидел.
— Какой еще плохой дядя?
— Да на работе. У нее там бывают плохие дяди и тети. Выносят мозг и треплют нервы. Ты можешь их побить? Ты же сильный.
Соня, ну почему ты иногда не можешь помолчать?
И почему меня бесит все, что говорит и делает Алекс?
Когда я снова зашла в комнату дочки, то застала такую картину: Алекс с Соней сидели на полу перед зеркалом. Она натягивала на своего кенгуренка Ру кукольную курточку. А он внимательно смотрел на отражение. То на Соню, то на себя.
И на его лице играла довольная улыбка…
28
Алекс
Не могу понять, чего Мышка такая злая. Смотрит так, как будто хочет глотку перегрызть.
Обиделась, что не сразу позвал в кино? Да я собирался! Конечно, я хотел, чтобы мы провели время все вместе. Как в прошлый раз, когда катались на самокатах. Классно же было!
Но Соня завела речь про Захара, про то, что они вчера не доиграли и надо срочно встретиться. Я позвонил Маринке, слово за слово, мы договорились пойти в кино.
Соня все это слышала, а Мышка торчала где-то на кухне…
Наверное, надо было сначала обсудить это с ней. Но она от меня все время бегает!
Стоит мне зайти на кухню — она убегает в ванную. Если я иду за ней — она закрывает дверь. В двухкомнатной квартире далеко не убежишь, но она очень старается.
Мы только позавтракали вместе, да и то она общалась с Соней, игнорируя меня.
Да, я виноват.
Но я же не ухожу от ответственности! Я хочу исправить свои ошибки. Но, похоже, это будет совсем непросто…
Светлана
Я поехала к маме. Чувствовала, что надо с ней поговорить. Вчера все было очень сумбурно, в гостях что-то обсудить не было времени. А в такси с нами была Соня. И водитель. Поэтому мы так и не поговорили.
Кирилл, конечно, тоже у мамы. И, наверное, до сих пор хочет набить морду Алексу. Теперь и я этого хочу! Может, мы с ним вдвоем зажмем этого самоуверенного засранца и отдубасим?
Если бы только мне от этого стало легче!
Не станет.
Кирилл, похоже, только проснулся. Выглядел заспанным и помятым. Но довольным — сидел, за обе щеки уплетал мамины блинчики.
— А где Соня? — сразу спросила мама.
— Ушла в кино. С Алексом.
Мама застыла с лопаткой в руке.
— То есть он…
— Заявился с утра. Говорит, я пришел по делу. Измерить балкон, а потом застеклить. Оказывается, он уже договорился с мастерами…
— Ну, пусть стеклит, — выдал Кирилл.
И спокойно потянулся за следующим блинчиком.
Я не этого ожидала!
Мне хотелось перемыть наглые косточки Алекса. И я была уверена, что Кирилл примет в этом активное участие.
— Мам, у тебя там что-то горит, — выдал он.
— О, господи! Блин сгорел.
Мама выбросила испорченный блинчик, открыла окно, снова принялась хлопотать у плиты.
А я налила себе чаю и села за стол.
— А ты чего с ними не пошла? — осторожно поинтересовалась мама.
— А меня забыли позвать! То есть позвали, но не сразу. И вообще. Вам не кажется, что это нечеловеческая наглость: заявиться вот так, увести Соню, даже не спросив у меня разрешения… Может, у нас были другие планы!
— У вас были планы? — спросил Кирилл.
— Нет, но…
— А в чем тогда проблема? Пусть пообщается со своим ребенком.
Он что, правда, не понимает?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
- Я с ним поговорю, — заявил Кирилл.
— О чем?
— О субординации. Пусть заранее спрашивает у тебя разрешения на любые действия.
