Она ответила мне смущенной улыбкой и сказала Роджеру, что ей надо попудрить нос. Как только она растворилась в толпе, оставив после себя облако белой шерсти, Роджер с усмешкой окинул взглядом того, кого он принял за Питера. Знай он, что перед ним клон, ему пришлось бы тяжко.
– Дети рассказывали мне о вас, – сообщил Роджер.
Поль кивнул и, обратившись ко мне, сказал, что пойдет поищет свободный столик. И вот мы с Роджером остались наедине – впервые за два года.
– Поражаюсь, как ты можешь появляться на людях с этим типом, – брякнул он.
– По крайней мере, я не стала связывать свою судьбу с мисс Сантой. Насколько я знаю, у тебя аллергия на шерсть, – ядовито добавила я. Вполне возможно, самыми сильными аллергенами для Роджера были волосяной покров у меня на ногах и фланелевые ночные рубашки.
– Твое замечание по меньшей мере неуместно, – отрезал Роджер. – Она мать будущего сводного братика или сестренки твоих детей, – холодно добавил он.
В эту секунду я поняла, что ненавижу его.
– То, что она вышла за тебя замуж и ждет от тебя ребенка, отнюдь не делает ее достойной уважения, Роджер. Похоже, она такая же идиотка, какой и я была в свое время. Пока, во всяком случае. О чем вы говорите друг с другом, если вообще разговариваете между собой?
– А что ты делаешь с этим ряженым чучелом? Распеваешь «Украсим залы»?
– Он обожает наших детей. Этого более чем достаточно.
Чего не скажешь о Хелене, мысленно добавила я, но говорить этого вслух не стала. Бессмысленно упрекать его за это, и все же каждый раз, возвращаясь от отца, дети жаловались мне, что Хелена совершенно не обращает на них внимания, а в воскресенье ждет не дождется, когда они уедут. Я была уверена, что Роджер тоже об этом знает. Интересно, как он к этому относится? Ведь рождение их собственного ребенка еще больше усложнит ситуацию. Впрочем, это вопрос серьезный, и обсуждать его здесь, в «Элейн», мне не хотелось. Я уже тысячу раз пожалела, что мы сюда заехали и встретили эту сладкую парочку. Роджер выглядел ничуть не лучше, чем два года назад, когда мы развелись. По правде говоря, вид у него был довольно усталый и скучающий, он заметно постарел. Хелена, конечно, пустышка, но я была вынуждена признать, что внешность у нее эффектная, а декольте впечатляюще сексуально, несмотря на ползущую меховую оторочку. Ее беременность еще не заметна, а вот грудь значительно увеличилась в размерах с того момента, когда я видела ее в последний раз.
– Как у тебя дела? Все в порядке? – неожиданно спросил он, печально взглянув на меня, и за это я возненавидела его еще сильнее. Я не нуждалась в его сочувствии. Нечего меня жалеть за то, что рядом со мной клон в елочных огнях и рождественских помпончиках.
– У меня все отлично, Роджер, – спокойно ответила я, в глубине души усомнившись в справедливости собственных слов. Я люблю чудака-ученого. Он сейчас проводит в Калифорнии загадочные эксперименты. Я ничего не смыслю в его опытах. Он не собирается на мне жениться, а в его отсутствие я сплю с его клоном. Объяснить все это Роджеру не представлялось возможным – я и сама-то никак не могла разобраться во всей этой мешанине. Пока я раздумывала над этим, к нам снова присоединился Поль.
– Я нашел свободный столик, – гордо объявил он, потянувшись к моему бокалу с недопитым вином, но мне в эту минуту больше всего на свете хотелось домой. Я смотрела, как Хелена приближается к нам в ореоле из белой кроличьей шерсти.
– Приятно было увидеться, – сказала я Роджеру и любезно добавила: – Счастливого Рождества. – С этими словами я поставила бокал и отошла от бара вместе с Полем.
По пути мы разминулись с Хеленой, и я уловила аромат ее духов. Это были те самые духи, которыми я пользовалась десять лет назад. Я поняла, что ей подарил их Роджер, поскольку он обожал этот аромат. Теперь он принадлежит ей, и у них своя жизнь. Они ждут ребенка, поэтому им сейчас не до моих проблем, которые я сама себе устроила. И Питер с Полем тут тоже ни при чем.
Я сказала Полю, что хочу вернуться домой. Он расстроился: ему с таким трудом удалось отыскать свободный столик, – но тут же понял по моим глазам, что что-то стряслось. Мы вышли на улицу. Я глубоко вдохнула морозный воздух, чтобы забыть знакомый запах Роджера и духи, и кроличье декольте Хелены. Поль внимательно вгляделся мне в лицо.
– Что случилось?
– Не знаю, – промолвила я, дрожа на декабрьском ветру. На нас упали первые снежинки. – Я не ожидала их встретить… Она такая пустышка, а он от нее без ума. Я снова вспомнила все, что мне пришлось пережить, когда мы расстались. Он бросил меня ради нее.
Мне было тоскливо и одиноко, и даже модное платье и стильная прическа сейчас меня не радовали. Правда заключалась в том, что он никогда меня не любил. А теперь любит ее. Мне он больше не нужен, и если бы он вдруг захотел ко мне вернуться, я бы его не приняла, но встреча с ним и Хеленой заставила меня снова испытать горечь разочарования и утраты.
– Не грусти, Стеф, – тихо сказал он. – Она же ноль без палочки. У нее и груди-то не настоящие… и до чего вульгарное платье! Ты выглядишь в десять раз лучше. Поверь мне. И кому только нужна женщина с таким отвратительным вкусом? – Лампочки на его штанах празднично сверкали, а рождественские помпончики трепетали на ветру, но его взгляд меня глубоко тронул. Поль обнял меня за плечи и остановил такси. Мы залезли в машину, и он осторожно отер слезы с моих щек. – Забудь про них. Поедем домой, зажжем свечи, и я сделаю тебе массаж. – Сейчас в его устах это прозвучало как врачебное предписание.
Я притихла в его объятиях, все еще не оправившись от потрясения. Поль заботливо помог мне подняться по ступенькам и был со мной ласков и внимателен.
Я заплатила няне и с облегчением отметила, что дети рано улеглись и давно спят. В ту ночь массаж Поля повлиял на меня самым положительным образом: я успокоилась, подчинилась его нежной страсти и позволила ему исполнить весьма скромный двойной кувырок.
Этот случай еще больше сблизил нас с Полем: он помог мне пережить неприятные мгновения встречи с Роджером и Хеленой и несколько повысил мою самооценку.
В середине недели мы отправились вместе с детьми смотреть «Щелкунчик». Поль вырядился в костюм «турецкий кофе». Во время спектакля он пустился в пляс в проходе между рядами партера и пытался вытащить потанцевать и меня. После театра мы повели Сэма на встречу с Санта-Клаусом, и Поль влез к нему на колени вслед за Сэмом. Поль надарил Шарлотте и Сэму целую кучу подарков. Словом, вел себя как положено. Его поступки невольно напоминали мне о том, чего никогда не делал для меня Питер. Как будто кто-то запрограммировал Поля быть полной противоположностью Питера: дарить подарки, развлекать меня, самозабвенно, как ребенок, играть с Шарлоттой и Сэмом. Со мной он выказывал поистине безграничную нежность. Перед ним было невозможно устоять – он был создан для того, чтобы его любили. Если отбросить все его дикие и неприличные выходки, он был, в сущности, очень добрым, хорошим человеком. То есть добрым, хорошим клоном. Питер сконструировал отличный экземпляр.
Питер звонил мне из Калифорнии по два-три раза на дню. И постоянно интересовался, как там Поль – куда он ходит, что говорит, что покупает за его, Питера, счет и катается ли на его «Ягуаре». О последнем я старательно умалчивала, но в конце концов вынуждена была ответить утвердительно, когда Поль попал в аварию на скоростной трассе.
В тот день шел снег, и дорога обледенела. Когда Поль рассказывал мне эту историю, я мысленно благодарила Бога, что тот надоумил меня не отпускать с ним детей. А произошло следующее: Поль напевал себе под нос, слушая диски Питера, которые, к слову сказать, терпеть не мог, но ему нравились записи Уитни Хьюстон, которые я ему подарила. Продолжая подпевать, он неожиданно чихнул, крутанул руль и съехал с дороги прямо на заваленную снегом обочину. Автомобиль несколько секунд балансировал на снежном сугробе, в то время как Уитни заливалась соловьем, а потом медленно заскользил вниз с горы прямо на отмель Ист-Ривер, где и провел целых два часа, наполовину погрузившись в воду, пока Поль поджидал аварийную службу. Поль признался, что обшивка автомобиля помялась и покоробилась, а коврики промокли насквозь. Теперь «Ягуару» наверняка понадобится новый двигатель, добавил Поль. Остается надеяться, что Питер не очень рассердится. Я позвонила Питеру и все ему рассказала. Он застонал, когда я сообщила, во сколько обойдется ремонт.
– Только не позволяй ему снова перекрасить мою машину. – С этими словами он повесил трубку.
– Ну как он? – тревожно спросил Поль, после того как я описала реакцию Питера на случившееся с «Ягуаром».
– Он в бешенстве, – ответила я, втайне не на шутку обеспокоенная здоровьем Поля: после купания в Ист-Ривер он сильно простыл и подхватил насморк. – Ничего, все обойдется, – мягко добавила я. И тут же огорошила его неприятной новостью: – Он приезжает завтра утром.
