— Я «Дмитрий Донской», — сказал из тумана вежливый радиоголос. — Не обидитесь — обгоню?
— Обгоняйте, — сказал капитан.
Поравнявшись с нами, «Дмитрий Донской» справился, не везет ли «Арсеньев» в своем буфете московской колбаски, спросил о прогнозе погоды и под конец, как и все, посочувствовал:
— Жалко, жалко, мог бы старик еще походить…
Свистели крыльями в темноте утки. На берегах справа и слева мигали дальние редкие огоньки. Капитан, как видно, уже привыкший к мысли, что придется с «Арсеньевым» расставаться, сказал:
— В Москву привезу вам на память это штурвальное колесо. Грибникам оно ни к чему…
На воде и на земле все имеет начало и все имеет конец, — добавил капитан после минуты молчания. — Пугающе бесконечно лишь небо. Вот сверкает Большая Медведица. А знаете, как ее называют монголы?.. Повозка Вечности!
…На короткой стоянке у волжского городка мы сошли с парохода. Городок еще спал. И пристань была пуста. Пароход, посапывая, казалось, тоже прикорнул у причала. На палубу из теплой каюты выползла любознательная старушка.
А над кормой сзади, сосредоточенно глядя на воду, курил механик.
— Петрович!..
Мы помахали. Механик тоже пошевелил в пространстве шершавую свою ладонь.
— Вот видите, совсем не так, как поезда… — сказал он, пытаясь на прощание пошутить.
— Опять не спали?
— Да, полночи тут простоял. Мысли разные в голову лезут. Одну прогонишь, другая пришла…
«Арсеньев» гуднул. Шевельнулись незримые его колеса. Приподнял фуражку на мостике капитан. Старушка, кутаясь в шаль, поменяла место на палубе…
Мы долго еще стояли, наблюдали, как, оставляя след на воде, уходило в туман уютное, теплое, почти живое существо с машинным пульсом тридцать семь ударов в минуту.
Фото автора. 5 ноября 1980 г.
Те самые вепри…
(Окно в природу)
В древности их называли вепрями. Сегодня зовут кабанами. Попросту это дикие свиньи — прародители нашей домашней свиньи. Они всеядны, выносливы, стойки к болезням, умны и потому процветают частенько даже и там, где другим животным места для жизни не остается.
Для человека вепри с древности были предметом охоты, и поэтому зверь всегда осторожен, всегда готов скрыться или, будучи раздраженным, перейти в наступленье. А эти что же — домашние? Нет, это свидетельство: если диких животных не трогать, они становятся доверчивыми и, как видим, готовы брать пищу из рук человека.
Случай не исключительный. Известно, что кабаны хорошо ощущают родство с домашними свиньями, и бывало не раз, забегали на двор покормиться, обретая нередко одновременно и стол, и дом, оставались на скотном дворе ночевать. В свою очередь, цивилизованные хавроньи в лесных районах нередко якшаются с дикими кавалерами, давая потомство полосатеньких поросят.
Эти трое — стопроцентные дикари. Природой предписано им человека бояться. Даже след человека должен их настораживать. Тем не менее я снимал эту тройку с расстояния в пять шагов.
Кабаны приспособились попрошайничать. Услышат: идет автобус или машина — немедленно на дорогу! У грибника и туриста в мешке всегда отыщется корочка хлеба, конфета, несъеденный бутерброд. И кабаны нашли, что еда, добытая без трудов, предпочтительней трав, желудей и кореньев, личинок, червей, улиток. Подбегают прямо к двери автобуса, тычут мордами — открывай!
Нечто похожее я наблюдал в Йеллоустонском национальном парке (США). Там попрошайничать на дорогу выходят медведи.
В природе каждый медведь имеет свою территорию для охоты. Любопытно, что и дорога тоже разграничена на участки. Я помню, километра четыре один попрошайка резво сновал у машин, но вдруг повернулся и кинулся вспять. Почему? На дороге маячил другой сборщик дани. Мы въезжали на его территорию.
Все, что слишком легко дается, впрок не идет. Попрошайничество для медведей выходит боком. Кончаются лето и осень. Выходя на дорогу с протянутой лапой, звери ничего в эту лапу не получают — туристский сезон окончен, дорога пуста. А медведи уже отвыкли разыскивать пищу в природе. Они стоят у дороги и ждут. И в результате ложатся в берлогу, не накопив жира. А это гибельно для медведя. Администрация парка пыталась внушить эту истину посетителям. Однако таблички с призывами «Не кормить!» мало кого вразумили. Пришлось попрошаек отлавливать и в сетях, подвешенных к вертолетам, отправлять в такие места, где пищу можно добыть лишь в поте лица.
Эта тройка тоже, конечно, теряет навыки дикой жизни. Кроме угрозы попасть под колеса автомобиля, существует угроза разучиться как подобает добывать пищу.
По какой причине, однако, осторожные звери стали такими доверчивыми? Причина простая. Кабаны живут на Косе, на длинной узкой полосе суши, идущей от Калининградской области почти до литовской Клайпеды. На этой хорошо контролируемой территории охота запрещена. Браконьерство почти исключается.
Людей же, особенно в летнее время, бывает тут много. Все звери — зайцы, лисы, лоси и кабаны — привыкли к соседству людей и практически перестали человека бояться. А наиболее смелые, как видим, даже ищут встречи с людьми.
Фото автора. 11 ноября 1980 г.
Рыба из сказки
(Окно в природу)
Удача. Да еще какая — в каждой рыбине шесть килограммов! Пойманы щуки в Куршском заливе. Это даже и не залив, а почти совсем отделенная от Балтийского моря длинной песчаной косой пресная акватория. Залив постоянно пополняется Неманом. И рыба в нем не морская, а пресноводная.
«Плотва у нас меньше столовой ложки и не бывает, окуни — с лапоть, угри — как удавы, лещи — с лопату, а щуки — точь-в-точь крокодилы», — шутил вот этот счастливый рыбак. И правда. В заливе рыба ловится хорошо. И летом, и зимою со льда.
Ловит местный колхоз, ловят приезжие горожане…
Из всех наших рыб щука едва ли не самая распространенная. В любом озерке, в любой незагаженной речке, в какой-нибудь яме, где есть караси и ротаны (лишь бы не промерзала до дна!), встречаешь и щуку. Расселяется она птицами, к лапкам которых на мелководьях липнет зеленоватая мелкая щучья икра.
Этот водяной хищник постоянно был на глазах человека. В народных сказках и поговорках — это герой наряду с волком, лисицей, зайцем, ежом. («На то и щука в реке, чтоб карась не дремал», «По щучьему веленью по моему хотенью…», «Однажды Лебедь, Рак да Щука…») Незаурядная рыба!
У любой речки, озера или старого пруда в молве непременно хранится память о рекордной величины рыбах. В воронежском заповеднике я мальчишкой в музее увидел щуку, державшую в пасти бобренка. В специальной литературе отмечены щуки весом в пятьдесят, семьдесят, восемьдесят килограммов, пойманные в озерах и реках нашего Севера. Но это рекордные величины и дело далекого прошлого.
Сейчас пудовая щука — уже сенсация: воды стали не те, рыболов изощренней. А чтобы сильно вырасти щуке, надобны многие лета.
Жизнь свою щука начинает с икринки, прогретой солнцем на мелководье во время весенних разливов. Мальки-щучата появляются тучей. И растут очень быстро. Весною цапли, аисты, утки кормятся мелкой, зеленоватого цвета рыбешкой.
Но щучий выводок так обилен, что летом мелкие воды поймы, бывает, щурятами просто набиты.
Велик ли шанс у долгожителя-рыбы достичь седой старости? Невелик. Все равно как выигрыш в лотерею автомобиля. Однако почтенного возраста многие щуки все-таки достигают. С точки зрения рыболова, щуки делятся на щурят, щучек и щук — рыбин в три-четыре килограмма и выше.
Повадки рыбы… Ну, во-первых, это первостатейный и ловкий охотник, прекрасно вооруженный. (Зубы у щуки, как у акулы, старея, сменяются новыми.) Охотится щука на рыбу (брезгуя почему-то налимами и линями), но хватает также лягушек, утят, куликов. Старые щуки хватают уток, ондатр, бобрят и все, им доступное на воде.
Щука способна настичь любую добычу. В погоне она выпрыгивает даже из воды в воздух, уступая в акробатике лишь язям, жарехам и лососям. Но нападает щука чаще всего из засады.
Стоит, затаившись в траве, в тростниках, в тени бережка. Мгновенный бросок — и добыча в зубах! (Не зря говорят: «Бросился щукой».)
Жертву хищник хватает с любой стороны, но отправляет ее в желудок непременно вперед головою, и потому колючками защищенные окунь и ерши входят в щучье меню наравне с плотвою и карасями. Щука щуку тоже подстерегает.
Вот и улов!
Иногда размер нападающей лишь на немного превышает размеры жертвы. И тогда хвост добычи остается торчащим из пасти охотника.
Многие знают: щука — рыба оседлая, держится постоянного места в воде. На Днепре, пишут, был случай почти что сказочный. Рыболов, у которого щука «съела» блесну, в тот же час уронил нечаянно в воду ручные часы. Огорченье не маленькое. Но вот утешенье — на спиннинг попалась изрядных размеров щука, державшая в пасти недавно оторванную блесну. А дома, во время разделки рыбы, в ее желудке спиннингист обнаружил… продолжавшие мерно тикать часы. Многие улыбнутся: «Рыбацкая байка!» Однако ничего фантастического в этой истории нет. Щуки держатся облюбованных мест. И когда голодны, алчность их беспредельна. Металлическую блесну они легко принимают за рыбку, а часы с серебристой браслеткой — та же блесна…
