Элли заробела. Заробела! Она, смелая и дерзкая артифиса!
Она не боялась выходить на сцену и перечить Борову Лазарусу. Присутствовала при гангстерских разборках и пьяных драках!
Но тогда ее не волновало мнение окружающих. А теперь ей отчего-то очень хотелось не разочаровать ее новых знакомых. А ведь в их глазах она – мошенница, жулик, любительница легкой жизни. Пустоголовая, наглая вертихвостка!
Шеф-кок уперла обе руки в бока, осмотрела Элли и выразительно цыкнула.
– Как же, наслышаны. Артистка, которая морочила капитану голову и изображала из себя барыню в первом классе. Ну ладно. Посмотрим, на что ты годишься… артисточка. Тут тебе не по сцене скакать да ресничками хлопать. Тут работать надо. Надевай фартук и вставай к раковине. Будешь мыть посуду.
Элли вздохнула и не стала пререкаться. Завтраком ее накормить забыли, да и ладно – аппетита все равно нет.
Однако встретили ее недружелюбно. Как будто она Матильде личную обиду нанесла! Наверное, команда горой стоит за капитана. И теперь они будут на ней отыгрываться за его унижение.
– Перчатки надень, красотка. А то испортишь свои розовые ноготки, – на стол перед Элли шлепнулась пара каучуковых перчаток.
– Спасибо, – Элли медленно повязала фартук, натянула перчатки и встала к раковине.
Слева и справа возвышались колонны грязных тарелок. Жирные, с остатками подливы, и недоеденными кусками омлета. Первая смена пассажиров уже плотно позавтракала.
– Не вздумай разбить! – гаркнула ей в ухо госпожа Матильда и помахала у Элли перед носом толстым пальцем. – Отходы вываливай сюда.
Палец ткнул в жестяной бак, откуда несло тошнотворной смесью ароматов.
– Воду понапрасну не трать: набери раковину и мой. Потом добавляешь во вторую раковину каплю нашатыря, ополаскиваешь и вытираешь салфеткой. Поняла?
– Поняла.
– Работай!
Элли осторожно сжала щетку, взяла большую тарелку и покрутила ее перед глазами.
Конечно, ей доводилось раньше мыть посуду. Ну как, мыть... Когда она жила в доме мастера Фукса, иногда ополаскивала чайный сервиз. В доме Фукса не готовили – ему приносили еду из забегаловки, или он сам отправлялся перекусить в таверну.
На кухню в кабаре она заглядывала, лишь чтобы поболтать с поварами.
Вокруг Элли все трудились в поте лица. Бегали, весело переговаривались, гремели посудой. На арестантку больше никто не обращал внимания – разве что бросали косые взгляды, как будто она была прокаженной. Элли стало совсем неуютно.
Но она вздохнула и мужественно принялась за работу.
Все правильно – надо трудом искупить обман. Хоть немного! И она больше не взаперти, не в одиночестве. Она среди людей – простых и честных работяг. Может, ей удастся потом обзавестись среди них союзниками!
Набрала полную раковину воды и принялась скрести тарелку.
– Быстрее! – приказал ей хмурый конопатый парень в белой шапке набекрень. – Чего возишься, как сонная муха!
И водрузил на поставку еще одну башню тарелок.
Элли начала усерднее возить щеткой.
Ничего сложного! Артифисы быстро учатся, и они ловкие.
И нечего на нее гаркать! Она им не светская белоручка.
Мыть тарелки даже весело! Нет времени думать о горьких вещах.
Ловким движением смахнуть объедки. Тарелку быстро под воду – поскрести щеткой. Окунуть во вторую раковину – сполоснуть. Чистой салфеткой протереть до блеска.
Руки Элли мелькали все быстрее и быстрее. Она ухватила ритм. Потихоньку напевала песенку и пританцовывала, чтобы дело шло веселее. Стопка чистых тарелок росла. Элли стало жарко, пот застилал глаза, но она улыбалась.
Вот как умеют работать артифисы!
Конопатый парень прикатил вторую тележку с посудой.
– А где грязные тарелки? – грозно вопросил он. – Ты их что, не помыла и так убрала? Стоишь тут танцуешь, стрекоза рыжая!
– Все готово, – Элли показала на результат своих трудов.
– За десять минут?! – поразился парень. – Кончай заливать!
Он снял верхнюю тарелку, приблизил к глазам и провел пальцем по дну тарелки. Фарфор весело скрипнул.
– Чистая... – удивился парень. – Ладно, неси тарелки в буфет. Тут потом закончишь. Буфет там, за овощным цехом, – он показал в конец длинного зала.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})* * *
Тележку ей не дали. Элли нагрузила поднос тарелками и смело двинулась вперед.
Ха, почти номер с балансированием шарами. Однажды она ассистировала гастролирующему жонглеру Мальволио и быстро ухватила некоторые основы его ремесла.
– Куда столько потащила! – упрекнул ее конопатый. – Уронишь!
– Я справлюсь!
Элли лавировала между кухонными работниками, продолжая мурлыкать песенку.
Слева скворчало, справа шипело, за спиной бранились из-за порезанной моркови. Жар от печей обжигал щеки, волосы слипались от пара, и нужно было следить, чтобы никого не толкнуть и поскользнуться.
Да, пожалуй, танцевать на сцене проще! Как повара выдерживают целый день в такой обстановке? А ведь они обычные люди, не артифисы. У них нет ее выносливости и ловкости.
Люди куда крепче, чем кажутся!
Элли почти достигла буфета, когда произошло несчастье. Мордатый повар за столом справа шинковал капусту. Увлекшись, он смахнул локтем на пол подгнивший капустный лист и тот упал прямо под ноги Элли.
Лист мерзко хрустнул под ее подошвой. Нога поехала вперед, и Элли потеряла равновесие. Тарелки на миг взмыли в воздух, поднос полетел в сторону.
– Лови, лови! – завопил кто-то сзади. – Растяпа криворукая!
Время словно остановилось. Повар замер с поднятым тесаком, его лицо исказил ужас. Конопатый парнишка втянул голову в плечи и присел, ожидая шрапнели осколков.
А Элли почувствовала себя на сцене. Вот жонглер бросает в нее шары, блестящие диски и горящие факелы. Канат ходит под ногами. Публика в восторге, публика рукоплещет!
Сейчас рукоплесканий не было. Были вздохи ужаса и произнесенные шепотом ругательства.
Не думая, Элли сделала выпад и поймала первую тарелку. Затем молниеносно перехватила вторую. Третья тарелка приземлилась на локоть – легкое движение, и тарелка скользнула в стопку. Четвертая, пятая, шестая…
Их Элли поймала, красиво упав на колени.
А последняя тарелка грохнулась на пол и со звоном разлетелась на осколки.
– На счастье! – растерянно произнесла Элли, тяжело дыша и стараясь не растянуться на полу носом вниз. В ее руках было две ровные стопки тарелок.
Она с трудом сдерживала желание поклониться публике.
Повар уронил тесак и захлопал.
– Браво! – прогудел он.
Остальные отмерли и шумно заговорили.
– Ничего себе!
– Вот так фокус! Ну ты даешь, сестренка!
– Ловкая, чертовка!
– Повтори на бис!
– Я вот вам повторю! – вмешалась Матильда. Она широким шагом подошла к Элли и поцокала языком, глядя на осколки.
– Фарфоровая тарелка с позолотой! – трагично сообщила она. – Уже третья за рейс.
– Девчонка не виновата, – вступился за Элли конопатый. – Это Фриц, скотина криворукая, капусту упустил!
– Простите, – промямлил Фриц.
– Тебя не учили правильно шинковать, олух! – набросилась на него Тильда. – Уж я тебя поучу поварешкой по лбу! А ты... – она повернулась к Элли. – Быстро отнеси тарелки в буфет, и без своих кабацких фокусов! Потом бери веник и подмети. А потом... – она хмуро оглядела Элли. – Начистишь картошки.
– Хватит глазеть! – заорала Тильда на подчиненных. – Скоро механики обедать пойдут! Давай, жарь-вари, лентяи, половник вам в пасть!
Элли донесла тарелки до буфета без происшествий. Но сердце ее все еще громко колотилось.
Она нашла веник и совок, тщательно смела осколки, уворачиваясь от чужих ног, которые лихорадочно топали по кухне туда-сюда.
– А где картошку чистить? – спросила она у овощереза Фрица, которого уже считала хорошим знакомым. Ведь они вместе попали в переделку из-за его капусты. Ничто так не сближает людей, как выговор на двоих.
– Тут, – Фриц отвел ее в закуток, где стояло ведро с водой, и вручил тонкий ножик. – Вот этот мешок надо начистить. Завтра господам первого класса подаем на гарнир герцогский картофель со сливками и мускатом, а парням из экипажа – просто запеченную.
