– Леся, возьми корзину с яблоками в руки, подними голову, подбородок так не задирай. Улыбайся, присядь рядом с тыквой…
– Какой тыквой? – переспросила бабуля, проходившая мимо. Заметила главный атрибут нашего сборного осеннего колорита и схватилась за голову. – Вы что, нелюди, сотворили? Я ее столько растила.
– Так хватит растить, пора есть, – заметил Лебедь, пятясь от бабушки в мою сторону.
– Я вас яблоки отправила собирать! А вы чем занимаетесь? Леська, примадонной себя вообразила? Весь день кривляешься и кривляешься перед этим городским пижоном!
– Валим! – скомандовал Максим, поняв, что бабулина милость перешла в гнев от того, что урожай сняла не она, а два «нелюдя». Она-то, видимо, весь год ждала момента, когда срежет огромную тыкву и укатит ее дом, а в итоге… пришли мы с Лебедем и камерой.
Я замешкалась.
– Куда это вы «валить» собрались? – возмутилась родственница. – Тыкву в дом несите, а потом – яблоки собирать. А эту игрушку мне отдай. – И она выхватила у Лебедя из рук фотоаппарат. Тот потянулся за ним с растерянным и шокированным выражением лица, будто у него ребенка из рук вырвали.
– Не надо, – поймала я его за куртку, удерживая. – Бери тыкву.
Пришлось и нам немного поработать после захода солнца, в потемках. У Лебедя мотивацией была его боевая подруга, взятая в плен, а у меня – пирог, который я намеревалась постряпать из собранных яблок.
– Арина рассказала, что ты хотел стать профессиональным фотографом, – призналась, когда Лебедь в очередной раз печально вздохнул в сторону домика и бабули на его пороге.
Я стояла на стремянке и срывала яблоки, Максим придерживал для меня лестницу, а заодно принимал урожай и укладывал его в корзину.
– Хотел и, можно сказать, им стал. Я же снимаю теперь за деньги, – заметил он.
– Ты работаешь фотографом?
– Иногда. Когда работа подворачивается. А так обычно макеты делаю для батиных проектов.
– Как это? – удивилась еще больше. – Вы разве не в ссоре?
– Все-то тебе надо знать, мой Утенок с длинным клювом.
– Я же тебе рассказала про свое прозвище, – возмутилась, передавая ему четыре яблока, чтобы он положил их в корзину.
– Сравнила, – хмыкнул. – Ну ладно. Давай так. Я отвечаю на твои вопросы, а потом ты на мои.
– На какие это вопросы? – напряглась я тут же.
– Узнаешь, когда согласишься.
– После этой фразы точно не соглашусь.
– Ну как знаешь, – пожал он плечами и устремил взгляд вдаль. Будто то, что он хотел узнать, ему совсем неинтересно. А вот мне было очень интересно. Я прямо изнывала от любопытства насчет семейной лебединой драмы или не драмы вовсе, но от этого еще интереснее.
– Ну ладно. Договорились, – сдалась буквально через несколько минут и заслужила довольную улыбку.
– Эх, женщины, потомки знаменитой Варвары, слабый вы народ!
– Молчи и рассказывай, – приказала, протягивая ему яблоки и чуть не ударяя по лицу. Он отклонился и покачал головой.
– И как же мне это осуществить одновременно? – поинтересовался, продолжая широко улыбаться.
– Ты понял, что я имела в виду, – возмутилась. – Вы с отцом в ссоре?
Лебедь печально вздохнул.
– В ссоре. С самого моего окончания лицея. Он хотел, чтобы я уехал учиться в США на архитектора, а я хотел в Париж в сообщество юных фотографов. В итоге и мои планы, и его накрылись: ни США, ни Парижа, ни других стран за последние четыре года, – заметил он с улыбкой, растопырив указательный и средний пальцы, будто отказ от путешествий был его личным достижением, а не результатом отлучения от родительского кошелька.
– И как ты оказался в академии?
– Это было логично. Я закончил лицей при нашей академии с отличием. Меня готовы были взять даже без вступительных. Да и Денис тоже туда поступал.
– Но ты же хотел стать фотографом, – заметила, все равно не понимая ничего. – Почему передумал?
– Я не передумал, Утенок, – улыбнулся, задирая голову, чтобы видеть мое лицо. Я же перестала собирать яблоки и опустила взгляд к нему. – Я закончил курсы. Может, не такие, какие хотел, но какие-никакие корочки у меня есть.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Но…
– Я никогда не планировал до старости бегать с фотоаппаратом и скакать перед моделями, как клоун. Меня архитектура увлекает не меньше фотографии, но на первой заработок лучше, судя по моим родственникам, – усмехнулся он, а я одобрительно улыбнулась. Все-таки не такой уж Лебедь и дурак, каким кажется на первый взгляд.
– А отцу ты этого не говорил?
– Говорил, конечно. Просил дать мне год передохнуть после лицея, а потом поступил бы на архитектурку. Но он уперся: либо иди отдыхать в армию, либо сдавай экзамены и иди учиться. Ему кажется, что никаких увлечений кроме архитектуры быть не может.
– И из-за этого вы поссорились?
– Ну там слово за слово, но да. Причина в том, что у меня было хобби, которое он не признавал, а я не готов был проститься с ним ради отцовского спокойствия.
– И он тебя не простил, даже когда ты поступил в нашу академию?
– Ну это же не США, – заметил Максим. – Он меня неудачником и бездельником считает.
– Но работу тебе дал?
– Неа, – снова весело улыбнулся. – Я прошел конкурс на ассистента на общих условиях. И меня приняли на фриланс. Он не знал, что я устраиваюсь к нему.
– Ничего не понимаю, – покачала головой растерянно. – Разве ты на него не зол? Почему пошел работать к нему, а не в другую компанию?
– Потому что мы все равно семья, – щелкнул он меня по носу. – Рано или поздно помиримся. Да и работать на отцовских конкурентов как-то уж совсем по-ублюдски, пусть даже и кофе подносить. А опыт в архитектуре мне нужно получать уже сейчас, чтобы потом нормально пристроиться. Так что я по вечерам делаю макеты для архитекторов отца, а они делятся со мной своими знаниями, прекрасно понимая, что фамилия у меня с Лебедями связана не случайно. В офисе появляюсь редко, с отцом почти не вижусь, и все довольны… Ну кроме Арины, которую, видно, тоже скоро из дома выставят за ее Лилу.
Рассуждения Максима были такими… мудрыми, что ли. В душе у меня они откликались одобрением и согласием.
– А отец не рассердится, когда узнает?
– За три года, подозреваю, ему уже донесли, что я у него на фрилансе. По крайней мере, именно так я объясняю себе неожиданную прибавку к зарплате года два назад. Иначе мне придется признать, что я гений ассистирования, раз мне согласны за плевую работу платить как настоящему архитектору, – рассмеялся он над моим участливым выражением лица, и я возмущенно ударила его по плечу.
– Ты же сам сказал, что он не знает! Хоть что-то из того, что ты наговорил, было правдой?
– Все правда. Отец действительно не знал сначала. Но он же не полный идиот, а окружают нас не чемпионы разведки. Даже если ему не донес отдел кадров, то это точно сделала мама… ну или Арина.
– Не такой уж у вас и огромный конфликт, – разочарованно заметила. Я-то правда думала, что там душераздирающая драма, из-за которой отец и сын не разговаривают четыре года, а оказалось, что мелкие житейские разногласия.
– Это сейчас уже кажется фигней, а четыре года назад – целая трагедия отцов и детей, – покачал он головой.
– А с твоей маньячной репутацией в академии тоже ерунда? – поинтересовалась.
Он рассмеялся.
– Мне с девушками не везет. Слабая психика. Либо я уж совсем невероятно прекрасен, раз они после расставания бегут реветь на плечо к доктору, а не к лучшей подруге, – покачал он головой осуждающе.
– Как же с ними надо расставаться, чтобы довести до такого?
– Не жениться, – заявил Максим, с хрустом откусывая от яблока.
– Да, трагедия, – покачала я головой.
– А ты собираешься к психологу? – поднял на меня любопытствующий взгляд. Ответить не успела. – Хотя тебе бы как раз не помешало…
– Эй! – возмутилась я. – Мой психолог – это ты. Ты же собрался лечить меня от комплексов!
– Ты реально доверяешь мне такую тонкую материю?
– Как будто у меня есть выбор.
