из сторожа в судьи. Джонс вывернул лица преступников к себе, напирая на их уши.
— Мы будем общаться с вами у директора. — свистящим шепотом пообещал он. — Вызовем родителей в гимназию. Покажем эти карты вашим матерям. Все юные леди и мисс нашей гимназии узнают о вашем пороке. Вы проклянете этот день и завербуетесь на флот юнгами, исчезнув на тридцать лет из Лондона, мечтая стереть этот день из памяти своих друзей и знакомых.
Джонс вперил тяжелый взгляд в раздавленных школяров. Гейб уже пустил крупную слезу и готовился к истеричным рыданиям. Винст еще держался, но шмыгающий нос показывал насколько ему тяжело.
— Если я еще раз увижу вас с картами. — поставил точку Джонс, довольный произведенным эффектом. — Вон отсюда!
Метким пинком он придал ускорение юным развратникам. Спотыкаясь и размахивая руками, пацаны бросились к дверям учебного заведения.
— Не смею отнимать ваше время, джентльмены. — раскланялся я с боевым персоналом гимназии.
Победа в юридическом диспуте окрыляла, но предательство близкого друга темным облачком портило горизонт. Что за дела: сначала Марго с Хупи, теперь и Клайв. Вокруг Эйва складывается нездоровая атмосфера.
С этими мыслями я вошел в холл гимназии, повернув к палладианской лестнице слева, ведущей на второй этаж. Холл гимназии был приличных размеров: в конце его стояла триумфальная витрина, где за стеклом красовались спортивные кубки. Два серебряных: по шахматам и футбольный, один — золотой, по теннису, добытый кстати Глэдис. По бокам холла поднимались две лестницы, соединяясь наверху, на втором этаже в единый пролет. С него, как мне рассказывали, поначалу велось единое богослужение пастором, обязательное для всех школ. Но очень быстро это всем надоело: разбредавшееся стадо школяров мучительно долго находило дорогу к классам. Шум множества шаркающих ног по паркету бесил директора. В общем перенесли богослужение на задний дворик, сделали только для первогодок. И овцы целы, и волки сыты.
Вот у правой лестницы я наткнулся на выскочившего чертиком из табакерки Клайва. В смысле, выскочившего внезапно из класса первогодок. Походу дождался пока всё стихнет, вернулся к зданию и через окно влез, пока перемена идет.
— Что за дела, дружище? — вцепился в лацкан его пиджака. — Какого ты всем наплел, что это мои карты?
— Да кому всем? — заныл тот. — Только Гейбу и сказал. Винст знает, карты мои. А Гейбу пришлось так сказать: отказывался перекинуться в «фараона», пока я не придумал, что карты ты стащил у бандитов с казино около Хаундсдича. Ему сразу интересно поглазеть на них стало.
Тут-то мне и поплохело. Хаундсдич типа Хитрова рынка в Москве девятнадцатого века. Злачное место на окраине Нового Лондона с бандюками и душегубцами. На что Эйв дебил, даже он туда не попрется. У Клайва вообще мозги есть?
— Да это всё ради твоего авторитета, — жарко дыша, прошептал Клайв. — Ты же первый парень в школе теперь!
Зашибись, вот и пиар служба подъехала. С такими друзьями и враги не нужны. Они первые на триумфальном параде дружескую пулю из винтовки Мартина-Генри в меня всадят. «Ой, — скажут, — а мы думали винтовка холостым заряжена.»
— Ты мне крупно задолжал, Клайв. — мрачно предупредил его. — Со своим авторитетом я сам разберусь, даже не лезь туда, куда тебя не просят.
Причитая и искренне не понимая, что натворил, мерзавец тащился за мной до школьного стола. Моё катание на роликах вместе с компашкой Глэди теперь под вопросом.
*В пехоте и кавалерии так называют моряков за их накидки от дождя.
Глава 13
— Вкидывай мяч мне на ход вперед, по правой бровке, что есть силы. — тихо шепнул я Сэму, подходящему, чтобы вбросить мяч в поле из аута.
Чапмен честно разделил составы, и мы катали двухсторонку на тренировке.
Сэм послушно встал у линии, изогнулся, и я, делающий вид, что отхожу под присмотром защитника к центру, тут же стартанул вправо. Стопой встретил мяч, но не обработал его, а мягко поддел вверх. Мяч по дуге изящно перелетел защитника, а я помчался за ним, ласково подправил «круглого», направляясь к воротам.
Разводка старая как мир, но защита растерялась. Второй «стопер» возмущенно кричал, что это офсайд, пока первый защитник понесся за мной. Судивший матч Чапмен, на секунду задумался, но крикнул «играем», а уже через пару секунд, не сближаясь к семенившему ко мне мелкими шашками голкиперу, я подсек мяч уже над ним.
Два — ноль. Можно почилить в защите. Игра в это время не показывает высоких скоростей, всё немного предсказуемо: первый гол я сотворил с отбором в подкате, прервав передачу на защитника.
Шел только первый тайм. Все уроки закончились: геологию, которую вел наш директор, я отсидел спокойно. Особо на глаза не лез мистеру Уильяму Миллеру, выскочек тот не любит. Разглагольствовал в этот раз наш ученый муж, о минерально-сырьевых ресурсах Африки. Навострив уши, я прилежно внимал материалу. К началу 19 века Африка в целом была неизведанным местом: европейцы рассиживались по побережью. Даже у Бранденбурга, захудалого немецкого княжества, был форт где-то рядом с датскими. Всех влекли в Африку пальмовое масло, слоновая кость, золото и рабы. Однако малярия и муха цеце, из-за которой европейцы не могли пользоваться транспортом: быками, волами, лошадьми — сдерживали натиск колонизаторов.
А к «Году вулканов» оказалось, что британцы уже многих переиграли. Например датчан, скупив шесть их фортов из девяти на юге Африки. Буров с побережья британцы выгнали, те сместились дальше внутрь континента. Надо отдать должное англичанам: во всем у них виден системный подход. Вот почему на море королевский флот — «Владычица морей»? У голландцев, испанцев, французов разве хуже корабли, люди и технологии были? Нет. В двух словах: система обеспечения флота и кадры обеспечили Великобритании преимущество.
В общем разведку и добычу ресурсной базы британцы наладили. Золото, железо, марганцевые руды, нефть, бокситы, хромиты, платина — знали примерно что, где залегает. Но алмазы не нашли. На месте, где Преториус основал свои фермы, из которых выросла бы Претория, в 1855 году разгорелось сражение между бурами и матабели. И всё почти как в реале, если не считать того, что их вождь Мзиликази оказался эспером, потому в этой истории вырезали буров. Когда британцы подоспели к месту сражения на пятый день, взяв в клещи матабели и их союзные племена, состоялся второй раунд местного Апокалипсиса. Половина Африканского корпуса там полегла. Особо жаль своих дезертиров, военнопленных и туземцев-добровольцев британцам
