Шулень мягко улыбнулась, поклонилась и ушла. Снежный Бутон осталась в одиночестве. Стояла и смотрела на дерево, словно ища совета. Однако магнолии не было никакого дела до девушки, она молча роняла свои лепестки. Снежный Бутон опустилась на землю, отшвырнула свой прутик, покачала головой и вздохнула. Она всегда считала, что хороша в бою, но Шулень показала, насколько она ещё слаба.
Девушка задумалась над её словами. Нежность, гнев, ци…
Она во что бы то ни стало должна победить Шулень! Девушка поднялась, повела плечами, расслабляя мышцы шеи. Замедлила дыхание, успокаивая бьющееся сердце, и подняла веточку. Закрыла глаза, постаралась припомнить день, когда мать дала ей первый урок, научив вдыхать ци и чувствовать в себе её циркуляцию…
– Встань прямо и сдвинь ноги, – сказала тогда мать. – Закрой глаза. Теперь представь, что кончик левого мизинца тяжелеет от заполняющей его ци.
Пятилетняя девочка сдвинула бровки, пытаясь выполнить задание. Она представила, что кончик пальчика такой тяжёлый, что перевешивает всё её тело, и оно начинает клониться вбок…
– Не уходи в себя, – раздался голос матери у самого уха.
Тяжесть в мизинце тянула девочку вниз с такой силой, что её правая ножка оторвалась от земли.
– Держи равновесие, не падай, – сказала мать.
И тяжесть внезапно пропала. Снежный Бутон открыла глаза и обнаружила, что стоит, расставив ноги на ширину плеч. Мать редко когда уделяла особое внимание дочери, однако в тот раз, похоже, рассказала что-то важное, что пережила сама.
– Мужчины будут думать, что раз ты женщина – ты слаба. Это станет первой их ошибкой. Разум сильнее тела, всегда помни об этом.
Мать показала множество уловок, стараясь закрепить в сознании девочки эту мысль. Научила её почти незаметному удару пяткой, которым можно было отшвырнуть человека на другой конец двора. Показала, как легко согнуть чью-то напряжённо вытянутую руку, просто повернув запястье. И что если представить свою руку железным стержнем, она станет крепче любого железа, пока ты будешь удерживать в голове этот образ…
Однако её мать никогда не говорила, как относиться к учителю, который даже не объясняет толком, чему тебя учит.
Снежный Бутон взяла веточку так, словно это был меч, и представила, что каждый удар достигает цели – лица Шулень. Один раз, два! Пятьдесят! Сто!
* * *
Перед сном Снежный Бутон медитировала. Она продолжала медитировать и перед рассветом. Утром, надев хлопчатобумажную блузу и штаны, тренировалась так, как не тренировалась ни разу в жизни. Она представила себе свой гнев. Он был похож на тигра – дикого, с длинными когтями, смертельно опасного. Она начинала понимать, как его подчинить, приручить, как с ним подружиться, превратив из опасного зверя в мурлыкающего на коленях котёнка. Мурлыкающего ровно до тех пор, пока ей не понадобится вся его истинная сила и мощь.
На тренировку зашла посмотреть Шулень. Затем они сразились. Шулень всячески пыталась разжечь в ней гнев, однако девушка мягко встречала все выпады и уколы своего учителя, стараясь ненавязчиво отводить их. Так смазанная маслом кожа отталкивает капли дождя…
Прошло ещё много дней, пока наконец Шулень не сказала:
– Хорошо. Завтра возьмёшь деревянный меч и будешь тренироваться с мишенью.
Для девушки её слова прозвучали как гром среди ясного неба. Она низко поклонилась. Снежный Бутон была уже достаточно спокойна, поэтому ей потребовалось некоторое время, прежде чем она поняла: её душа трепещет от восторга. Однако девушка позволила себе лишь лёгкую улыбку.
– Спасибо, учитель, – произнесла она.
Глава 17
Вэй-Фан проснулся внезапно. Его разбудил хруст песка под ногами и звук не то шлепка ладонью по колену, не то удара ногой. Юноша привалился к передней стенке клетки. Это была та самая девушка, ученица Шулень. Снежная фея.
Прижавшись к прутьям, он жадно смотрел на неё. Бледная, словно у призрака, кожа, волосы, связанные в «конский хвост». Одну за другой, девушка с лёгкостью проходила через все Сто и Восемь Позиций. Грациозная, как ивовая веточка, холодная, как лёд. Глядя на неё, он задрожал. Она закончила внезапным выпадом, подпрыгнув высоко вверх и приземлившись мягко, словно кошка. Медленно выпрямилась, заметила его взгляд и отвернулась. Подняв с земли полотенце, утёрла лоб, набросила ткань на плечи и пошла прочь.
На следующее утро она вернулась и повторила все упражнения, ни разу не взглянув в его сторону. Когда девушка закончила, Вэй-Фан окликнул её, но она не обратила на узника никакого внимания. Так повторилось и на третий день, и на четвёртый. На пятое утро Вэй-Фан лёг на спину, закрыл глаза и принялся читать вслух своё любимое стихотворение Лу Бая. Там говорилось о радости встречи с друзьями и прелестях совместного застолья под полной луной.
– Эй! Потише там! – крикнула девушка.
Продолжая декламировать стихи, Вэй-Фан приоткрыл один глаз, затем другой.
– Я же пытаюсь сосредоточиться, болван!
Замолчав, юноша сел и улыбнулся.
– Ну-ну, – сказал он. – И когда же тебе разрешат взять в руки настоящий меч?
– Всё шутишь, как вижу?
Вэй-Фан пожал плечами.
– Тебе нравится твой новый дом? – спросила она.
– Пованивает немного, а предыдущий владелец, похоже, был несколько блохаст. – Юноша увидел перед собой какую-то точку, затем хлопнул ладонями, посмотрел на руки и покачал головой. – Промазал.
Девушка даже не улыбнулась.
– Как твоё имя? – спросил он.
– Зачем тебе его знать?
– Потому, что я сижу здесь из-за тебя, – произнёс Вэй-Фан, и ему показалось, что она слегка улыбнулась. – В следующий раз я тебя не пощажу.
– А ты меня вовсе и не щадил.
– У меня в руке был меч.
– А у меня – твоя рука.
– Иначе говоря, имя ты мне не скажешь?
– Нет.
В этот момент дверь отворилась и во дворе появилась женщина, одетая в синий халат домашней прислуги Дома Тэ. Низенькая, полная и улыбчивая. Она подошла к клетке и просунула через прутья чашку варёного риса.
– Ешь-ешь, мой маленький цыплёночек, – заквохтала она.
– Вы так добры, – разулыбался Вэй-Фан. – Будда вас благословит за это. О! Как много риса! Да ещё тёплого! Благодарю вас, матушка!
Заговорщицки улыбнувшись ему, служанка ушла. Вэй-Фан взял палочки и начал быстро разгребать рис: запах мяса он почувствовал ещё до того, как снял крышку. Действительно, под слоем риса оказалась жирная свинина, обжаренная со стрелками чеснока. Он радостно подцепил кусочек и показал девушке:
– Смотри! Здесь не так уж и плохо жить!
– Вот это ты и ответишь Адскому Даю.
* * *
Зайдя в свою комнату, Снежный Бутон вытерла шею влажным полотенцем, переоделась в платье и отправилась на кухню.
– Госпожа Юй уже обедала? – поинтересовалась она.
Повар, вежливый человечек, тоже носивший фамилию Тэ, попытался что-то ответить, не выпуская изо рта железной трубки, набитой скрученным табаком. Трубка выпала, но он не стал её поднимать, вместо этого запустил руку в волосы, заплетённые в косу, которая была уложена вокруг головы.
– Нет ещё, – ответил он, показывая на разделочный столик, где стоял поднос с четырьмя блюдами, накрытыми плетёными полукруглыми крышками. – Госпожа Шулень предпочитает простую пищу, без чеснока и почти без специй. Сначала я готовил сам, но ей больше пришлось по вкусу то, что готовит мой сын. Его способности воспринимать вкус по-прежнему хороши. Ну а я? Что с меня взять? – Он подергал себя за нос. – Курю я многовато.
Махнув рукой, он продолжил что-то бормотать. И лишь кивнул, видя, как Снежный Бутон подхватила поднос и поспешила прочь.
Князь Тэ предпочитал обедать рано. Заведённый когда-то порядок не изменился и после его смерти. Прошли несколько служанок с пустыми подносами, впрочем, во дворце было всё ещё тихо. Разве что из комнаты, где была устроена школа для внуков князя, доносились детские голоса, бубнившие «Челобитную с увещеваниями отказаться от встречи костей Будды» Хань Юя.
Мать Снежного Бутона имела хорошее классическое образование. Несколько раз она пыталась научить чему-то и дочь, но у той не было ни малейшей склонности к чтению заплесневелых трактатов.
– …Будда происходит из инородцев, он говорил на языке, отличном от языка, принятого в Китае, носил другую одежду, его уста никогда не произносили поучений наших покойных правителей, он никогда не надевал одежду, установленную нашими покойными ванами… – монотонно бормотали дети.
Снежный Бутон закатила глаза. В другом дворе она увидела играющих малышей. Звуки радостного смеха были неожиданными здесь и приятными, будто солнечный луч, осветивший разноцветное стекло. Девушка свернула направо и, пройдя по длинной пустой дорожке, вошла во двор Шулень.
Придержав поднос коленом, постучала. Никто ей не ответил. Она постучала ещё раз. Ничего. Она вошла, толкнув дверь ногой. Увидев пустой двор, девушка заволновалась.
