– Ой! – подскочила тут же, проверяя сохранность кудрей.
26. О том, как Утенок привел Лебедя на смотрины
До бабули мы все-таки добрались немного помятыми. Мы – это я и цветы. Лебедь как был белоснежно-прекрасным, так им и остался. Его даже лохматая прическа не испортила. Поэтому ничего удивительного, что, увидев нас на пороге, бабушка тут же заохала «какой красивый мальчик». И этот мальчик ведь ничуть не смутился, а наоборот, разулыбался, принимая похвалу с готовностью и радостью и поспешил следом за хозяйкой сразу на кухню, чтобы на пирожках да ватрушках стать еще более прекрасным, а своей незатихающей болтовней и комплиментами расположить еще больше к себе владелицу гостеприимного деревенского домишки.
Я же отправилась ставить цветы в воду и проверять, что сотворили общие усилия ветра и общественного транспорта с той красотой, что создала утром Арина. Пока приводила себя в порядок и отбивалась от Оли, которая мучила расспросами о Максиме и о том, встречаемся ли мы, пока разрешала Ляле сфотографироваться с букетом, пока вытаскивала Тасю из грязной лужи и внушала ей, что она умная, аккуратная собачка, а не грязная свинюшка, Лебедь «обрабатывал» старшую часть моего семейства, а именно бабушку, маму и папу.
Когда зашла в наш небольшой домик, все трое весело хохотали над шуточками Лебедя. Мама переодевала близнецов в чистую одежду, в которой те должны были фотографироваться, бабуля подкладывала пирожки нашим немногочисленным мужчинам, а те споро их уничтожали.
– А что, мы уже фотографироваться идем? – спросила со страхом в голосе, хотя это и так было очевидно. Сначала фотосессия, а потом сбор яблок и приборка в огороде.
– Нет, конечно, – охнула бабуля. – Сначала есть. Господи, Настя! Ты ее что, совсем не кормишь? Леська, садись скорее, я тебе пирожков сейчас тоже подогрею.
– Не хочу я.
– Садись, я сказала! – возмутилась бабушка. Пришлось упасть на соседний стул рядом с жующим Лебедем.
– Да что толку? Не в коня корм, – отмахнулся папа, видя возмущение на лице мамы, которую обвинили в моей недокормленности. А после его фразы и я глянула на него точно так же. Нашел тему разговора при Лебеде. Если тот меня вместо Утенка Конем начнет называть, я точно уйду из академии и сбегу из дома.
Родитель усмехнулся и поднял руки перед собой, мол извини, молчу.
Чувствовала себя как на смотринах. Причем осматривали пристально не меня, а Лебедя, но неуютно и скованно себя ощущала именно я. Максим же явно чувствовал себя совершенно спокойно, рассказывая о том, как мы познакомились, как сдружились. Провокационные вопросы вроде «Вы встречаетесь?» он со смехом, легко обходил и переводил тему на отвлеченную.
– Вот я так и знала! Так и знала! – вздыхала бабуля, глядя с умилением на то, как я нехотя жую пирожок, пока мама пристально осматривает папу с чашкой чая и поправляет воротник его рубашки. – Такая красавица выросла. Уже и по конкурсам ходит. И жениха домой привела.
– Мы друзья, – ответила мрачно, пока Максим засветился широкой улыбкой. И тут же задумалась о том, как быстро с утра он вырос от «приятеля» до «друга». Надо быть поосторожнее с этими статусами. Как бы не запутаться, а то к вечеру он уже «парнем» станет, а то и этим самым «женихом».
– Максик, мы готовы, – объявила мама, передавая папе пальто.
– Отлично, – обрадовалась я, откладывая надкусанный пирожок на край тарелки и вскакивая на ноги.
Лебедь же подниматься не спешил и продолжал заталкивать в рот тесто с яблочной начинкой.
– Пошли, – потребовала я.
Он поднял палец, словно просил подождать. Сложила руки на груди и уставилась на него хмурым взглядом, желая подавиться. Но мои мечты не исполнились – Лебедь спокойно дожевал, запил чаем и схватил ватрушку с общего подноса.
– Очень вкусно, Клавдия Валентиновна. Можно я с собой возьму? – поинтересовался, раскланиваясь перед бабулей. Та вновь заохала, заахала и собрала ему с собой в пакет сразу несколько ватрушек, которые Лебедь проворно спрятал в рюкзак.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Зачем они тебе с собой? – поинтересовалась шепотом, когда мы выходили из домика следом за родителями и близнецами.
– Я вечно голодный студент, – ответил он так же тихо. – Если не съем в лесу, будет мне ужин.
– Кошмар, – покачала головой осуждающе. – И это богатый Лебедев? Твои фанатки бы ужаснулись.
– Не рассказывай им, мой верный Утенок, – ответил и, вместо того чтобы забросить мне руку на плечи, достал камеру и начал ее настраивать. – Нам бы в лес на какую-нибудь поляну, где и фон осенний, и света много, – крикнул он собравшейся перед домиком толпе из моих родственников.
– О! Я знаю, куда идти! – подпрыгнул Славик, поднимая руку, как в школе.
– Я тоже знаю! – поддержал его и Стасик.
А затем затявкала Тася, но скорее уже на близнецов, призывая их к порядку. Девочки захихикали, мама опять отряхивала папино пальто от несуществующего сора, а тот отмахивался от нее. Я не представляла, как мы сделаем хоть один удачный кадр такой толпой.
Но Лебедь был настроен оптимистично и начал снимать сразу, как только мы вышли с участка. Он отбегал от нас вперед, поворачивался и начинал указывать: «Леся, держись в центре, парни, не деритесь, девочки, не позируйте, просто идите вперед, у нас не постановочные фото».
– А бегать можно? – поинтересовался Стасик.
– Бегать можно, но вокруг остальных и никому не мешать, – ответил Максим непривычно серьезно. – И не держите построение. Леся, иди посередине, но немного впереди, остальные в свободном порядке. Не замирайте, идите. Можете разговаривать, улыбаться. Но не камере.
Мы впятером с родителями, Олей и Лялей в итоге просто шли к поляне, про которую говорили братья. Мальчишки с Тасей носились вокруг нас. Максим также бегал по дорожке – то приближаясь, то удаляясь, а то и вообще забираясь в кусты с самоотверженным видом и снимая из зарослей.
– Хороший мальчик. Он мне сразу понравился, – заметила мама, как только нам разрешили разговаривать.
Тяжело вздохнула. Начинается…
– Мне тоже понравился, – кивнул отец. – А ему, кажется, наша Леся нравится.
– Мы дружим.
– Вот именно. Это мне он нравится, – возмутилась Оля.
– Не мешай сестре. Ты тоже себе потом хорошего парня найдешь, – заметила мама.
– А почему такие грустные?! – достиг нас крик Лебедя из-за кустов. – Улыбаемся. Но не машем, Оля!
– Друг или не друг, а парень хороший, – заключил отец. – Жаль, наш Утенок его в школе не встретила. Макс бы сразу этого Лисовского на место поставил.
При воспоминании о последнем у меня мурашки по спине пробежали, а перед глазами возник его пристальный взгляд, которым он сегодня провожал нас с Лебедем.
– Вот только давайте сейчас об этом уголовнике вспоминать не будем, – попросила мама, которая Кирилла ненавидела, наверное, даже больше меня. И не только как человека, но и как своего бывшего ученика.
– Я не понял! – снова заорал Максим, вылезая из своего укрытия. – Вы изображаете похоронную процессию? Ну-ка, парни, расшевелите сестер. Пусть тоже побегают немного, развеселяться.
Зря он это сказал. На нас тут же направились два молоденьких бычка с вполне определенной целью – повалить на землю. Громко взвизгнув, мы с Олей и Лялей разбежались в разные стороны под одобрительные щелчки камеры.
27. О том, как Утенка прямо в клювик клюнул Лебедь
Съемка заняла немало времени. Лебедь гонял нас с поляны на поляну, заставлял и бегать, и прыгать, и смеяться. Его ставка на то, что в окружении семьи я буду комфортнее себя чувствовать перед камерой, сработала. Я знала, что объектив главным образом нацелен на меня, но, когда за мной стояли родители, сестры и братья, мне было спокойнее, я улыбалась, смеялась и даже пыталась вспоминать, чему нас вчера учили девушки на мастер-классе.
Максим в основном хвалил. Хотя вряд ли хорошо получались все кадры. А если и ругал, то делал это так небрежно, что было не столько обидно, сколько мотивирующе. И вскоре я начала замечать, что мое мнение о нем как о фотографе изменилось. Если месяц назад его камера, направленная на меня, трактовалась как злейший враг, то теперь казалась другом, как и ее владелец.
