— А ты с кем советовался? — спросила Юэнян. — У тебя ж нет сына. Кого тебе обучать? К чему же ты учителя в дом нанял? Письма писать? Вот он тебе и написал! Ты его пои-корми, а он вон чем отплатил. Все твои дела выведывал.
— Да что и говорить! Завтра же велю убираться, — заключил Симэнь и позвал Пинъаня. — Ступай скажи учителю: батюшка, мол, занимает помещение под склад, а вас просит выехать. Если он захочет меня видеть, скажешь, что меня нет дома.
— Слушаюсь! — отозвался Пинъань и удалился.
— Я Бэня в столицу отпустил, — обращаясь к хозяйке, заговорил Симэнь. — Он шестого семью Ся Лунси провожает. А в лавку, по-моему, надо позвать шурина У Второго. Пусть покуда поторгует. Раз в три дня по очереди с Лайчжао ночевать будет. А столуется пусть у нас. Как ты думаешь?
— Делай, как знаешь, — отозвалась Юэнян. — Зови, если хочешь. Мне все равно. Только не стали бы упрекать, будто я брата своего пристраиваю.
Симэнь не обратил внимания на предостережения Юэнян и тотчас же велел Цитуну пригласить шурина У Второго.
Немного погодя прибыл шурин. Симэнь проводил его в переднюю залу и угостил вином.
— Завтра будешь с Лайчжао торговать на Львиной, — сказал ему Симэнь, вручая ключи от лавки.
Однако не о том пойдет речь. Расскажем пока о сюцае Вэне.
Когда Хуатун не пришел ночевать, Вэнь Куйсюань забеспокоился не на шутку.
На другой день к учителю явился Пинъань.
— Батюшка свидетельствует вам свое почтение, учитель, — обратился он к сюцаю. — И просит предупредить, что это помещение отводится под склад, так что вам придется подыскать себе другое место.
Вэнь Куйсюань от неожиданности побелел как полотно. Ему стало ясно, что его выдал Хуатун. Учитель приоделся и в парадной шапке направился повидаться с Симэнем.
— Батюшка в управе, — заявил Пинъань. — Еще не вернулись.
Немного погодя опять появился Вэнь Куйсюань с письмом, которое хотел передать хозяину через Циньтуна.
— Батюшка только что вернулся из управы, — не решаясь принять письмо, сказал Циньтун. — Батюшка утомлены. Удалились на отдых. Я не могу беспокоить.
Сюцай Вэнь понял, что от него хотят отделаться и пошел за советом к сюцаю Ни. Вскоре он с женой перебрался жить на прежнее место.
Да,
Пожалуй, всей реки Янцзы водаПозор не смоет, не зальет стыда.О том же говорят стихи:«Родится с благодатью человек,Но мало кто несет ее весь век».[1446]Когда на чувство нет тебе ответа,Мельчает, пропадает чувство это.Не вечно счастью с нами по пути,Цветам прекрасным долго не цвести.
Если хотите узнать, что случилось потом, приходите в другой раз.[1447]
Глава семьдесят седьмая
Симэнь Цин идет по снегу на свидание с Айюэ. Жена Бэнь Дичуаня, стоя у окна, ожидает желанной встречиЗимней стуже наперекорслива нежный дала побег,На раскрывшиеся цветымягко падает липкий снег.Ветру раннему сливу жаль —аромата с цветов не сдул;Чтоб видна была их краса,месяц ласковый проглянул.Над Лоянским дворцом цветут —это, знайте, счастливый знак,Если в Циских чертогах — тутожидайте удачный брак.Но умножат печаль душилепестки на быстрой воде,И задумается поэто своей нелегкой судьбе.
Итак, когда сюцаю Вэню не удалось повидаться с Симэнем, он от стыда забрал жену и переселился на прежнее место. Симэнь же велел прибрать кабинет и устроил в нем гостиную, но не о том пойдет речь.
Как-то хозяину нанес визит ученый-цзюйжэнь[1448] Шан. Он собирался на экзамены в столицу и пришел, чтобы засвидетельствовать свое почтение и просить об одолжении.
Ему требовалась теплая одежда и кожаный дорожный сундук. Симэнь угостил его чаем и поднес подарки. Потом зашел разговор о свате Цяо и Юнь Лишоу.
— Один получил почетный чин, другой титул наследовал, — пояснил Симэнь. — Надо будет свитки с поздравлениями подносить. Может, у вас, сударь, найдется знакомый, кто сделал бы надписи? Порекомендуйте, будьте так добры. Я бы щедро вознаградил.
— Не стоит говорить о вознаграждении, сударь, — улыбаясь проговорил Шан. — Я охотно поговорю с моим однокашником Не Лянху. Учился в военной академии. Моего сына обучает. Высокообразованный человек. Если вас не затруднит, сударь, велите доставить ко мне свитки.
Симэнь не замедлил поблагодарить Шана, и тот после чая откланялся. Хозяин тот же час распорядился приготовить два платка и пять цяней серебра, которые вместе со свитками, теплой одеждой и кожаным сундуком были доставлены ученому-цзюйжэню слугой Циньтуном. А дня через два посыльный вручил Симэню готовые свитки. На темном узорчатом атласе сверкали золотом начертанные поздравления, отличающиеся безупречным слогом. Довольный Симэнь повесил их на стену.
— Господину Цяо и брату Юню свитки готовы? — спросил пожаловавший вскоре Ин Боцзюэ. — А что я почтенного Вэня не вижу?
— Да, почтенный … — протянул Симэнь. — Кобель-ерник — вот кто он.
— А что я тебе говорил, брат?! — подхватил Боцзюэ, выслушав рассказ Симэня. — За что только его расхваливали? Пустой человек — ветер в голове. Ты скажи, хорошо его вовремя распознал, а то бы он тебе всех слуг растлил. Ну а кто теперь поздравительные подписи сделает?
— Был у меня с визитом Шан Сяотан, — объяснял Симэнь. — Своего друга, Не Лянху, порекомендовал. Словесных, говорит, красот большой мастер. Не Лянху и заказал. Надписи уже готовы. Пойдем поглядишь.
Хозяин провел гостя в залу, где висели свитки. Боцзюэ принялся на все лады превозносить надписи.
— Так в чем же дело?! — недоумевал он. — Раз все готово, посылай скорее, и пусть угощения готовят.
— Завтра будет счастливый день, завтра и пошлю барана, вина и сладостей в красных коробках …
— Сын его сиятельства Ся с визитом, — неожиданно прервал их беседу слуга. — Завтра утром отбывают. Я сказал, батюшки, мол, нет дома. Просили послать слугу от господина Хэ, чтобы дом не оставлять без присмотра.
Симэнь развернул визитную карточку и прочитал:
«С нижайшим поклоном и благодарностью ваш покорный слуга Ся Чэнъэнь».
— Они, значит, в один день с Шаном выезжают. Надо будет тому и другому подарки отправить, — заметил Симэнь и обернулся к Циньтуну: — Ступай купи, а зятюшке вели упаковывать и написать визитные карточки.
Хозяин пригласил Ин Боцзюэ в кабинет пообедать.
Тут вбежал запыхавшийся Пинъань и протянул три визитных карточки.
— Их сиятельства советник Ван, командующий охранными войсками Лэй и начальник ведомства Ань прибыли с визитом, — доложил он.
«Ван Боянь, Лэй Циюань и Ань Чэнь с поклоном»
, — прочитал Симэнь и стал поспешно одевать парадное облачение.
— Ты, брат, я вижу, занят, — сказал Боцзюэ. — Я поел и пойду.
— Ты завтра ко мне приди, — наказал хозяин и, поправив халат, вышел навстречу прибывшим.
Сопровождаемые многочисленной свитой сановные гости, — квадратные нашивки на халате одного украшал серебристый фазан, другого — летящая в облаках цапля, а третьего — олень-единорог, — уступая друг другу дорогу, проследовали в парадную залу, где обменялись с хозяином приветствиями. Извинившись за причиненные в прошлый раз хлопоты, гости сели за чай, во время которого завязался разговор.
— Лэй Дунгу, Ван Шаохуа и ваш покорный слуга вынуждены снова просить вас об одолжении, — начал Ань Чэнь. — Дело в том, что господин Чжао, правитель Чжэцзяна, удостоился повышения. По случаю назначения его начальником Высшей кассационной палаты мы хотели бы устроить в его честь пир и уже разослали приглашения на девятое число. Потребуется накрыть пять столов. Актеров мы пригласим сами. Вы возражать не будете?
— Милости прошу, господа! — заверил их Симэнь. — Только прикажите! Мой дом всегда к вашим услугам.
Ань Чэнь велел сопровождающему подать свой пай серебра в сумме трех лянов и вручил их хозяину. Симэнь распорядился убрать деньги. Гости стали откланиваться.
— Цянь Лунъе уведомил меня в письме, что Сунь Вэньсян[1449] служит у вас в приказчиках, — по дороге к воротам обратился к Симэню Лэй Дунгу. — Я его отпустил. Вам сообщили об этом, сударь?
— Да, — подтвердил Симэнь. — Премного вам благодарен за содействие. Разрешите в подходящее время нанести вашей милости визит.
— Не извольте утруждать себя! — воскликнул Лэй. — Мы же свои люди.
С этими словами посетители откланялись и, разместившись в паланкинах, отбыли.
Надобно сказать, что Пань Цзиньлянь, взяв в свои руки денежное хозяйство дома, первым делом завела новые весы. Слуги обязаны были всякий раз показывать ей купленные овощи и съестное. Расчеты производились только после ее личного осмотра. Расчетами собственно занималась Чуньмэй. Это она, горничная, взвешивала серебро, осыпала слуг нещадной бранью и стращала, что пожалуется хозяину, а это грозило побоями. Слуги выходили от нее ни живы ни мертвы. Среди них пошел ропот.
