Капитан отвернулся и дал знак стюарду увести ее.
Глава 11
Стюард открыл дверь и сделал приглашающий жест. Чуть менее любезный, чем обычно. Он означал: «Пожалуйте на выход, презренная обманщица!»
Элли направилась в коридор.
Капитан холодно наблюдал за ней.
И тут ее как толкнуло.
Она обернулась, приложила руки к груди и горячо заговорила.
– Эвклид... капитан Ларсен, – поправилась она, увидев, как дернулся уголок его рта. – Пожалуйста, простите меня. Мне очень, очень жаль. Поверьте, я не хотела… если бы обстоятельства сложились иначе…
– Блестящая речь, сударыня, – оборвал ее капитан. – Великолепно сыграно. Какая мелодрама в голосе! Вы, безусловно, талантливая артистка.
Элли обожгло презрением, которое прозвучало в его последнем слове.
– Но довольно. У стюарда много дел. Не задерживайте его. И не вздумайте пудрить мозги экипажу, пока будете сидеть под арестом. Не пытайтесь открыть замок шпилькой и сбежать. Иначе переведу вас в карцер в трюме.
– Идемте, барышня, – стюард потянул ее за локоть. Элли сердито вырвалась и пошла вперед, глотая слезы.
Они шли по коридорам и переходам на нижнюю палубу, и встречные члены экипажа поглядывали на Элли безо всякого сочувствия, со скрытым злорадством. Видимо, они уже узнали о позорном разоблачении пассажирки первого класса. Ну надо же, светская дамочка оказалась проходимкой! Вот умора! Ее сдадут полиции! Что ж, поделом ей.
– Сюда, – стюард открыл узкую дверь.
Элли вошла в свое новое пристанище и содрогнулась.
Комнатка оказалась крошечной и пустой. Кроме койки, застеленным жестким матрасом и грубым одеялом, в ней ничего не было. Под потолком гудела и моргала тусклая лампочка.
Дверь захлопнулась, отрезая свет и голоса в коридоре.
Элли повернулась направо, налево, посмотрела вверх. Мышцы живота сжались, под ложечкой противно засосало.
Элли зажмурилась и помотала головой.
Тесное, унылое помещение... без окон. Это ее тюрьма. Ей придется сидеть здесь, пока капитан не передаст ее полиции.
Все кончено. Она попалась.
От этих мыслей в ушах зазвенело, а легким стало не хватать воздуха.
Элли поскорей открыла глаза. За эти несколько минут стены как будто сдвинулись теснее, а потолок опустился.
Ее начала захлестывать паника. Она метнулась к двери и уже занесла кулак, чтобы стучать, кричать, звать на помощь, умолять выпустить!
...Но сдержалась.
– Спокойно, – сказала она вслух. – Это всего лишь комната без окон. Мир за ее стенами никуда не делся. Небо, океан, облака, солнце, люди – они там, и я к ним скоро вернусь.
Стараясь дышать спокойно и размеренно, она легла на койку и закрыла глаза.
Ничего. Это не темный подвал в «Электрической стрекозе», где однажды ее запер Боров Лазарус в наказание за дерзость.
Все работники кабаре знали, что в тот подвал Боров приглашает недругов для ведения переговоров. Гостей приводили в наручниках, с мешком на голове. И далеко не все они покидали подвал на своих двоих. Некоторые из них так и остались лежать под земляным полом.
В тот раз Элли чуть с ума не сошла. Ей казалось, что ее похоронили заживо.
Но теперь она в небе! Пусть в темнице – но в небе, а не под землей! Сквозь переборки доносится гудение моторов. Мирное, успокаивающее. «Горгона» – она ведь почти живая. Она несется среди облаков.
Потом Элли думала о бескрайних просторах, изумрудных волнах. Представляла дуновение ветерка на лице, свежий аромат ветра. И прикосновение дружеской руки.
Крепкой, сильной руки Эвклида Ларсена.
О, он больше ей не друг! Будь он ее другом, разве стал бы он запирать ее под арест? Подумаешь, ужасное преступление – пробралась на борт без билета! Она же никого не убила и не ограбила.
Она всего лишь обманула.
Но у нее не было выхода! И она до сих пор не может рассказать правду. Если станет известно, что капитан сознательно укрывал беглую артифису, его тоже накажут. У него будут серьезные неприятности на службе.
Но, может, все же рассказать? Понадеяться на его человечность, хладнокровие и умение держать язык за зубами?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Надо подумать. Результат может быть катастрофическим. Капитан не любит артифисов. Все станет еще хуже, если он узнает о ее истинной природе.
Элли закрыла лицо ладонями и крепко стиснула зубы. Плохо. Все очень-очень плохо.
Ничего у нее не выйдет. Ее вернут хозяину. Она никогда не вырвется от Борова Лазаруса. В ее истории не будет счастливого конца. Однажды она навсегда останется в подвале кабаре.
Элли натянула жесткое одеяло на голову и закрыла глаза. Что толку теперь терзаться! Утро вечера мудренее. Надо заснуть.
* * *
Утром Элли проснулась с огромным ощущением беды. А когда вспомнила, что произошло вчера, чуть не заплакала. Впервые ей не хотелось выбираться из койки. Да и зачем?
Щелкнул замок, дверь приоткрылась, из коридора позвал голос матроса Луца:
– Эй, вы! Как вас там... госпожа Селеста?
– Элли. Зови меня Элли. Никакая я не госпожа.
Она села и пригладила волосы.
– Капитан решил отправить вас на камбуз, – Луц сунул лицо в проем и ухмыльнулся. – Вы три дня бесплатно со всеми летели, капитан сказал, пусть отрабатывает. И сказал, если откажетесь – переселит вас из каптерки в холодный трюм и урежет порцию.
Элли мигом вскочила.
– Я не откажусь! Я буду усердно работать! Значит, капитан решил позволить мне лететь до Федератов? Я буду частью экипажа?
Луц глянул на нее оценивающе.
– Не знаю. Вряд ли. Какой из вас член экипажа! Вы же мошенница. Нам проходимцы не нужны. Своих хватает.
Элли горько вздохнула.
– Ничего, поработайте немного ручками. Посмотрите, каково приходится тем, кто вас обслуживал, пока вы в салоне цветочки нюхали да по сцене порхали.
– Я не заслужила вашей грубости, Луц, – мягко сказала она. – И я очень рада, что капитан дал мне шанс выйти из темницы. Передайте ему мою благодарность!
– Вы сначала поработайте смену на камбузе под присмотром Тильды, а потом благодарите, – куда добродушнее заметил Луц. – Там работенка не сахар. По мне так лучше без дела в каптерке сидеть, хоть и под замком.
* * *
Пока Элли умывалась и переодевалась, Луц терпеливо ждал в коридоре. Он принес саквояж с ее вещами. Элли надела самую простую одежду, которая у нее была: юбку и белую блузку.
Вышла из каптерки и радостно улыбнулась. Казалось, вечность прошла с того момента, как ее заперли. Как хорошо вновь очутиться на свободе! Пусть свобода и ограничена узкими коридорами.
– Идем на камбуз! – объявил Луц. – Там вас накормят завтраком и приставят к делу. Рук на дирижабле не хватает. Вчера судомойка и горничная слегли с простудой. Вы работать-то хоть умеете?
– Я не боюсь работы.
– Ну-ну…
Двери распахнулись, и на Элли обрушилась лавина кухонных запахов.
Звучали отрывистые команды, ножи грозно стучали, клокотала вода в котлах. Шум, гам, суета!
Даже на кухне кабаре она не видела такого. Там готовили лишь легкие закуски, готовили не торопясь, с ленцой. Да чего в кабаре готовить: нарезал сыр, насыпал орешки, подать побольше пива – клиентам сойдет!
Тут у кухонной команды задача посложнее – накормить триста пассажиров и команду, которая делает тяжелую работу и должна питаться хорошо.
– Это кто тут у нас такой красивый стоит, чистенький да беленький? – вопросил зычный женский голос.
Элли повернулась, вздрогнула и отступила на шаг. Ей в грудь уткнулось острие огромного тесака.
Его держала мясистая рука госпожи Матильды. Распаренное лицо шеф-кока блестело от пота, черные глаза грозно сверкали.
– Доброе утро! – настороженно поздоровалась Элли. – Меня отправили к вам работать.
Госпожа Матильда убрала нож и, коротко размахнувшись, вонзила его в колоду для рубки мяса.
На кухне наступила тишина. Повара и судомойки изучали прибывшую.
