Бешено вращая покрасневшими глазами, Воронин нехотя убрал руку от кобуры:
– Мы с тобой еще вернемся к этому разговору, сопляк. Постарайся дезертировать при удобном случае, а еще лучше тихо сдохни, где-нибудь в вонючей канаве. Не найдется такого места на этом острове, где бы я тебя не смог достать! Ты совершил величайшую ошибку в своей жизни!
Генерал холодно подошел к полковнику и требовательно протянул руку:
– Сдайте свое табельное оружие. Вы, как и ваш бешеный протеже, теперь под арестом.
– Я так не думаю, – холодно ответил полковник. – Только Совет может меня арестовать.
– В таком случае считайте, что Совет такое решение уже принял. Вы ответите за свое самоуправство и личную инициативу. Уж я постараюсь донести до них правду…
– Твое право, Максим. Этого запретить я тебе не могу.
Стоя в стороне, скрестив руки на груди, я мрачно наблюдал за их перепалкой, постепенно теряя терпение. Это противостояние лишний раз подтверждало древнюю истину: Один человек – цивилизация, два – война. До каких еще пор люди будут такими как раньше? Хочется заорать: ”Дурачье! Але! За нами пришли и уже ломятся в дверь, а вы не можете решить кто главный!”
– Не нужно мне рассказывать о моем долге! – сохраняя ледяное спокойствие, сказал Высоков, все больше багровея от гнева. – Мой долг это изнуряющая работа двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю и не Вам мне рассказывать о нем!
– Ваша, правда, – неожиданно уступил Воронин, с неприязнью посмотрев в мою сторону. – А что до хама Алешина, этот человек совершенно не управляем и очень опасен для окружающих. Его безумие очевидно для любого здравомыслящего человека. Хотя бы не поручайте ему эту важную операцию, а еще лучше поскорее спустите в унитаз, пока он весь мир не заразил…
– А Ваша жена иного мнения и так не считает! – вмешался я, подначивая Воронина.
– Алешин! Ты еще здесь? – не оборачиваясь, спросил Высоков. – Живо догоняй конвой.
Смачно сплюнув, я побежал к ждущей меня машине, в которую запрыгнул одним махом. Мне от разборок офицеров ни жарко, ни холодно. Трибунал мне светит по любому, особенно когда меня признают Обращенным, но пока я командир спецподразделения, меня ни одна собака не станет кусать. Пускай лают, я это переживу, а вот переживут ли они, когда нежить придет сюда и вытащит их за пятки из уютных, теплых кроватей? Мы стоим как никогда близко к краю пропасти, а раздоры ослабляют нас намного эффективнее любого внутреннего и внешнего врага.
– Поравняйся с головной машиной, – приказал я водителю, подхватывая с заднего сиденья свой автомат и куцый ранец, почти затертый до дыр. – Здесь я сойду.
Наш Уазик обогнал БТР и перегородил ему дорогу уже перед выездом у КПП. Схватившись за протянутую руку бойца, я одним рывком оказался на крыше бронетранспортера, который через минуту покатил дальше, подпрыгивая на небольших неровностях раскисшей почвы.
– Ваши люди в третьей машине. – Успокоил меня сержант, командующим боевым расчетом.
– Они успели поесть? Воевать на пустой желудок врагу не пожелаешь.
– Им выдали сухпая на три дня. Наверное, сейчас завтракают…
– На три дня? – удивился я. – Нам почти целые сутки туда только добираться!
– Приказ есть приказ. Нам велели – мы сделали.
– Ладно, будем надеяться, что отыщем еду в самом поселении, иначе нам грозит голод.
Конвой сначала двигался по старой дороге, но когда съехал на едва видимую в густой траве колею, начались неприятности. Сначала ведущий сбился с пути – чуть не заведя нас в пропасть – потом из-за сильного дождя грузовики увязли в жидкой грязи. Мы все вместе выталкивали их из этого месива, покуда сами не промокли до нитки. Ругаясь на, чем свет стоит, мы еще не раз поминали погоду, которая словно специально преподносила нам сюрпризы. После дождя все пространство затянуло густым туманом, а с неба стали падать огромные хлопья снега.
– Ничто так плохо не действует на моральный дух как плохая погода, – поднимая воротник куртки, ворчал лейтенант Крылов, командир роты саперов. – Такая погода в это время года не редкость, но все равно, что называется, застала врасплох. Дай еще хлебнуть, капитан.
Я отдал ему свою фляжку с уже не в первый раз разведенным водой спиртом, который давно уже не грел. Закашлявшись, я ощутил, что мои горло и нос словно припухли. Еще только насморка не хватало или того хуже – простуды. Обдуваемый холодными порывами ветра с моря, конвой упрямо взбирался на гору, чтобы перевалить в очередную долину, заросшую высокой травой и низким кустарником. Остров был сравнительно небольшим, но труднопроходимые участки делали поездку поистине адским занятием. Двигатели машин, натужно рычали, толкая наш автопоезд все дальше на северную оконечность, туда, где могучие деревья взмывали к самым небесам, а вокруг курились серым паром многочисленные гейзерные озера.
– Эй, смотрите! Вот вам и ужин! – радостный солдат, вскинул к плечу автомат.
Я еще толком не понял, что он там увидел, как тот уже стрелял из своего оружия.
– Идиот! Взглянуть бы хоть одним глазком, как ты будешь жрать “это”! – заорал я.
Из кустов вывалился недовольный подобным приветствием Зодчий теней, по холке которого, и прошлась автоматная очередь. Эта живучая до безобразия тварь нагоняла ужас на всех. Неужели на острове еще оставались идиоты не знающие, как он выглядит. Дичи захотелось, мать его, так раз так! Здесь давно уже нет привычных животных и пора это всем запомнить.
Я резко обернулся к пулеметчику и толкнул его ногой:
– Стрелок! Чего вылупился? Стреляй родное сердце, пока никто не пострадал.
Сошка пулемета дала трассирующую очередь в сторону нежити, но на наше счастье Зодчий решил сбежать, наверное, не меньше нашего, желая избежать доброй драки. С тех пор как их популяция не без нашей помощи заметно снизилась, Зодчие избегали контактов с людьми.
– Лейтенант, следи за своими балбесами! За такими ротозеями нужен глаз да глаз…
– А ты меня не учи, как за людьми смотреть, лучше за своими присматривай, – огрызнулся лейтенант. Дав крепкий подзатыльник виновнику происшествия, приказал тому залезть внутрь бронетранспортера и не высовывать оттуда носа. – Не бзди, капитан, почти приехали.
– Нам еще десять километров пилить. Это все равно, что тысячу. Здесь неподалеку есть одна железнодорожная ветка, по ней можно проехать прямо до поселка.
– Показывай! – загорелся лейтенант, раскрывая командный планшет. – Куда нам сейчас?
– После руин рыбацкого поселка сразу на северо-восток. Так сэкономим несколько часов.
– Отлично! Многие из нас вообще не удалялись далеко вглубь острова. Приятно знать, что среди нас разведка, которая ни при каких обстоятельствах не даст нам заблудиться.
– За дорогой следи, балабол! – нахмурился я, когда наш БТР чуть не скатился в овраг, но вовремя притормозил у края обрыва, на дне которого бежала быстрая речушка. Кто-то вспомнил, что это минеральная вода и уже через пару минут пришлось устраивать небольшой привал, ожидая пока все желающие, наполнят свои фляги и вдоволь напьются чуть солоновато-горьковатой воды. После того как все перекусили сухими пайками, мы продолжили путь. По обе стороны старой дороги едва возвышались из густых кустов заплесневелые бревна частных домов. Железобетонные пеналы двухэтажных бараков мрачно взирали на нас выбитыми окнами.
Разрезая прожекторами снежную завесу, конвой, миновав руины рыбацкого поселка, медленно выехал на побережье и дальше ехал по галечному пляжу, под грохот свинцовых волн разбивающихся о каменистый берег. Наблюдая за морем в бинокль, я ощущал в душе неясную тревогу, когда вспомнил свое последнее посещение этого места. Морской охотник. Мертвый Иван, которому я был вынужден отсечь голову, что бы он не ожил. Потом смерть Анны. Пришлось приложить немалые усилия, что бы загнать тяжкие воспоминания глубоко в душу. Призрачная дорога бежала, словно сквозь царство теней, где неприкаянные души умерших ожидали любого, кто по неосторожности рискнет заглянуть в потусторонний мир. Похоже, мое удрученное настроение передалось сидящим рядом со мной людям. Значит это место действительно проклято, если обладает почти физическим воздействием на разум.
На подъезде к руинам поселка мы увидели бредущие навстречу раскачивающие силуэты едва видимые за туманной дымкой. Столкновения с некроморфами было неизбежным, но никого не расстроило – собственно мы для того и проделали столь долгий и опасный путь. Дружные залпы стали выкашивать некроморфов десятками, но те снова упрямо поднимались и глухо мыча, бежали на нас. Короткие залпы с обоих бортов оставили позади дергающиеся в агонии тела, в то время как конвой на полном ходу врезался в толпу некогда живых жителей Северного. Черная кровь брызгами летела из-под огромных колес во все стороны. Стволы наших автоматов раскалились от стрельбы докрасна, а боекомплекта заметно поубавилось.
