померкло, и снова наступила тьма. Но этого даже никто не заметил.
— Сколько вам лет, господин Арель? — осторожно спросила Зено.
— Не помню. — резко бросил через плечо Арель, а затем ненадолго задумался. — Кажется, когда я вернулся обратно в человеческий мир, северными землями правил то ли Угер, то ли Увель…
— Первый раз слышу эти имена. — озадаченно проговорил Анастериан, переглянувшись с Зено. — Но они похожи на норнийские, а значит это было еще до Великой Войны, и до захвата ценебрийцами северных земель.
— Выходит, что-то около двух тысяч лет? — сам не веря своим словам, проговорил Феликс. — Раз так, то выходит, что вы все-таки доставили ту табличку, правильно я говорю? — он посмотрел на Гелиоса. — Ведь хранители получают бессмертие. И не удивительно, что вы забыли про это, господин Арель. Даже камень крошится за столь долгий срок, что же говорить про обычную память смертного человека.
Взгляд Гелиоса приобрел более мягкие и понимающие черты, и он снова посмотрел на Ареля.
— Какой предмет ты создал из скрижали? Ты помнишь?
Но Арель ничего не ответил, хотя все и так уже поняли его мысли.
— Выходит, мы должны считать, что тот предмет, чтобы то ни было, утрачен навсегда, либо и вовсе уничтожен. — подытожила Зено.
— Великие скрижали нельзя уничтожить, как и то, что из них создано. — с явной грустью в голосе проговорил Гелиос. — Да и потерянное всегда возвращается. Над ними не властна ни судьба, ни время. Пока что будем считать, что этим предметом завладел враг.
— Мы можем иметь возможность смотреть дальше прошловременные видения. — сказал Синох. — Там могут быть нужные решения. Смотрите, вот еще одно наступает.
Синох оказался прав, и тьму перед ними разогнал новый свет, настолько яркий и слепящий, что Феликсу пришлось на некоторое время зажмуриться, чтобы привыкнуть к нему.
Они вновь оказались на севере, но уже в более далеких землях, чем до этого. На горизонте, уходя в бескрайнее голубое небо и теряясь в пушистых белых облаках, тянулись высокие горные хребты Денты. Вокруг все было усеяно чистым белым снегом, который отражал свет полуденного солнца и переливался мириадами маленьких бликов, очень сильно похожих на драгоценные камни. Чуть в стороне от того места, где они сейчас стояли, находился деревянный город, окруженный крепкой стеной из частокола. И снова Феликс не смог разгадать, что это за место, хотя город, если судить по удаляющимся башням и дыму от печных труб, был довольно крупным. Чуть в стороне от ворот протекала широкая река, и там же имелся каменный причал, где стояли несколько больших деревянных кораблей, украшенных на старый северный манер разноцветными рисунками завитушек и птиц. Они были довольно крепкие, и по габаритам могли потягаться даже с имперскими галеонами.
Разглядывая эти красочные корабли, Феликс заметил, как от причала к городу потянулась вереница людей вместе с длинношерстными лошадьми, нагруженными разной поклажей, и чем ближе они подходили, тем яснее проступали их суровые северные черты. Это были крепко сложенные мужчины, одетые в теплые шкуры и меха, а возглавлял их самый большой воин с седыми волосами и длинной, почти до пояса, бородой.
Тут взгляды всех присутствующих разом устремились на старого Хольфа, который, как и Дэй, в последние несколько минут не проронил ни одного слова.
— Да, это Хольф. — проговорил тот, как обычно говоря про себя в третьем лице и делая несколько шагов вперед, чтобы рассмотреть самого себя в прошлом.
— Вы, как я понимаю, тоже один из хранителей? — спросил Феликс, хотя он уже давно понял это, еще тогда, когда они только прошли Придел Скорби и вышли к Храмам-Городам.
— Это что, корона? — не дав ответить старому никсу, спросил Эскер, указывая на голову приближающегося к ним воина.
На голове другого Хольфа и вправду была надета сверкающая корона, которая больше походила на серебряный обруч, выполненный в форме сцепленных друг с другом снежинок. Глядя на него, Феликс подумал, что где-то он уже видел эту корону, только не мог вспомнить где. Пока он думал, его внимание переключилось на внешность Хольфа из воспоминаний. «Молодым» его язык не поворачивался назвать. Седые волосы и борода старого никса были такими белыми, что даже чистый снег на их фоне казался более тусклым и серым. И хоть он выглядел довольно старым, волосы Хольфа были длинными и густыми, и спадали почти до пояса, а местами были заплетены в узкие косы. С первого взгляда было видно, что тот не просто так носит эту корону.
— Старый Хольф когда-то был королем, да. — медленно проговорил никс, который сейчас смотрел на своего двойника, словно в какое-то чудное зеркало, которое делало все грязные вещи — чистыми, а простолюдинов — благородными.
К этому времени воинов, спускающихся с кораблей, стало еще больше. Из города тоже потянулся народ, и вскоре новоприбывших встречала радостная толпа. Маленькие дети весело бегали вокруг груженых телег и улыбающихся моряков, которые со смехом нахлобучивали им на головы свои расписные шлемы и закутывали их в разноцветные меха. Тут Феликс заметил, что среди всех этих людей нет ни одного темноволосого человека. У всех были пышные светлые волосы и голубые глаза. Глядя на них, Феликсу невольно вспомнился пикт Труцидар, которого победил Эн.
— Точно! — внезапно раздался голос Анастериана. — Я тут вспомнил про то, что на севере когда-то существовало одно племя светловолосых мореходцев, которые жили на западных окраинах, и прибыли сюда из утонувшего царства Гвиндора, а затем поселились рядом с Амбосготом! Точнее, они его и основали! Они и были первыми предками благородных Кальвисов и Экхардов.
— Это Амбосгот? — удивленно проговорил Феликс, указывая пальцем на деревянный город. Трудно было представить, что это поселение когда-нибудь может превратиться в неприступную железную твердыню, а также родину самых искусных кузнецов империи, которую в конце Великой Войны разрушит ценебрийская армия Лины де ла Игнис.
А пока они говорили, к светловолосому Хольфу подошел юноша, лицо которого только-только начало обрастать первой бородой. Он был высоким, и в его чертах присутствовало многое от самого Хольфа. Такой же чуть кривой нос, густые светлые брови и жизнерадостный взгляд. В руках он нес нечто большое, накрытое серой тканью. Когда же к нему подбежали дети, он резко сорвал ткань, под которой оказалась огромная голова ящера, размером с колесо кареты. Наигранно зарычав, он стал пугать ею детей, а те, с веселым визгом, разбежались кто куда. Увидев их реакцию, юноша запрокинул голову и весело рассмеялся. А пока он дурачился, к толпе встречающих горожан потянулись и укрытые теплыми мехами старики, опираясь на трости и своих молодых
