– Это не обручальное кольцо. Это рождественский подарок… на память. – При этих словах в его глазах сверкнули слезы, и я поцеловала его.
– Поль, я тебя люблю, – промолвила я растроганно. В этот миг меня не заботило, что он всего лишь клон. Он был самым добрым, чутким, милым, нежным мужчиной в моей жизни. И Питеру никогда с ним не сравниться.
– Я тоже люблю тебя, Стеф. Береги себя, когда я уеду. Не позволяй ему причинять тебе боль и страдания… иначе он разобьет тебе сердце. Он сведет тебя с ума, если ты не будешь осторожна.
Он уже его разбил – просто у меня не хватило храбрости в этом признаться.
– Он и так сводит меня с ума. Как, впрочем, и ты. – А вознаграждение мне полагается нешуточное, подумала я, взглянув на рубиновое сердечко. – В этом-то все и дело, – промолвила я, размышляя вслух, а он внимательно посмотрел мне в лицо.
– Ты о кольце?
– Нет, о том, что вы оба сводите меня с ума. А может статься, я уже сумасшедшая. Наверное, поэтому он со мной и познакомился. Знал, зачем приехал в Париж.
Но Полю было прекрасно известно, что Питер много чего знает. Питер был умен. Единственное, чего он никак не мог понять, – это любит ли он меня по-настоящему. Если это так, то почему он решил делить меня с клоном? Речь не только об удобстве или о желании похвастаться своим гениальным изобретением. Интересно, может, он и впрямь хочет избавиться от меня и выдать замуж за Поля? Каковы бы ни были его намерения или безумные теории, я твердо знала одно: я люблю Питера и почти так же сильно люблю Поля.
В который уже по счету раз размышляя над этой загадкой, я обвила руками Поля, так и не сняв рубиновое кольцо, и задремала. И всю ночь, до самого утра, мне снился Питер, а не Поль. Это что-нибудь да значило.
Глава 10
После всего, что мы сказали друг другу прошлой ночью, отъезд Поля дался нам обоим нелегко. У меня не было уверенности, что он вообще вернется. Я не могла ему ничего обещать, и он это понимал.
– Через несколько часов мне снова открутят голову, вынут из меня провода и трубки, а ты будешь вместе с ним, – со скорбным видом сказал он. – При мысли об этом мне становится так тоскливо. – Он смотрел на меня, и в его взгляде сквозила глубокая нежность. – Я хочу, чтобы ты была счастлива, Стеф. Вот и все. Поступай так, как считаешь нужным.
Я видела по его глазам, что он говорит искренне, и прониклась к нему еще большим уважением и любовью.
– А я могу увидеться с тобой, если разорву с ним отношения? – Я готова была забрать обратно все слова, которые успела ему наговорить накануне. Решимости у меня заметно поубавилось.
Поль грустно покачал головой. Казалось, он сейчас заплачет.
– Нет. Так не получится. Я всего лишь замещаю его. Сам по себе я не имею права с тобой встречаться.
– Но ведь вчера ты сказал… ты предложил мне выйти за тебя замуж… – в замешательстве пробормотала я. Может, и тут не обошлось без Питера? И о чем только думал Поль?
– Я обманывал себя, Стеф. Мы можем пожениться, однако я все равно буду от него зависеть. – Он сказал об этом прямо и честно. Он никогда мне не лгал и не собирался лгать и теперь. – Мне придется делить тебя с ним, даже если ты любишь меня больше, чем его.
– Иногда мне кажется, что так оно и есть. – Я тоже не хотела ему лгать. Но была уверена, что Питера люблю все-таки сильнее.
– Мне кажется, ты по-настоящему любишь только его, Стеф. Может, тебе стоит откровенно поговорить с ним о своих чувствах?
– Боюсь, испугаю его до смерти, – задумчиво пробормотала я. Да и к чему, собственно? Наши отношения идеальны. Для него, по крайней мере. Зачем требовать большего? Чтобы все разрушить неосторожным словом? Мне этого не хотелось.
– Как говорит Шарлотта, он страшный зануда, – подытожил Поль. – Наверное, вы чем-то похожи. Вы друг друга стоите. Но жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее впустую. Или потерять меня. У меня все внутри холодеет, как подумаю, что мне придется провести бесконечные месяцы с отвинченной головой, а вы тем временем окончательно разругаетесь. Хотя бы раз заставь его сделать тройное сальто. Впрочем, нет, он ведь такой неуклюжий увалень. Еще, чего доброго, покалечит себя или тебя. Будь осторожна.
Поль мужественно старался скрыть, как ему тяжело со мной расставаться. Утром он вышел из своей комнаты в черных замшевых леггинсах, черном пиджаке с блестками и черных ботинках из крокодиловой кожи на высоких каблуках. Я еще ни разу не видела его в таком консервативном наряде и таким мрачным.
– Мне больно расставаться с тобой, Стеф, – печально промолвил он. – Я ведь не знаю, увижу ли тебя снова и встретимся ли мы еще когда-нибудь.
– Думаю, что да. – Я робко улыбнулась ему. – Вряд ли я решусь порвать с кем-то из вас двоих. Должно быть, это как наркотик. Надо снова наведаться к доктору Стейнфилду – пусть что-нибудь мне пропишет. И так будет продолжаться до бесконечности.
– Прошу тебя, не делай этого. Зачем тебе его советы? Ты сама знаешь, что тебе нужно. – Он грустно улыбнулся, и я всем сердцем ощутила его любовь.
– Береги себя, – шепнула я, и он поцеловал меня в последний раз. На пальце у меня сияло рубиновое кольцо. Я решила, что никогда его больше не сниму. Поль просил меня носить его в память о нем.
– Передай от меня привет детям. – Шарлотта и Сэм уже уехали в школу. Оглянувшись на служащего, который затаскивал его чемоданы в лифт, Поль на прощание сказал: – Будь счастлива, Стеф, что бы ни случилось.
Я не успела ответить ему, как дверь лифта закрылась, и я с тоской подумала, что, наверное, никогда больше его не увижу. В ту минуту я была уверена, что это наша последняя встреча, и сердце мое сжалось.
Я катила в направлении аэропорта в матово-фиолетовом «Торнадо», который арендовал для меня Поль, и его слова все время вертелись у меня в голове. Где-то он сейчас? Может, ему уже открутили голову и вынули провода? Я подозревала, что у него какие-то неполадки в системе: всю неделю у него из левого уха и правой ноздри шел дым. Что это означало, я понятия не имела.
Стоя в зале аэропорта в ожидании Питера, я не переставала думать о Поле. В моей жизни такого не было и больше не будет. Признаться, с Роджером было скучновато. Он любил поспать, поваляться на диване, посмотреть телевизор. Иногда он тайком от меня смотрел даже «Опасность!» и «Джеральдо». Стоило мне войти в комнату в этот момент, как он тут же переключался на другую программу. Но с Питером и Полем нет места скуке. Более того, они дополняли друг друга. Вместе они составляли одного мужчину. И какого мужчину!
Я так задумалась, что не заметила, как Питер вышел из самолета, и очнулась только тогда, когда он остановился рядом и крепко обнял меня, не говоря ни слова. Он поцеловал меня и, чуть отстранившись, посмотрел в глаза.
– Все в порядке? – спросил он, внимательно меня разглядывая, как будто я должна была совершенно перемениться за время нашей разлуки. Но я была все та же и все так же влюблена в него, как и в первую нашу встречу. На нем были пиджак, серые брюки, серая водолазка и новая пара туфель «Гуччи», которую он приобрел в Калифорнии. Он выглядел потрясающе, как всегда. Он снова подстригся, и вид у него теперь был ухоженный и мужественный. – Я так беспокоился за тебя.
– У меня все отлично. – Все, кроме спины, – после двух недель тройных сальто и четырехкратных кульбитов в воздухе. Поль предложил мне нанять тренера по прыжкам. – Как Калифорния?
– Все так же. – Собирая свой багаж, он рассказывал мне о том, как прошла поездка, но ни словом не обмолвился о Поле. Кода мы направились на стоянку, он обратил внимание на кольцо с рубиновым сердечком, сиявшее у меня на пальце. – Откуда это у тебя? – спросил он. Однако я знала, что он догадывается откуда. И кто его подарил.
– От тебя, – спокойно ответила я, и он с присущей ему вежливостью воздержался от комментариев. Но когда он увидел фиолетовый «Торнадо», у него вырвался стон отчаяния.
– Разве нельзя было арендовать автомобиль другого цвета?
– У них оставались только такие цвета, – любезно пояснила я.
– А сколько времени «Ягуар» пробудет в ремонтной мастерской?
– Три месяца.
– Надеюсь, он не успел его перекрасить?
Я помялась в нерешительности и кивнула:
– В прелестный перламутрово-синий цвет. Поль надеялся, что тебе понравится.
– А почему не оранжевый или лимонно-зеленый? – раздраженно пробурчал он, кидая свои чемоданы в багажник и сердито сверкнув глазами.
– Он решил, что ты предпочитаешь синий.
– Я бы предпочел, чтобы он не садился за руль моей машины. А еще, – мрачно добавил он, опускаясь на сиденье, – я бы предпочел, чтобы он вообще к тебе не приезжал. От него одни неприятности. Кроме того, он дурно влияет на детей.
– Все в твоих руках, – кротко сказала я. Мне еще ни разу не приходилось видеть его в таком мрачном расположении духа. Может, поездка была неудачной или же он так расстроился из-за «Ягуара»?
